- Нет, я вовсе не имею в виду обычный визит, Росс. Мне бы очень хотелось, чтобы вы работали вместе. Твое влияние на него...

- Мое влияние? - удивленно переспросил он.

- Оно бы его остепенило. Думаю, помогло бы его остепенить, - она подняла полные боли глаза, затем отвела взгляд. - Ты думаешь, как странно, что я так говорю. Но видишь ли, я беспокоюсь. Мы оба очень дружны с Джорджем Уорлегганом, гостили у него в Труро и Кардью. Джордж так добр. Но он очень богат, и для него азартные игры - всего лишь приятное развлечение. Для нас же, для Фрэнсиса, это не так. Когда играешь на ставки, которые не можешь себе позволить... Кажется, Фрэнсис одержим игрой. Для него это глоток свежего воздуха. Выигрывает он мало, а проигрывает много. Чарльз слишком болен, чтобы его остановить, и всем управляет Фрэнсис. Так больше продолжаться не может. Как тебе известно, Грамблер терпит убытки.

- Не забывай, - сказал Росс, - что когда-то я тоже проигрался в карты. Возможно, мое влияние было бы не таким хорошим, как тебе кажется.

- Мне не следовало об этом говорить. Я не собиралась. У меня нет права обременять тебя своими проблемами.

- Для меня это настоящий комплимент.

- Но когда ты упомянул Фрэнсиса... И нашу старую дружбу... Ты всегда был таким понимающим.

Росс видел, что она действительно страдает, и отвернулся к окну, чтобы дать ей время прийти в себя. Ему хотелось оправдать ее доверие; он бы многое отдал за то, чтобы что-нибудь посоветовать и стереть с ее лица эту боль. Чувство обиды, что она вышла за другого, исчезло. Она ведь пришла к нему.

- Я думала, стоит ли рассказывать Чарльзу, - продолжила Элизабет. - Я так боюсь, что из-за этого ему станет еще хуже... и совсем нам не поможет.

Росс покачал головой.

- Дело не в этом. Позволь мне сначала поговорить с Фрэнсисом. Бог знает, вероятно, я не преуспею там, где... где другие потерпели неудачу. И все-таки мне до сих пор непонятно...

- Что?

Но она поняла его невысказанную вслух мысль.

- Он во многом благоразумен, но повлиять на него я не могу. Кажется, он воспринимает мои советы, как вмешательство.

- Значит, он так же воспримет и мои советы. Но я попытаюсь.

Она посмотрела на него.

- У тебя сильная воля, Росс. Когда-то я это знала. То, что мужчине не нравится выслушивать от своей... жены, он может выслушать от своего кузена. У тебя дар убеждать. Думаю, если бы ты захотел, то смог бы очень сильно повлиять на Фрэнсиса.

- Так тому и быть.

Она поднялась.

- Прости, я не собиралась столько говорить. Не могу описать, насколько сильно я ценю то, как ты меня встретил.

Росс улыбнулся.

- Возможно, ты пообещаешь приходить почаще.

- С удовольствием. Прежде мне нравилось навещать тебя, но потом я почувствовала, что не вправе больше приходить.

- Больше не поддавайся этому чувству.

Из прихожей послышались шаги, и вошла Демельза, неся в руках только что собранные колокольчики.

И остановилась как вкопанная, когда увидела, что помешала. Она была одета в домотканное простенькое голубое платье из льна с открытой шеей и небольшим узорчатым поясом. Выглядела дикой и неопрятной - весь день, постыдно избегая Пруди и репу, она лежала в траве на другом лугу, на возвышенности к западу от дома, внимательно наблюдая за Россом и мужчинами, работающими на противоположном холме. Она лежала там, вдыхая запах земли и вглядываясь через траву, словно подросший щенок, и, наконец, перевернулась и заснула в ласковом тепле заходящего солнца. Ее волосы взъерошились, а платье всё было в траве и земле.

Она ответила на взгляд Росса и пристально посмотрела на Элизабет. Потом пробормотала извинения и развернулась, чтобы уйти.

- Это Демельза, та, о которой я тебе говорил, - сказал Росс. - А это госпожа Элизабет Полдарк.

Две женщины, подумал он. Сотворены из одного и того же вещества? Глина и фарфор

"О Боже, так между ними что-то происходит", - подумала Элизабет.

- Росс часто мне о вас говорил, моя дорогая, - произнесла она вслух.

Демельза подумала: "Она опоздала на один день, всего на день. Как она прекрасна, как я ее ненавижу".

Затем вновь взглянула на Росса и тут впервые ей в голову пришла мысль, словно предательский удар ножом, что то вожделение, с каким Росс смотрел на нее прошлой ночью, являлось лишь отблеском пустой страсти. Весь день она была слишком поглощена своими чувствами, не имея времени, чтобы подумать еще и о том, что чувствует он. Теперь всё читалось в его взгляде.

- Благодарю вас, мэм, - ответила она, снедаемая страхом и ненавистью до кончиков пальцев. - Я могу что-нибудь сделать для вас, сэр?

Росс посмотрел на Элизабет.

- Может, передумаешь и выпьешь чаю? Он будет готов через несколько минут.

- Мне пора уходить. Всё равно спасибо. Какие милые колокольчики ты собрала.

- Они вам нравятся? - спросила Демельза. - Возьмите их, если хотите.

- Так любезно с твоей стороны! - серые глаза Элизабет вновь пробежались по комнате. "Это все она; эти занавески. Полагаю, у Пруди бы не хватило ума так их повесить; и бархат на скамье, Россу бы никогда это и в голову не пришло", - думала Элизабет. - Я приехала на лошади и, к сожалению, не смогу их держать в руках. Оставь их себе, дорогая, но спасибо за столь милое предложение.

- Я их свяжу и прикреплю к седлу, - сказала Демельза.

- Боюсь, они завянут. Видишь, они уже поникли. С колокольчиками всегда так, - Элизабет взяла перчатки и хлыст. "Больше я не смогу сюда приезжать. Слишком поздно после всего, что произошло. Слишком поздно сюда приезжать", - думала она. - Ты должен навестить дядю, Росс. Он часто о тебе спрашивает. И дня без этого не проходит.

- Я приеду на следующей неделе, - сказал он.

Они направились к двери, и Росс помог ей сесть на лошадь, что она и сделала с присущей ей грацией. Демельза с ними не пошла, но смотрела из окна невидящим взглядом.

Она стройнее, чем я, думала Демельза, даже после родов. Кожа, как слоновая кость; никогда не работала. Она леди, а Росс - джентльмен, ну а я шлюха. Но не прошлой ночью, нет (в памяти ярко вспыхнули воспоминания). Я не могу быть шлюхой: я женщина Росса. Надеюсь, она растолстеет. Очень на это надеюсь и горячо молюсь, что она растолстеет, подхватит оспу, из носа у нее потечет, а зубы выпадут.

- Ты выполнишь свое обещание насчет Фрэнсиса? - спросила Элизабет Росса.

- Конечно. Я сделаю всё, что могу... Хотя, кажется, немного.

- Приезжай повидать Чарльза. На обед - в самый раз. В любой день. До свидания.

- До свидания, - сказал он.

Со времени его возвращения они впервые были полностью друг с другом согласны; оба это осознавали, не зная, что это понятно им обоим - к согласию они пришли слишком поздно, и теперь ничего не изменить.

Росс смотрел, как она медленно едет по долине. Видел, как заблестели волосы, поймав косой лучик солнца. В тенистой долине птицы затянули вечернюю песню.

Он устал, сильно устал, и хотел отдохнуть. Но когда приехала Элизабет, его с таким трудом приобретенное душевное спокойствие улетучилось.

Он повернулся и, тяжело ступая, направился через кухню в дом. Пруди готовила ужин. Услышав ее жалобу, он что-то буркнул и пошел на конюшню.

Несколько минут он занимался делами фермы; закончив, вернулся в дом и прошел в гостиную.

Демельза по-прежнему стояла у окна. В руках она держала колокольчики. Казалось, он ее и не заметил, а просто медленно прошел к своему любимому креслу, снял сюртук и сел, да так и сидел какое-то время, хмуро уставившись на противоположную стену. Потом откинулся назад.

- Я устал, - сказал он.

Она отвернулась от окна, и тихо, словно он спал, подошла к креслу. Опустилась на коврик у его ног. И лениво, но с каким-то удовлетворением, начала перекладывать колокольчики из одной кучки на полу в другую.




Книга третья




Июнь-декабрь 1787 года

Глава первая