– Я сидела все утро, поэтому давай пройдемся, и я расскажу тебе, какие проблемы возникли у сэра Джона с рыбаками Мерси, – многозначительно сказала Элинор.

Саймон посмотрел на нее, кивнул и последовал за ней.

Элинор начала рассказывать о том, как шторм повредил флот Мерси, как сэр Джон хотел его отстроить, а для этого ему нужны были деньги. Когда они убедились, что рядом никого нет, Элинор рассказала Саймону все новости. Но, как оказалось, Саймон их уже знал.

– Этим я занимался сегодня утром. Меня послали выбрать и оснастить корабль, на котором поплывут дамы.

– Выбрать корабль? – удивилась Элинор.– А что, леди Беренгария не поплывет с королем?

Саймон посмотрел поверх головы Элинор.

– Он говорит, что это может быть опасным. Его корабль может быть атакован, чтобы повернуть назад всю армию.

– О, я понимаю. Как благоразумно с его стороны, – изрекла Элинор.

– Да.

Глаза Элинор наполнились слезами, но она проглотила их. Несомненно, Беренгария будет восхищена заботой Ричарда о ее безопасности.

– Но, – сказала Элинор дрожащим голосом, – у меня есть другие важные новости. Сегодня утром…– Но слезы опять подкатились к ее горлу, и она схватила Саймона за руку.– О, Саймон, ты никогда не будешь благоразумным, ведь так?

Глаза Саймона посмотрели на нее, ее дрожащие губы.

– Прекрати, Элинор, прекрати, или я тебя поцелую, и только Богу известно, смогу ли я тогда остановиться. Для глупостей сейчас не время и не место.– Он закашлялся.– Каждый мужчина должен быть благоразумным. Подвергнуть опасностям невесту только ради желания и удовольствий – это…

Последовало короткое молчание.

– Нет, я не смог бы быть благоразумным, и ты это знаешь.

– Благодарю Бога за это, – вздохнула Элинор.– Нет, Саймон. У меня есть новости, которые я просто обязана сказать тебе. Лонгкемпа собираются обуздать.

Пристально глядя на нее, Саймон спросил:

– Как? – но в его голосе не было интереса. Элинор кратко пересказала ему содержание писем.

Она видела, что Саймон с трудом заставляет себя сосредоточиться на том, что она говорит. Это казалось странным. Но что было еще более странным, так это то, что он не радовался тому, что услышал.

– Епископ Руаенский? А не королева? – резко сказал он.

– Не королева? – повторила Элинор.– Вчера ты был обеспокоен, потому что думал, что она хочет управлять страной. Сегодня тебе не нравится, что это не так. Она не может быть в двух местах одновременно. Она останется на своих собственных землях.

– Но беспорядки возникают в Англии.

– Их не будет, если вернется Филипп. Ходят слухи, что он хочет сделать это.

– Потребуется время, чтобы Филипп вернулся во Францию. К тому времени королева могла бы решить все проблемы в Англии. Элинор, ты понимаешь, что может случиться? Сам по себе епископ Руаенский не может потребовать верности от баронов. Церковники, возможно, послушаются его, хотя я сомневаюсь в этом, так как Лонгкемпа поддерживает Папа Римский. Это значит, что ему придется втянуть в ссору лорда Джона. Что замышляет король? Он хочет войны с собственным братом?

– Я думаю, ты был прав, сказав, что лорд Ричард не очень хорошо знает характер лорда Джона. Ричард не жадный. Имея земли и власть, король может быть доволен. Он верит, что лорд Джон не станет вмешиваться в это дело. Король все-таки не очень-то хочет обуздать Лонгкемпа. Он сказал это всем нам. Поэтому-то он и наделил властью епископа Руаенского. Король надеется, что епископ провалит дело. Он не осознает, что епископ втянет лорда Джона.

– Что бы ни думал Ричард, королева должна знать об этом, – пожал плечами Саймон.– А что, если она знает? Что она может сделать? Может ли она натравить одного сына на другого?

– Саймон, что мне сказать сэру Андрэ и сэру Джону? Они должны следовать каким-то советам. Мы оба будем далеко. Что мне сказать им?

Ее взволнованность вернула его к действительности, а его мысли – от будущего к настоящему.

– Пока проблема не столь серьезна. Во-первых, пока их не призовут, они должны сидеть за своими воротами, закрыв рты. Во-вторых, если епископ Руаенский или Вильям Маршал призовут их, они должны идти. Если же их призовет канцлер, они должны вежливо отказаться, – но если их будут принуждать, они должны использовать силу. Если лорд Джон призовет их, они должны все, как следует обдумать – это очень серьезно. Если он будет выступать от имени короля, они могут пойти. Я не думаю, что Джон осмелится призвать их от своего собственного имени. Если же он это сделает, сначала они должны пойти к епископу Руаенскому и присягнуть на верность королю, затем позволить епископу решать, что им делать. Возможно, он пошлет их к лорду Джону. Если нет, то гнев Джона упадет на него, а не на ваших вассалов.

– Подожди, Саймон, говори помедленнее, – взмолилась Элинор.– Я должна это все запомнить, чтобы четко изложить в письме.

Они остановились в углу, где их никто не мог видеть. Никто не входил в часовню.

– Ты все хорошо запомнишь, – сказал Саймон так грубо, что Элинор посмотрела на него с удивлением.

Его губы тотчас же накрыли ее рот поцелуем, и он увлек ее дальше в угол. Он целовал ее страстно, кусая ее губы.

– Саймон, – запротестовала Элинор. Его поцелуй заставил ее затрепетать и вместе с тем осознать опасность ситуации.

Он поцеловал ее в ухо, затем нежно приложил губы к ее шее. Элинор вся отдалась его ласкам.

– Саймон, прошу тебя, остановись, – прошептала Элинор. – Если нас увидят, меня пошлют назад к королеве. Любимый, нам следует подождать, пока уедет королева. Саймон…

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Когда Саймон прекратил ее целовать, Элинор немного пришла в себя. Около часовни послышались голоса и шаги, и она заставила Саймона отпустить ее. Она погладила его по щеке, успокаивая, но он уставился на нее, возбужденно дыша.

– Я – не прирученный кот, – прорычал он.– Отойди от меня. Я ненормальный, и мне нельзя доверять.

Не сказав больше ни слова, он вышел в ближайшую дверь, шатаясь, как пьяный. Элинор привела в порядок свою одежду и побежала прочь от приближающихся шагов. Она скрылась в своей комнате, где прижала пылающее лицо к холодным каменным стенам. Это было непохоже на Саймона. Что с ним случилось? Он сошел с ума? Да, но почему? Она снова почувствовала приступ ревности. Неужели он никогда по-настоящему не хотел ее? Неужели есть какая-то другая женщина, волнующая его?

Если это так, то та женщина была не с ним.

В последующие три дня Элинор старалась избегать Саймона. Но эта уловка ей мало помогала. Если они находились в одном месте, глаза Саймона неотступно следили за ней, неестественно ярко горя. Элинор боялась, что король заметит это и разозлится. Но Ричард, если даже заметил это, не подавал виду. Беренгария мягко подшучивала над страстью рыцаря к Элинор, но когда она своими глазами увидела волнение на лице Элинор, то сразу замолчала. Однажды, когда они были одни, Джоанна спросила, не поссорилась ли она со своим опекуном; она также обратила внимание на неестественное поведение Саймона. Элинор ответила отрицательно, и Джоанна, казалось, была удовлетворена ее ответом.

Но вскоре этим неловкостям был положен конец. Второго апреля королева Элинор отправилась в долгое путешествие домой. Ричард послал с ней тех воинов, чья преданность делу Всевышнего стала заметно ослабевать. На следующий день король начал свои приготовления к отъезду, и Саймон уехал с ним. К удивлению Элинор, их корабль вместе с двумя кораблями охраны был в авангарде всего флота. Когда они услышали, как флот будет построен на переходе морем, Джоанна посмотрела на Элинор, но ничего не сказала, а Беренгария не почувствовала в этом плане ничего странного. Их корабль был широкопалубный и не быстроходный, так что путешествие могло оказаться не очень удобным. Они должны были отправиться первыми, король скоро догнал бы их. Элинор, опустив глаза, слушала, как Беренгария рассказывает ей об объяснениях Ричарда. С одной стороны, было хорошо, что корабль был широкопалубным, но с другой стороны, он был очень мало загружен.

В течение первых двух дней ветер был несильный, и корабли плыли медленно. 12 апреля ветер усилился, и к полудню корабль, который плыл первым, стал совершенно неуправляем и мчался по волнам с бешеной скоростью. Джоанна и Элинор, которым приходилось плавать по морю, поняли по поведению матросов, что непосредственной опасности не было. Беренгария, хотя и побелела от страха, старалась вести себя, как они. У всех троих было слишком много работы, чтобы обращать внимание на собственные страхи и слабости. Прежде всего надо было успокоить женщин, страдающих от морской болезни, так как некоторые из них даже пытались броситься за борт. Один или два раза показывалась земля, и это вызывало панику. Если бы они наскочили на берег с той скоростью, на которой они шли, длинные весла сломались бы. Весла были бесполезны в море, которое бросало их корабль, как щепку. Но о том, чтобы спустить паруса, не могло быть и речи, так как корабль мог перевернуться. Капитан старался держаться подальше от темного горизонта.

Настудила ночь. Дамы, совершенно обессиленные, удалились одна за другой. Джоанна, Элинор и Беренгария сидели, тесно прижавшись, друг к другу. Вскоре ветер успокоился, волны стали ниже. Мужчины спали прямо за веслами, некоторые заснули на палубе, где придется, и были похожи на разбросанных кукол. Бьорн и капитан, почувствовав, друг к другу доверие, а может, даже дружеское расположение, несли вахту по очереди до самого рассвета, который показал им, что опасность миновала. Миновала, но где же они находились? Вокруг было только море и небо. Даже наблюдатель, забравшись на верхушку самой высокой мачты, не видел ни земли, ни каких-либо других кораблей.

Основная часть флота, хотя и разбросанная, сумела удержаться вместе и приплыть в безопасную бухту на Крите 17 апреля. Здесь Ричард пересчитал корабли, и только после этого он и его соратники поняли, что корабль, на котором были женщины, а также двадцать четыре других корабля потерялись. Лицо Ричарда пылало, а Саймон так побелел, что Генри де Шампань, племянник короля, вынужден был схватить его за руку, чтобы поддержать. По всем направлениям были разосланы курьеры, чтобы проверить достоверность новостей, а также выяснить, кто последним видел пропавшие корабли и где. Ричард метался по берегу, проклиная некомпетентность капитанов и грозя им жестокой расправой. К тому времени, как курьеры вернулись, гнев Ричарда немного утих. Он был в состоянии выслушать те обрывки информации, которые они ему принесли. Стало известно, что один из кораблей затонул, но это было грузовое судно. Никто не видел корабль, на котором плыли женщины. Он исчез при первых же атаках шторма. Наконец, Ричард вспомнил о еще одном источнике информации.