Уинстон Грэм - Росс Полдарк

Сеть закрепили, и теперь рыбаки уже погружали в неё корзины и опрокидывали их, полные рыбы, на дно лодки. Казалось, все помнили о необходимости поспешить, чтобы полностью захватить удачу, словно шторм ждал их за вершиной ближайшего утеса. Две большие плоскодонные лодки, как баржи, подогнали рядом, и мужчины, перегибаясь за борт, энергично начали их наполнять. Прочие небольшие лодки быстро окружили сеть, чтобы поучаствовать в улове.

Иногда казалось, что лунный свет превращает рыбу в кучки монет, а Россу виделось, что шестьдесят или восемьдесят темнолицых человекоподобных пигмеев черпают из бездонного мешка с серебром.

Вскоре рыбаки уже по щиколотку стояли в сардинах, потом по колено. Лодки отплыли и осторожно погребли к берегу, их борта не более чем на два дюйма возвышались на водой. Активность на берегу не уступала: повсюду сияли фонари, рыбу лопатами перегружали в тачки и поспешно везли к засолочным погребам для отбора и осмотра. Тем не менее, работа вокруг сети продолжалась посреди пружинящих сверкающих рыбешек.

На другой стороне залива вытащили еще один улов, но поскромнее. Росс и Демельза ели пироги, отхлебывали бренди из одной фляжки и вполголоса обсуждали увиденное.

- Сейчас домой? - чуть погодя спросил Росс.

- Давай побудем еще немного, - предложила Демельза, - ночь такая теплая. Так здорово побыть здесь.

Росс осторожно погрузил весла и выровнял нос лодки перпендикулярно легким волнам. Их отнесло от остальных лодок, и оказалось довольно приятно наблюдать этот вид со стороны.

К своему удивлению, Росс обнаружил, что счастлив. Не просто счастлив от счастья Демельзы, но счастлив сам. Он не мог понять почему. Это ощущение только что в нем зародилось.

Они ждали и наблюдали, пока сеть не очистили и рыбаки не собрались закинуть её еще раз. Потом подождали, чтобы увидеть, будет ли второй улов таким же большим, как и первый. Всякий раз, когда они уже собирались отплыть, их удерживало что-нибудь новое. Время пролетело незаметно, пока луна на своем пути вниз не опустилась к кромке береговой линии, посеребрив воду.

Наконец, Росс медленно налег на весла, и лодка начала двигаться. Когда они прошли рядом с остальными, Пэлли Роджерс узнал их и крикнул:

- Спокойной ночи!

Некоторые другие отрывались от работы, потные от трудов, и тоже что-то желали.

- Хороший улов, да, Пэлли? - спросил Росс.

- Да, неплохой. Больше четвертушки от миллиона рыбешек споймали, так я думаю.

- Я очень рад. Будет совсем не то, что прошлой зимой.

- Доброй ночи, сэр.

- Доброй ночи.

- Доброй ночи, сэр.

- Доброй ночи...

Он погребли дальше, и шум голосов и прочей человеческой суеты постепенно стих, оставшись лишь на маленьком пятачке - тихий уверенный гул в бескрайней ночи. Они гребли к открытому морю, в сторону крутых утесов и мокрых черных скал.

- Сегодня вечером все счастливы, - сказал Росс, словно сам себе.

Лицо Демельзы белело у кормы.

- Они тебя любят, - тихо произнесла она. - Все тебя любят.

- Маленькая глупышка, - буркнул он.

- Нет, это правда. Я знаю, потому что я одна из них. Ты со своим отцом - не как прочие. Но главным образом ты. Ты... Ты... - она запнулась. - Ты наполовину джентльмен, а наполовину такой же, как они. А еще ты пытался помочь Джиму Картеру и даешь людям пищу...

- И женился на тебе.

Они подплыли к тени утесов.

- Нет, дело не в этом, - мудро заявила Демельза. - Может, это им как раз и не понравилось. Но они всё равно тебя любят.

- Ты слишком сонная, чтобы говорить разумно, - ответил Росс. - Прикрой голову и можешь подремать, пока мы не прибудем домой.

Демельза не подчинилась, а сидела и смотрела на темную границу, где встречаются тень от края земли и мерцающая вода. Девушка предпочла бы находиться в другом месте и сделать широкий крюк, лишь бы только оставаться в дружественном свете луны, поскольку тень намного удлинилась со времени их выхода в море. Она смотрела в давящую темноту пустынных бухт, мимо которых они проплывали. В эти места не заглядывал ни один человек. Бухты казались пустыми и холодными. Демельза представляла живущие там нечестивые создания, призраки мертвых, предметы, прибившиеся с моря. Она вздрогнула и отвернулась.

- Сделай еще глоток бренди, - сказал Росс.

- Нет, - она покачала головой, - нет, мне не холодно. Росс.

Через пару минут они повернули к бухте Нампары. Лодка скользнула по ряби воды у края берега и заскрежетала по песку. Росс сошел и, когда Демельза последовала за ним, поймал ее за талию и перенес на берег, поцеловав перед тем, как опустить на ноги.

Спрятав лодку в пещеру и убрав весла туда, где случайные бродяги не смогли бы их найти, он вернулся к Демельзе, которая ждала его прямо над верхней отметкой прилива. Не сделав ни шагу, оба наблюдали за тем, как заходит луна. Когда та приблизилась к воде, то, зажатая между небом и морем, стала искажать очертания и терять цвет, как перезрелый апельсин. Серебряный меч, отражающийся в море, стал темнеть и уменьшаться, пока совсем не исчез, оставив только старую луну, мрачную и раздутую, погружающуюся в туман.

Тогда, не говоря друг другу ни слова, они повернулись и последовали по песку и гальке, пересекли ручей по камням, и прошли вместе рука об руку полмили до дома.

Демельза притихла. Росс никогда не делал того, что сделал сегодня вечером, никогда не целовал ее кроме как в порыве страсти. Всё было по-другому. Девушка знала, что сегодня они стали близки, как никогда раньше. Впервые наравне. Он не был Россом Полдарком, джентльменом и фермером из Нампары, а она его служанкой, на которой он женился лишь потому, что это лучше, чем оставаться в одиночестве. Они были просто мужчиной и женщиной с равными правами. Она старше своих лет, а он - моложе, идя домой рука об руку, сквозь косые тени незнакомой темноты.

Я счастлив, снова подумал Росс, со мной что-то произошло, с нами, изменив нашу маленькую любовную интрижку. Сохрани это чувство, держись за него. Не возвращайся к прежнему.

Домой их сопровождал только звук бурлящего ручейка, бегущего рядом. Дом приветствовал их своей белизной. Деревья стояли молчаливые и темные, а в небе порхали мотыльки.

Входная дверь скрипнула, когда закрылась, и с видом заговорщиков пара поднялась по лестнице. Добравшись до комнаты, они засмеялись, затаив дыхание, подумав о том, что могли разбудить Джуда и Пруди этим легким шумом.

Демельза зажгла свечи и закрыла окна, чтобы не впустить мотыльков, сняла тяжелое пальто и встряхнула волосами. О да, сегодня вечером она была прекрасна. Росс обнял ее, хихикая, как мальчишка, она засмеялась в ответ, при свечах ее рот и зубы влажно блестели.

На этом его улыбка померкла, и он ее поцеловал.

- Росс, - сказала она. - Дорогой Росс.

- Я тебя люблю, я твой слуга. Демельза, посмотри на меня. Если я что-то сделал не так в прошлом, позволь мне всё исправить.

Так он обнаружил, что то, что он наполовину презирал, не было презренным, то, что он воспринимал как удовлетворение аппетита - приятное, но банальное приключение в разочаровании, обладало своенравными и неуловимыми глубинами, о которых он и не подозревал раньше, и несло осознание красоты в его сердце.

Сентябрь того года омрачила смерть Чарльза. Старик жалобно кряхтел всё лето, и доктор уже с полдюжины раз ставил на нем крест. И однажды Чарльз рухнул в обморок сразу после того, как Чоук сделал самый благоприятный прогноз в этом году, и умер, прежде чем того успели повторно вызвать.

Росс пришел на похороны, но ни Элизабет, ни Верити там не оказалось, обе болели. Похороны привлекли много как деревенских, так и шахтеров, и местное дворянство, поскольку Чарльза считали крупнейшим землевладельцем округи, и в целом он всем нравился.

Службу провел кузен Уильям-Альфред и, сам страдая от утраты, произнес проповедь, которая по общему мнению стала чем-то выдающимся. Темой он избрал "Человека Божиего".

- Что значит эта фраза? - спросил он.

- Она означает взрастить в себе те качества, что так явно проявлялись в Христе: правдивость и честность, чистоту сердца, смирение, милость и любовь. У сколь многих из нас есть эти качества? Можем ли мы заглянуть в свои сердца и увидеть, что там есть эти качества, необходимые, чтобы сделать нас божьими мужчинами и женщинами?

Такое время, когда мы оплакиваем уход великого и достойного человека это время для самоконтроля и подтверждения своей самоотверженности. Справедливо сказать, что с потерей нашего дорогого друга Чарльза Полдарка мы отмечаем уход божьего человека.

Он всегда двигался вперед, никогда не говорил злого слова. От него привыкли ожидать только доброту и любезность воистину благовоспитанного человека, который не знал дурного и не видел его в других. Непоколебимое, бескорыстное превосходство человека, чье существование являлось образцом для всех.

После того как Уильям-Альфред проговорил в этом ключе пять минут, Росс услышал всхлипывание на скамье рядом и увидел, что миссис Хеншоу не скрываясь вытирает нос. Капитан Хеншоу тоже часто моргал своими синими глазами, а некоторые другие тихо плакали.

Да, это оказалась красивая проповедь, которая брала за живое и воскрешала в памяти картины величия и умиротворенности. Но говорилось ли в ней о желчном обыденном старике, которого он знал, или предмет проповеди относился к истории какого-то святого из прошлого?

А может, хоронили двух человек под одним и тем же именем? Один, возможно, являлся таким людям как Росс, в то время как другой предназначался для людей с глубоким пониманием, таких как Уильям-Альфред.

Росс попытался вспомнить Чарльза таким, каким он был до болезни, Чарльза с его любовью к петушиным боям и аппетитом, вечным метеоризмом и пристрастием к джину, случайной щедростью и скаредностью, грехами и добродетелями как и у большинства мужчин.