Молниеносный рывок Черного Меча избавил ее от необходимости отвечать. В мгновение ока железные пальцы сомкнулись у нее на запястье. Розалинда попыталась перехватить кинжал другой рукой, но Черный Меч резко подтянул ее к себе, развернув таким образом, что обе руки Розалинды оказались прижатыми к ее бокам, а спина — к его груди.

— Брось нож, — хрипло и тихо скомандовал Черный Меч. Он все сильнее сжимал ее запястье, пока у Розалинды не онемели пальцы. — Брось нож, — повторил он свой приказ.

Когда кинжал выпал наконец из рук Розалинды, она невольно вскрикнула от досады. Но зато тут же улетучились все ее страхи относительно собственной безопасности, ибо грозный противник немедленно выпустил ее из объятий и бросился к ножу с таким видом, как будто в ту же минуту вовсе забыл о ее существовании. Большим пальцем руки он проверил остроту стального клинка и попробовал, удобна ли для захвата костяная рукоять.

— Мал, но пригодится в рукопашной. — Черный Меч бросил на Розалинду быстрый взгляд:

— Я провожу тебя до следующей деревни. Это все, что я могу для тебя сделать. Может быть, там ты найдешь необходимую помощь. — Он засунул кинжал за широкую кожаную перевязь.

Его ясно выраженное намерение отделаться от нее настолько вывело Розалинду из себя, что она не стала долго подбирать слова.

— Ты не посмеешь отделаться от меня там, где тебе заблагорассудится. Я спасла твою ничтожную жизнь, так что ты обязан помочь мне и Кливу! Ты что, совсем бесчувственный? У тебя не осталось ни капли чести?

Его лицо стало чернее тучи. Розалинда понимала, что сильно рискует, набрасываясь с упреками на такого, как он. Она понимала и то, что ее слова глупы и неуместны, но слишком много бедствий обрушилось на нее за эти два дня, слишком много ужасных событий прошло перед ее глазами, и слишком натерпелась она горя, чтобы и дальше соблюдать осторожность.

— У тебя нет чести! Нет… нет души! У тебя в груди камень вместо сердца! — В бешенстве Розалинда выхватила морковку из перепачканной туники и запустила ею в несговорчивого верзилу. Тот без труда уклонился, но выражение его лица не стало мягче.

— Обдумывай свои слова, моя колючая розочка. Если у меня нет ни чести, ни души, ни сердца, то ты и впрямь вступаешь на опасную тропу. Считай за благо, что я согласился взять тебя с собой до следующей деревни. И не рассчитывай добиться от меня чего-либо еще. Ну, в путь. — С этими словами он подобрал сморщенную морковку, легко переступил через древнюю каменную ограду и зашагал по пустынной равнине.

Розалинда посмотрела ему вслед: ее переполняли и гнев, и безнадежность одновременно. Отчего он так жесток и бессердечен? Как он может быть таким бесчувственным? Кинжал он отнял и, судя по всему, без малейших угрызений совести бросит ее при первой же подвернувшейся возможности. Может быть, для нее самой это было бы и к лучшему, но ведь надо еще и о Кливе позаботиться!

Черный Меч прошел уже треть пути до видневшейся впереди опушки леса. Очертания его высокой фигуры начали расплываться в смутном свете надвигающихся сумерек, когда Розалинда наконец решилась. Пусть он страшный человек, но больше ей не на кого, надеяться. А ведь он идет не в ту сторону!..

Летя со всех ног через пустошь, Розалинда боялась только одного — что она его никогда не догонит. Черный Меч был почти у леса, когда его остановил ее отчаянный крик. Оглянувшись, он, однако, невозмутимо продолжил свой путь, и Розалииде снова пришлось задать работу разбитым ногам и сорванному горлу.

— Стой! — возопила Розалинда, поравнявшись наконец с ним и ухватив его за край туники. — Сказано — стой!

Он остановился так внезапно, что Розалинда со всего разбега налетела на него. Растерявшись от неожиданности, она подняла на него взгляд и увидела, что он смотрит на нее с явным неодобрением.

— Женщина, которая осмеливается что-то приказывать мужчине — будь то муж или кто-нибудь другой, — сильно рискует, ее могут проучить за дерзость.

— Я заплачу тебе! — выпалила Розалинда, глядя в хмурое лицо, обращенное к ней.

В тусклом свете убывающего дня он больше походил на какого-то крупного зверя, чем на человека. Косматое чудище, наделенное сверхъестественной силой. Розалинде стало жутко. Но беспокойство за Клива и боязнь остаться ночью в одиночестве в незнакомом месте пересилили ее ужас перед грозным спутником.

— Я заплачу тебе. Ты получишь щедрое вознаграждение, — торопливо уверяла Розалинда, чуть не плача от отчаяния.

— Заплатишь? Чем? — Он холодно улыбнулся, окидывая ее непочтительным взглядом. — Надеюсь, ты не рассчитываешь купить меня, предложив в расплату свои женские прелести? Если бы это меня интересовало, я мог бы просто взять желаемое. Как-никак, а мы с тобой обручены.

Розалинда едва не лишилась дара речи. Подумать только, какие мерзкие намерения он посмел ей приписать! И как оскорбительно он отмахнулся от им же придуманного способа расплаты! Она не может допустить, чтобы он их бросил.

— Заплатит мой отец, — настаивала она. — Если ты доставишь меня и Клива в целости и сохранности в Стенвуд-Касл, то награда будет щедрой.

На этот раз он задумался, и у Розалинды мелькнул слабый лучик надежды. Но затем упрямец рассмеялся, отбросив со лба длинные спутанные волосы:

— Что же он мне сможет предложить? Хромую корову? Половину шерсти от осенней стрижки овец? Или, того и гляди, долю своего нищенского надела каменистой земли, что он возделывает для какого-нибудь знатного лорда? Нет. — Он с горечью покачал головой. — Мне требуется намного больше.

— Мой отец не батрак и не фермер, чтобы расплачиваться луком да овцами! — отчеканила Розалинда. — Я дочь лорда Стенвуда. Он заплатит…

— Золотом? Драгоценными каменьями? — язвительно поинтересовался Черный Меч. — Да, теперь-то я вижу: ты вылитая леди. Как это я, дурак, сразу не заметил! Я-то думал, что женился на простой крестьянской распустехе, которой потому лишь и понадобился муженек так срочно, что у нее предвидится ребеночек. — Он выгнул дугой одну бровь и направил взгляд на бесформенную груду овощей у нее в тунике. — Где уж тут сомневаться, твой отец одарит меня замками, землями, осыплет сокровищами, какие мне не грезились даже в самых безумных снах. — Он опять усмехнулся и повернулся, чтобы идти дальше. — Эх, даже соврать толком не умеешь!

— Он даст тебе оружие! — из последних сил выкрикнула Розалинда. — Коня. И… и… и золото! Он даст тебе золота, если только ты благополучно доставишь нас домой. — По скептическому выражению его лица она поняла, что не убедила его. К глазам подступили слезы и заблестели на длинных густых ресницах. — Если ты не веришь мне, то спроси у Клива. Заклинаю тебя святым распятием! Поговори с Кливом! Он скажет тебе, кто я такая и кто мой отец. — Розалинда молитвенно сложила руки. — Прошу тебя. — Ее голос упал до шепота. — Умоляю.

У нее едва не разорвалось сердце — так долго тянулись мгновения, пока Черный Меч не повернулся. Угрюмый взгляд, непроницаемое лицо. Он внимательно посмотрел на девушку. Когда он заговорил, в голосе звучала непонятная для Розалинды интонация. Что тронуло его? Ее слезы, ее мольбы? Или просто жадность сделала свое дело?

— Что ты за странное создание. Этакая колючая розочка… — Черный Меч шагнул к ней и пристально вгляделся в ее лицо. — Ладно, покажи мне твоего Клива. Но берегись, — предупредил он, заметив, что в глазах Розалинды промелькнула радость, — я не потерплю никакой лжи. Говори правду, и мы столкуемся. Но только попробуй солгать мне…

Он не закончил, но Розалинда прекрасно поняла угрозу, которой дышало само его молчание. Тем не менее она ни секунды не сомневалась, что отец поступит так, как она обещала. Во всяком случае, об этом она тревожилась в последнюю очередь. Над полями уже сгущались сиреневые сумерки, надо было спешить к больному. Розалинда запретила себе размышлять, что будет, когда они придут в замок, что может сказать Клив, — вообще о будущем. Что и говорить, она вручила свою судьбу и судьбу Клива преступнику, приговоренному к виселице, который, если бы не попался, вполне мог бы оказаться среди вчерашних кровожадных извергов. Но бесполезно без конца думать об этом.

Напротив, лучше помнить о том, что Черный Меч польстился на награду. Он такой большой и сильный. И очень даже хорошо, что жадный. Он не даст их в обиду, чтобы разжиться кое-чем в Стенвуде, а потом отправится своей дорогой.

Розалинда стянула капюшон вокруг шеи, немного озябнув. Об обручении никому не нужно знать, решила она. Через год и один день связывающий их обет утратит силу, и она сможет вступить в настоящий, освященный церковью брак. Ни отец, ни будущий супруг не должны узнать о ее приключениях. Розалинда искоса бросила вопрошающий взгляд на молчуна, шагающего рядом с ней в серебряном свете поднявшейся луны.

Он сохранит тайну, уверяла себя Розалинда. В конце концов, Черный Меч не из тех, кто держится за юбку жены. Не говоря о том — Розалинда с некоторой досадой поджала губы, — что он выказал отсутствие какого-либо интереса к ней. Нет, он, пожалуй, тоже никому не расскажет об обручении. Если все пойдет удачно, она отделается от него самое позднее через пару недель.

5

К тому времени когда путники подошли к руинам замка, где скрывался Клив, Розалинда уже изнемогала от голода, холода и непомерной усталости. В небе поднялся узкий серп луны, протянув по земле зыбкие, расплывчатые тени. Деревья, кусты, каменные осыпи — все выглядело зловещим в бледном холодном свете. Обмирая от страха, Розалинда каждую минуту ждала нападения разбойников. Присутствие мужчины, молча шагавшего впереди, служило слабым утешением, ибо она не сомневалась, что он был бы рад освободиться от обузы, даже если бы ему пришлось силой пробивать дорогу к свободе. Он согласился повидать Клива, и Розалинде хотелось верить, что разговор с пажом убедит его в правдивости ее слов. Но по мере того как они пробирались по заросшей тропе все ближе к мрачным развалинам, Розалиндой все сильнее овладевала тревога. Вдруг окажется, что Клив в беспамятстве из-за лихорадки? Что если ему не удастся убедить этого висельника? Что будет тогда?