- Думаю, мои клиенты предполагали, что это будет банк Уорлеггана, - сказал мистер Пирс.

Росс набил трубку.

Мистер Тренеглос расстегнул очередную пуговицу на бриджах.

- А для меня что один банк, что второй - всё едино. Звучит-то одинаково, а? Ведь в этом всё дело? Полагаю, что у вас есть причины обратиться именно к Паско, да, Росс?

- Между мной и Уорлегганами, что отцом, что сыном, нет вражды. Но для партнерского банка они уже владеют слишком большим числом шахт. Я не хочу, чтобы они завладели и Уил-Лежер.

- Уорлегганам не стоит знать о том, что вы только что сказали, - нахмурил густые брови Чоук.

- Вздор. Я не сказал ничего такого, что и так всем не известно. С помощью своих марионеточных компаний они напрямую владеют десятком шахт и имеют крупные доли еще в десятке других, включая Грамблер и Уил-Пленти. Если завтра они решат закрыть Грамблер, то сделают это, как закрыли Уил-Рис. Тут нет ничего тайного. Но если откроется Уил-Лежер, то я предпочту, чтобы такие решения оставались в руках участников предприятия. Сомнения - опасные друзья для человека без влияния.

- Вполне с этим согласен, джентльмены, - настороженно согласился мистер Ренфрю. - В Сент-Агнесс ходят нехорошие слухи относительно закрытия Уил-Рис. Мы знаем, что она приносила не очень большую прибыль, но всё же акционеры потеряли доходы, а две сотни шахтеров - работу. Однако тем самым на Уил-Пленти смогли урезать жалованье, поставив рабочих на грань выживания, а юный мистер Уорлегган получил огромную прибыль!

Эта речь всколыхнула в памяти мистера Ренфрю какие-то горькие воспоминания. Тут же все одновременно начали спорить.

Мистер Тренеглос постучал по столу стаканом.

- Давайте поставим это на голосование, - прокричал он. - Это единственный разумный путь. Но сначала о шахте. Пусть те, кто струсил, объявят об этом, прежде чем мы продолжим.

Все проголосовали за открытие шахты.

- Прекрасно! Великолепно! - воскликнул мистер Тренеглос. - Наконец-то мы продвинулись. Теперь вопрос о банке. Те, кто предпочитает Паско...

Ренфрю, Хеншоу, Тренеглос и Росс были за Паско, Чоук и Пирс - за Уорлеггана. Поскольку у Пирса имелись также голоса его клиентов, то счет вышел равным.

- Вот проклятье, - пробормотал мистер Тренеглос. - Так я и знал, что это адвокатишка опять поставит нам подножку.

Мистер Пирс не мог этого не расслышать и напустил на себя обиженный вид.

Но на самом деле он тайно положил глаз на долю в доходных домах мистера Тренеглоса, и потому, увидев, что тот твердо стоит на своем, потратил следующие десять минут на то, чтобы извернуться и прийти к одной с ним точке зрения.

Оставшись в одиночестве, Чоук сдался, и отсутствующие Уорлегганы были побеждены. Росс знал, что их предприятие настолько мелкое, что едва ли заслуживает внимания крупного банка, но то, что Уорлегганов обошли, без сомнения, вызовет раздражение Джорджа.

Теперь, когда они преодолели главное препятствие, остальное пошло как по маслу. Капитан Хеншоу потянул длинные ноги, встал и, кивнув Россу, подошел к буфету, обогнув стол.

- Не сомневаюсь, что вы простите мне эту вольность, господа. Мы сидим за этим столом, как равные, мы и есть равные партнеры по предприятию. Хоть я и беднее прочих, моя доля - самая большая, как за счет репутации, так и из-за пятидесяти вложенных гиней. Так что я хочу провозгласить тост. За Уил-Лежер.

Остальные встали и чокнулись.

- За Уил-Лежер!

- За Уил-Лежер!

- За Уил-Лежер!

И осушили свои бокалы.

На кухне Джуд, строгающий деревяшку и мурлыкающий любимый мотивчик, поднял голову и прицельно плюнул через стол в очаг.

- Ну наконец-то дело сдвинулось. Чтоб мне пропасть, ежели они не собираются снова открыть треклятую шахту.

- Ах ты, червяк вонючий, - буркнула Пруди. - Опять чуть в мое рагу не харкнул.


Глава вторая


Когда отбыли его новоиспеченные партнеры, Росс вышел из дома и прогулялся по своим владениям к шахте. К пляжу и песчаным холмам он не спустился, сделав полукруг по возвышенности. Уил-Лежер находилась как раз на полпути к пляжу Хендрона, где песчаные холмы сменялись скалами.

Пока что тут почти не на что было смотреть. Пара неглубоких туннелей, тянущихся вниз, и ряд канав, оставшихся еще от предков; новый туннель с лестницей; несколько полосок дерна, срезанных там, где начали новые работы. Пока он совершал обход, зайцы так и петляли, мелькая хвостами, посвистывал кулик, а в жесткой траве шумел разыгравшийся ветер. Негусто, но к концу лета картина изменится.

За годы составления планов и их крушений эта мысль всё больше укреплялась в нем, пока не показалась Россу привлекательной. Предприятие должно было стартовать еще восемнадцать месяцев назад, если бы не мистер Пирс, закономерно заботившийся о безопасности вложений тех, кого представлял, и колебаний (вкупе с пессимизмом) Чоука, о введении в дело которого Росс теперь жалел. Все остальные были игроками и с готовностью принимали риск. Несмотря на все блестящие доводы, приведенные Россом сегодня, еще год назад дело не двигалось с мертвой точки. Но старина Тренеглос явил воинственный пыл и повел за собой остальных. Верх в конце концов взяли игроки. Остальное покажет будущее.

Росс посмотрел вдаль, где в долине едва виделись дымоходы поселка Меллин.

Теперь он сможет помочь Джиму Картеру, протянув ему руку помощи без каких-либо намеков на милостыню, которую парень ни за что не примет. Его можно привлечь в дело как помощника казначея, чтобы частично снять с плеч Росса контроль за ведением дел. А уже позже, когда Джим научится читать и писать, никто не станет возражать, если положить ему жалованье в сорок и больше шиллингов в месяц. Это поможет Джиму с Джинни забыть трагедию двухлетней давности.

Росс вновь принялся вышагивать по участку, где заложат первый шурф. По иронии судьбы, исход трагедии в поселке Меллин в физическом плане мог быть намного хуже. Трагедия унесла лишь одну жизнь, самого Рубена Клеммоу. Малыш Бенджамин Росс отделался порезом на голове и щеке, который останется небольшим шрамом. Джинни спасло лишь то, что ножевой удар едва разминулся с сердцем. Она оказалась прикованной к постели не на одну неделю, страдая от внутреннего кровотечения. Которое, как клялась её мать, мгновенно отбросившая в сторону методистское учение, она вылечила локоном волос своей прабабкки. Но это было давным-давно, с тех пор Джинни оправилась и разрешилась малышкой, Мэри.

Всё могло быть гораздо хуже. Но как малыш Бенджамин будет носить на лице следы нападения, так и Джинни будет носить их в своей душе. Она стала безучастной, молчаливой, с непредсказуемым характером. Даже Джим не всегда понимал, о чем она размышляет. Когда Джим уходил на шахту, к ней на часок заглядывала мать, дружелюбно болтая о происшествиях дня. Затем она целовала дочь и возвращалась на свою расположенную в нескольких шагах кухню с нелегким чувством, что Джинни совсем её не слушала.

Джим тоже потерял свою жизнерадостность. Он не мог избавиться от чувства вины. Ему никогда не забыть мгновения, когда он вернулся домой и обнаружил у своей двери умирающего Рубена Клеммоу. Не забыть, как вошел в спальню, когда в темноте плакал его ребенок, и то, как ему пришлось отодвинуть что-то тяжелое от дверцы люка на верхний этаж. Джим не мог избавиться от чувства, что не выйди он из дома, трагедии бы не случилось. Он перестал дружить с Ником Вайгасом, и на его кухне больше не появлялись фазаны.

По правде говоря, в них больше не было нужды, поскольку все соседи приняли их беду близко к сердцу. Соседи собрали пожертвования и прислали им всевозможные подарки. Так что пока Джинни лежала в постели и даже после ее выздоровления, они получали столь щедрые подарки, о которых раньше никогда не мечтали. Но все эти пожертвования Джим втайне ненавидел и вздохнул с облегчением, когда они прекратились. Его штрек в Грамблере приносил неплохие доходы, и они больше не нуждались в благотворительности. Им лишь было необходимо стереть воспоминания о той ночи.

Росс перестал вышагивать и посмотрел на песок. Перед ним встала извечная загадка старателя. Что таится в недрах этой земли - богатства или разочарование? Время, работа и терпение...

Росс вздохнул и глянул на небо, предвещавшее дождь. Даже если случится самое худшее, то по-крайней мере они дадут тем немногим шахтерам шанс прокормить свои семьи. Все сходились в том, что во всем графстве условия сейчас хуже, чем когда-либо, да и во всей стране.

***

Условия едва ли могли быть хуже, думали они, с трехпроцентной надбавкой за сверхурочную работу.

Вся страна пришла в упадок после неравной борьбы с Францией, Голландией и Испанией, братоубийственной войны с Америкой и угрозы появления новых врагов на севере. Упадок выражался как в материальном смысле, так и в духовном. Двадцать пять лет назад Британия была владычицей мира, но падение с пьедестала оказалось слишком чувствительным. Мир наконец-то наступил, но страна осталась слишком истощенной, чтобы оправиться от последствий войны.

Стойкий двадцатисемилетний премьер-министр удерживал свое шаткое кресло от настроенных против него коалиций; но оппозиция не теряла надежды. Даже на мир и реформы следовало изыскать средства; за последние пять лет налоги подскочили на двадцать процентов, а новые налоги были крайне непопулярны. Налог на землю, налог на жилье, на слуг, на количество окон. Налоги на лошадей и шляпы, кирпичи и черепицу, полотно и ситец. Еще один налог на свечи ударил прямиком по беднякам. Прошлой зимой рыбаки из Фоуи спасали свои семьи от голода, кормя их моллюсками.

Пройдет не меньше пятидесяти лет, поговаривали некоторые, пока положение не исправится.