Отец явился неожиданно, назначил своего кастеляна управляющим Уорфордом, а Джоселин увез с собой в Монтегью. В этот день она ощутила себя такой же беспомощной, как и в детстве, когда рухнуло в одночасье все, что она любила. То был день кончины ее матери.

Джоселин по опыту знала, что время не лечит душевные раны. Уже восемь лет прошло с того времени, как умерла ее мать, а Джоселин все еще горевала о ней. Единственное, на что было способно время, это заставить смириться с потерей. Так надо! Таков закон. Жизнь должна течь по своему руслу!

Но то страдание, ту непреходящую тоску, что отразилась на лице Роберта де Ленгли, Джоселин восприняла так, что он со своей потерей не смирится никогда.

— Миледи, кажется, уже разрубили последнюю тушу. Я послал своих солдат отоспаться, пока они вам вновь не понадобятся.

Джоселин очнулась от размышлений, когда Джеффри обратился к ней. Очевидно, он был правой рукой де Ленгли.

— Да, ваши люди мне больше не нужны. Я имею в виду, конечно, лишь эту ночь.

— Я вас понял, — Джеффри устало улыбнулся. — Днем предстоит еще немало работы. Мои парни в полном распоряжении миледи.

Он хотел было удалиться, но Джоселин окликнула его.

— Как давно скончалась супруга милорда?

На лице Джеффри появилось странное выражение.

— Почему вы спросили меня об этом? Джоселин густо покраснела и была рада тому, что вокруг царил мрак.

— Я не собираюсь вторгаться в чужие тайны… — Она с трудом подыскивала слова. — Почему-то я разгневала вашего господина, когда спросила его о жене… Я, вероятно, поступила бестактно… Я не знала, что ее нет в живых. Поверьте, я не хотела сыпать соль на его рану. Пожалуйста, передайте милорду мои извинения.

Сэр Джеффри мрачно уставился на носки своих сапог.

— Я это сделаю… при случае. — Он вскинул голову и добавил: — А впредь, мадам… чем меньше будет разговоров о леди Маргарет, тем лучше. Она умерла три года тому назад.

Три года назад! И воспоминание о ее смерти приводит такого мужчину, как Роберт де Ленгли, в состояние, описать которое Джоселин не могла. Он был страшен, когда она упомянула ее имя.

— Я понимаю, — тихо произнесла она.

— Вам следует знать еще и о том, что у лорда был сын Адам. Он прожил на свете четыре года. Замечательный малыш…

Сэр Джеффри колебался, не зная, стоит ли продолжать свой рассказ.

— С тех пор, как мы похоронили его, у нашего милорда на сердце камень. Я бы просил вас не упоминать при нем о сыне.

— Сколько потерь он пережил! — воскликнула она сочувственно.

Молодой воин молча поклонился, оценив ее благородный порыв. Он был суров и сдержан, но в каждом его слове угадывалось желание в любых обстоятельствах уберечь своего господина. Как редка была в те времена подобная преданность!

— Не сердитесь на меня, сэр. Не надо смотреть на меня так сурово. Хоть я и ношу фамилию Монтегью, я не причиню вреда вашему господину.

Сэр Джеффри тут же смягчился.

— Простите, миледи, если я чем-то задел вас.

Джоселин склонила голову, как бы принимая его извинения.

— Уводите своих людей на отдых, сэр Джеффри. Через несколько часов работа возобновится, так что пусть немного поспят.


Добравшись до постели, Джоселин ощутила, что все ее тело налилось свинцовой усталостью и промерзло до костей. Она навалила на себя все одеяла, какие нашлись в комнате, и попыталась забыться сном. Но, как и в прошлую ночь, перед ее глазами возникал призрак Роберта де Ленгли.


Следующий день был опять наполнен трудами. Визг закалываемых свиней терзал слух, вид окровавленного мяса вызывал тошноту. В живых оставили немного скота на развод.

Роберт де Ленгли, облачившись в кольчугу и оседлав своего серой масти боевого коня, отправился в лес с группой вооруженных людей. Он намеревался провести там целый день, расставляя посты наблюдателей, на случай возвращения войска Монтегью, как ненароком узнала Джоселин из разговоров на кухне.

К полудню Джоселин уже вконец измоталась, а во двор все загоняли свиней, обреченных на забой. Мужчины заталкивали визжащих и хрюкающих животных во временные загоны, где вся эта масса, сдавленная в тесном пространстве, ожидала своей очереди идти под нож.

Внезапно часовой, занимавший пост на стене, что-то выкрикнул, и солдаты, разбрызгивая кровяные лужи, поспешили занять свои позиции в амбразурах.

Мост был мгновенно опущен, решетка ворот поднята. Роберт де Ленгли со свитой проскакал по мосту и ворвался во двор.

— Монтегью совсем близко!

Новость всколыхнула всех, словно пламя сухую солому.

Джоселин отложила разделочный нож, подошла к чану с водой и вымыла руки. Те самые люди, с которыми она еще минуту назад трудилась в поте лица, теперь как-то странно поглядывали на нее.

Сэр Джеффри обратился к Роберту:

— Там еще остались люди в лесу, милорд.

— Черт побери! Всем было приказано вернуться к полудню. Кто эти глупцы?

— Несколько мальчишек, среди них сынишка Каррика.

Роберт де Ленгли словно окаменел. Джоселин, издали наблюдавшая за ним, удивилась, как могло подействовать на него это сообщение.

— Опустите мост! Держите ворота открытыми до моего приказа! Они еще могут успеть… Лучники, на стены!

Двор крепости захлестнули потоки людей, поднятых по тревоге. Каждый спешил занять свое место. В этом хаосе был свой порядок. Оружие, скрытое дотоле от глаз, явилось на свет — луки, копья, мечи. Солдаты торопливо облачались в доспехи. Напряжение витало в воздухе, а лошади, зараженные им, ржали и били копытами в предчувствии битвы.

Джоселин крикнула слугам:

— Эйнор, Гленнис, Фелис! Убирайте мясо на кухню. Уилл и Эдвайр! Собирайте ножи, ведра и бадьи и прячьтесь в цитадели. Да загасите костры. Мауди! Где ты, Мауди?! Готовь лекарства и тряпки для перевязок. И запасите свежей воды!

— Опять будет сражение, миледи? — осторожно спросила у Джоселин одна из женщин.

— Молитесь, чтобы его не было!

Джоселин быстрым взглядом окинула крепостные стены и башни и увидела одинокую фигуру Роберта де Ленгли, возвышавшуюся на крыше главной цитадели. Силуэт его четко вырисовывался на светлом небе. Ей вдруг захотелось оказаться рядом с ним, взглянуть на Нормандского Льва, готового к битве.

Она направилась к лестнице, но на первых же ступенях ее задержал часовой.

— Миледи, мне приказано…

— Тебе приказано следить за мной, — оборвала она речь молодого солдата. — Ты ходил за мной по пятам весь день, можешь и дальше заниматься этим делом, но не мешай мне подняться наверх…

— Но, леди…

— Леди разрешает тебе следовать за мной.

У вершины лестницы холодный ветер, проникший за преграду крепостной стены, сдернул с ее плеч плащ и впился ледяными иглами в лицо.

Джоселин поправила на себе одежду и приблизилась к стоящему в одиночестве де Ленгли.

— Кто вам позволил прийти сюда? — не оборачиваясь к ней, потребовал он ответа.

— Никто, но и никто не запрещал. — Она встала рядом с ним.

Глаза ее слезились от ветра. Роберт де Ленгли был совсем близко, она ощущала исходящее от его тела тепло. Ей вдруг подумалось, что, может быть, и он чувствует тепло ее тела. Прищурившись, Джоселин вгляделась в расстилающееся перед ними пространство.

— Там какая-то дымка справа. Это они?

— Да, это они. У вас хорошее зрение, мадам. Но вам сейчас лучше было бы спуститься вниз. Мой солдат проводит вас в вашу комнату. За вами пошлют, если возникнет необходимость.

— Я предпочитаю оставаться здесь. Роберт раздраженно взглянул на нее.

— Отсылая вас, я забочусь только о вашем благе. То, что вы в ближайшее время увидите, может вас сильно расстроить.

— А я хочу знать, что произойдет. Даже если это будет очень печальное зрелище. Мне сдается, что мы с вами, милорд, одинаково заинтересованы в благополучном исходе. Пожалуйста, не обрекайте меня на мучительную неизвестность, — добавила она просительно. — И если вы уже решили, как будете поступать, то действуйте, как будто меня здесь нет.

Он, размышляя, некоторое время разглядывал ее.

— Хорошо. Можете остаться, но потом не жалуйтесь на то, что я вас не предупреждал.

Заметив воина, который поднялся вслед за Джоселин на крышу, Роберт де Ленгли сурово приказал ему:

— Если хоть одна стрела перелетит через стену, ты, Джеральд, схватишь миледи в охапку и утащишь ее вниз, как бы она ни кричала.

— Да, милорд. Я возьму ее в свои объятия и утащу. — Юный воин весело осклабился.

— Могу предположить, что вы, сеньор, беспокоитесь за сохранность заложниц. Мертвыми они уже вам не нужны, — не удержалась от колкости Джоселин. — Обещаю, что я не испорчу вам игру, позволив убить себя. Я уже и без того слишком часто вызываю ваше неудовольствие, милорд.

— Ценю вашу сообразительность, — произнес он сухо. — Предпочитаю, чтобы вы остались в живых… по ряду причин.

Они оба замолчали. Облако с восточной стороны на глазах увеличилось в размерах.

— Ваш отец скачет быстро.

— Вы в его положении тоже бы торопились. Кто-то из наблюдателей вскрикнул. Его сигнал был поддержан другими сторожевыми воинами. Джеральд, сбегав на другой край крыши, вернулся и доложил:

— Весь переполох из-за троих мальчишек и полдюжины свиней, милорд. Они только что показались из леса с западной стороны.

Де Ленгли слегка пожал плечами, но по-прежнему не отрывал взгляда от приближающегося войска. Уже стали различимы отдельные всадники.

— Что ж, случится самое худшее… — произнес он, едва шевеля губами, но Джоселин расслышала его слова и переспросила:

— Что?

— Они уже не попадут в крепость.

— Кто они?

— Мальчишки. Трое мальчишек, которые уже никогда не станут мужчинами.

Несколько секунд они наблюдали в молчании, как войско Монтегью приближается к крепости. Руки де Ленгли так сжимали острый гребень каменного парапета, что костяшки пальцев побелели. Потом он вдруг взвился, словно его подхватил невидимый смерч.