Эдуард никогда не уставал от празднеств, танцев, любовных интриг, но его приятель, не созданный для придворной жизни, давно пресытился развлечениями. Музыкант тронул струны лютни, и волнующая баллада разбередила в душе Ранульфа старую боль. Подперев рукой голову, он пристально смотрел в затененную галерею. Давным-давно, в Ирландии, он учился музыке, собираясь стать бардом, но обстоятельства толкнули его на другую дорогу. Сильные руки, когда-то извлекавшие волны звуков из струн лютни, привыкли к мечу. Долго не мог он избавиться от чувства потери, горечи и пустоты в душе. Теперь он воин, и только воин.

Ограниченное пространство комнат, заполненных надушенными телами, заставляло его мечтать о ветре в волосах, о мчащейся галопом лошади. Он невольно вздохнул. Наверное, пора отправляться на север, подальше от этого всего. Туда, где он снова почувствует себя мужчиной, солдатом, а не жеманным щеголем. Надо упросить Эдуарда отпустить его.

Несколько пар женских глаз следили за каждым движением Ранульфа, но он не видел ни их, ни того, что происходит вокруг. Король давно заметил: последние месяцы его друг рассеян и чем-то обеспокоен, и у него зародилась идея. В глазах короля заплясали лукавые искры, и он легонько коснулся руки Ранульфа.

- Сегодня мы находим вашу компанию скучной, старый друг. Вы весь вечер хмуритесь над своим кубком, как безнадежно влюбленный. Неужели какой-то изящной даме удалось расплавить ваше железное сердце, сэр Ранульф?

- Нет, мой король.

- Ну, это беда поправимая.

Эдуард окинул Ранульфа изучающим взглядом. Лицо Датчанина, мужественное и мрачноватое, похоже, привлекает, а не отталкивает прекрасный пол. Обняв друга, король наклонился к нему.

- Ваше благополучие небезразлично нам, сэр Ранульф, а лекарство от вашего беспокойства простое: пора вам жениться и пустить корни.

Ранульф резко отдернул руку, перевернув серебряный кубок, и маленький темно-красный ручеек заструился по столу. Один из слуг тут же бросился вытирать пролитое вино, другой поднял и снова наполнил кубок.

- Нет, мой король! Я не собираюсь обзаводиться семьей, и жена - последнее, что мне нужно.

- Но вы беспокойны и вздыхаете, как отвергнутый влюбленный.

Ранульф улыбнулся.

- Мои мысли далеки от любви, сир. С тех пор как я доставил вам мятежного лорда, прошло уже шесть месяцев. Мне наскучило слоняться без дела, и я затосковал по седлу. Отправьте меня на север с пограничными патрулями.

- Теперь я совершенно уверился в том, что вам необходима жена, которая сделает домашний очаг настолько приятным, что вы не пожелаете никуда уезжать. - Эдуард махнул рукой в сторону блестящего собрания. - Неужели ни одна из этих дам не привлекает вас?

Ранульф устало окинул взглядом пирующих.

- Здесь много прекрасных дам, мой король, но все они, на мой вкус, слишком раскрашены и напудрены, а вдобавок чересчур костлявы. Я предпочитаю держать в руках кого-нибудь понежнее.

- Значит, ваш идеал жены - не придворная дама?

- Нет. - Ранульф обеспокоено повернулся к королю всем своим огромным телом. Он не мог понять по голосу Эдуарда, что тот задумал.

- И обязательно раскрасавица?

- Несомненно.

- Выросшая вдали от двора? - продолжал настойчиво расспрашивать король.

- Возможно…

- И богатая наследница, я думаю. Ранульф попытался отделаться шуткой, не доверяя проказливому блеску глаз Эдуарда:

- О, это обязательное условие. Только вряд ли она пойдет за безземельного рыцаря, единственное богатство которого - две сильных руки. Неужели вы знаете даму прекрасную, богатую и настолько глупую?

- Об этом вы вскоре будете судить сами.

Король прошептал что-то пажу, вытиравшему пролитое вино, и юноша поспешил прочь. Эдуард отвернулся с лукавой улыбкой. Он был похож на мальчика, собирающегося показать остроумный фокус и пребывающего в восторженном предвкушении изумления зрителей.

Ранульф почувствовал первые уколы паники. Он нахмурился, катая в ладонях наполненный вином кубок. Эдуард задумал какую-то проказу, и Ранульф не сомневался, что именно он снова станет мишенью королевской шутки. Вероятно, паж вернется с коровой на поводу или с бедной пожилой рыботорговкой, которую король представит как его невесту. С другой стороны… Ранульф отхлебнул вина, не сводя с дверей настороженных глаз.

Примерно через полчаса, когда Эдуард стал проявлять признаки нетерпения и раздражения, вернулся запыхавшийся паж. Юноша выглядел испуганным до смерти, и Ранульф тихонько захихикал. Проделка Эдуарда не удалась. Он немного расслабился, приготовившись наслаждаться тем, что последует дальше, поскольку явно поменялся ролями с царственным приятелем. Паж преклонил колено перед королем.

- Говори! Почему ты не выполнил поручение?

Паж задрожал.

- Ваше величество, дама не придет.

- Что?! - От разъяренного королевского рева музыканты сфальшивили, затем их лютни, флейты и рожки зазвучали громче и энергичнее. Светлые глаза Эдуарда гневно выпучились, а лицо, и так уже разрумянившееся, побагровело. - Проклятье! - Королевский кулак с грохотом ударил по столу, задребезжало золотое блюдо, заплескалось вино в кубках. - Стража! Губы пажа скривились, лицо сморщилось. Двое вооруженных мужчин встали по обе стороны от него. Мальчик затрясся, как пудинг, и побелел от страха, но стража предназначалась не ему. Эдуард указал на пажа:

- Следуйте за этим пажом. Он отведет вас в комнату дамы, а вы доставьте ее сюда, и немедленно.

Стражники поклонились, паж с трудом поднялся, и они вышли. Шепот пролетел по залу, как порыв ветра в роще. Вскоре стражники и успокоившийся паж вернулись вместе с дамой, облаченной явно не для веселого пира: на ней был длинный плащ с капюшоном и густая черная вуаль, скрывающая лицо.

Собравшиеся выдохнули почти хором, и Эдуард с проклятьем снова ударил кулаком по столу. На его щеках пылал гневный румянец, а руки с такой силой сжали серебряный кубок, что он смялся. Король разгневался не на шутку.

Наблюдая за молчаливым грациозным приближением закутанной фигуры, Ранульф с напряженным интересом ждал следующего акта драмы. Король встал и подошел к краю возвышения. Фигура в трауре склонилась шагах в пятнадцати от него.

- Поднимитесь, леди, - сказал Эдуард, борясь с гневом, - и скажите, почему вы пренебрегли нашим приказом.

В ответ прозвучал голос тихий, но отнюдь не робкий, в нем, однако, слышалось напряжение.

- Сир, я сочла ваши слова просьбой и не хотела омрачать празднество своим трауром.

- Подойдите к нам. Эдуард махнул стражникам:

- Снимите с нее плащ.

Очаровательная юная женщина в струящихся черных шелках стояла перед разъяренным королем, стройная и нежная, словно лилия. Платье с большим декольте, отороченным соболями, плотно облегало грудь, подол и манжеты также переливались соболиным мехом. Черная шелковая шапочка углом спускалась на лоб, поддерживая вуаль, все еще затеняющую лицо.

- Господь свидетель, вам хватило дерзости явиться перед нами в таком виде!

Эдуард сдернул шапочку и бросил на пол.

Яркий свет свечей упал на открывшееся лицо, и интерес Ранульфа усилился. Ибо женщина, несмотря на мертвенную бледность, была так же прекрасна, как и дерзка. Она ему казалась знакомой, хотя Ранульф не мог вспомнить, где видел ее раньше. Однако гордая осанка и роскошное платье не оставляли сомнений в ее богатстве и знатности.

Сверкающие волосы цвета красноватого золота были схвачены золотым с жемчугом обручем и уложены на висках в серебряную сетку. Они обрамляли изящное лицо с прекрасно выгнутыми темными бровями, светлыми зеленовато-голубыми глазами под густыми ресницами, высокими скулами и полными розовыми губами, сейчас вызывающе сжатыми.

Эдуард вдруг улыбнулся и протянул руку. Придворные и слуги задышали свободнее.

- Поднимитесь, леди Моргана, - милостиво сказал король, - и прошу к столу, отведайте вот этого вина.

Ранульф вздрогнул. При дворе Эдуарда была лишь одна леди Моргана, жена приговоренного изменника лорда Хартли, которого он собственноручно доставил в оковах в Лондон. Он не мог поверить в происходящее. Если бы не эти невероятные глаза, ясные, как аквамарины, в ней невозможно было бы узнать женщину, с которой он столкнулся в Тауэре. И… какое отношение имеет леди Моргана Хартли к нему?

Моргана взялась за протянутую королевскую руку и взошла на помост. Ее сердце бешено колотилось. Ей и прежде случалось быть свидетельницей королевского гнева, но никогда этот гнев не был направлен на нее. Впервые она испугалась, что преступила границу королевского терпения. Однако ей удалось сохранить в осанке должную смесь почтения и гордости.

Король окинул ее странным взглядом, в котором сквозило тайное удовольствие.

- Каково значение этого траура? Вы еще не вдова, леди Моргана.

Моргана смело взглянула ему в глаза.

- Я стану вдовой завтра, сир, и мне пора привыкать к трауру.

- Ни в коем случае! Черное вам не к лицу, леди Моргана, в трауре вы нам не нравитесь.

Хотя Эдуард старался выглядеть суровым, в глубине его глаз танцевали озорные искры. Он сделал знак Ранульфу, тот встал и присоединился к ним с затравленным видом.

Мужчины стояли рядом в свете факела, высокие, белокурые, точно ангелы. Не одна придворная дама затаила дыхание, глядя на них. Эдуард взял Моргану за руку, а другой рукой схватил Ранульфа, изумив их обоих.

- Леди Моргана, вы упрямы и нуждаетесь в надлежащем руководстве. К тому же вашим землям необходима защита закаленного воина.

Король торжественно повернулся к своему преданному соратнику, будто не замечая растущего ужаса на его лице.

- Сэр Ранульф, вы отважно сражались за наше правое дело. Не должен мужчина жить один, как говорит нам Библия. Вам необходима жена, с обширной вотчиной, требующей заботливого хозяина.