Но Клиффорд Хэмлин позвонил — почти сразу же, как только появился в своем офисе в нью-йоркском отделении «Годдард-Стивенс» в половине пятого. Секретарша передала ему дюжину сообщений, срочно требующих ответа, и его расписание встреч было очень плотным до семи часов вечера, но, как только Клиффорд остался один в своем просторном, шикарно обставленном кабинете, он сразу же набрал номер Кэролайн в «Корпорации «Романтика любви»».

— Как дела с банком? — спросил он, радуясь, что слышит ее голос.

— Никак, — грустно ответила Кэролайн.

— Они отказали в ссуде?

— Именно это они и сделали.

Клиффорд не мог понять: она очень расстроена или это просто из-за расстояния у нее такой голос? Наверное, и то и другое.

— А какую причину они указали? — поинтересовался он.

— Намекали на фривольность моих товаров, — саркастически произнесла Кэролайн. — Расчеты им понравились, а вот продукция — нет.

— Ну и черт с ними, — сказал Клиффорд, удивив Кэролайн своим сердитым тоном. — Банкиры могут быть очень глупыми, поверьте мне. У многих совершенно отсутствует воображение. Но ведь я говорил вам, что им понравятся расчеты?

— Конечно, но это не принесло мне ничего хорошего. Ведь я не получила деньги, которые мне нужны, — ответила Кэролайн. — Меня больше всего и бесит то, что банкиры согласились, что мои расчеты правильны. «Впечатляют», как сказали они.

— Вам не стоит прекращать поиски, — посоветовал Клиффорд. — Возможно, придется посетить несколько банков, пока не найдете такой, в котором вас поймут. Один отказ еще ничего не значит.

— Надеюсь, что вы правы, — сказала Кэролайн, представив себе, как он сидит за столом в «Годдард-Стивенс». Она представила себе его стройную жилистую фигуру, волнистые каштановые волосы, его самообладание, веру в свои силы и способности. И еще она вспомнила, как он выразил уверенность в ее способностях, когда они пили «Маргариту» в «Ривер-Хауз». — Честно говоря, я удивилась, что вы позвонили, — добавила она.

— Я был заинтересован, — сказал Клиффорд. — Я и сейчас заинтересован в исходе вашего дела.

Кэролайн не могла определить для себя причину его заинтересованности. Что у него на уме? Может быть, он шпионит для Чарльза Годдарда? Но вслух она ничего не сказала. Клиффорд в это время спросил:

— Вы уже назначили встречу в других банках?

— Да, конечно, — ответила она. — Кроме сына, «Корпорация» значит для меня все. И я сделаю все возможное, чтобы обеспечить ей успех.

— В успехе я не сомневаюсь, — сказал Клиффорд. — Извините, подождите минуточку. Да? В чем дело, Маргарет? — голос Клиффорда стал более строгим, когда в дверь постучали и вошла его секретарша, держа в руках кипу папок и показывая на часы. Она была хорошим делопроизводителем, для чего ее и нанимали. — Послушайте, Кэролайн, мне очень жаль, но нам придется на этом закончить наш разговор, — сказал Клиффорд.

Прежде чем Кэролайн успела сказать ему, что тоже очень занята и не может дольше задерживаться у телефона, он уже повесил трубку.

— Извините, что прервала вас, мистер Хэмлин, — сказала Маргарет Фрит, положив стопу папок на угол большого письменного стола из красного дерева, за которым сидел Клиффорд. — Но вы просили напомнить вам о совещании с представителями корпорации «Холлоуэй». Они уже пришли и ожидают вас в конференц-зале.

— Хорошо, а что это за папки, Маргарет? — спросил Клиффорд, немного расстроенный, что не мог еще хоть немного поговорить с Кэролайн, но силой воли направляя свои мысли в деловое русло.

— Дормантные счета, о которых вы спрашивали. Бухгалтерия проделала работу, просмотрев все компьютерные отчеты, и отобрала файлы, где отражалась лишь небольшая активность или вообще не было никакой активности за последние пять лет. Вы говорили, что хотите просмотреть их, чтобы решить, что с ними делать.

Клиффорд кивнул. Он сделал правильный выбор, наняв Маргарет Фрит, интеллигентную, хотя имеющую вид старой девы, женщину около пятидесяти лет, которая так же серьезно относилась к своей работе в «Годдард-Стивенс», как и он сам.

— Спасибо, Маргарет. Я просмотрю их, как только смогу, — сказал Клиффорд, похлопав ладонью по папкам, потом встал и направился к двери. — Ну что ж, приступим к «Холлоуэй».


Кэролайн еще никогда не была в Нью-Йорке, и когда одним мартовским утром реактивный самолет компании «Дельта эрлайнз», на котором она летела, спустился над Ист-Ривер и приземлился в аэропорту Ла-Гуардиа, она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Ее обуревали самые противоположные чувства: она с удовольствием ждала встречи с различными продавцами, чтобы обсудить торговую марку и этикетки для «Романтики любви», но одновременно сама мысль о том, что она целую неделю не увидит Джека, была просто непереносимой. Но ведь она проведет эту неделю в Манхэттене с Сисси Макмиллан, пообедает с Жан-Клодом Фонтэном. И может быть, пройдет депрессия, которая мучила ее с самого начала марта — ведь именно в начале марта она когда-то полюбила Джеймса Хантингтона Годдарда.

Воспоминания об их встречах, о, первых свиданиях, о совместной жизни и свадьбе в Мэне постоянно возвращались с новой силой и преследовали Кэролайн именно в марте. Кроме того, во всех трех банках, куда она обратилась, ей отказали в ссуде, и это еще больше усилило ее депрессию.

— Мы не думаем, что ваш бизнес просуществует достаточно долго, — сказали в одном.

— Сеть магазинов, продающих романтические штучки? Честно говоря, сложно себе это представить, — заявили во втором.

Но больше всего расстроил Кэролайн тот факт, что не все банкиры, отказавшие ей, были мужчинами. Женщина — вице-президент банковской и кредитной компании на Вест-Палм-Бич — заявила:

— Я считаю, что для матери-одиночки одного магазина вполне достаточно. Зачем взваливать на свои плечи еще один?

То, что ей приходилось объяснять свою идею всем этим скептически настроенным банкирам, было для Кэролайн унизительно и утомительно, и поэтому, когда несколько нью-йоркских оптовиков, занимавшихся косметикой и столовыми приборами, а также владелец швейной фабрики и импортер столового белья согласились встретиться с ней, она подумала, что поездка может отвлечь ее от тяжких дум, и позвонила Сисси, чтобы спросить, можно ли ей остановиться у нее на неделю.

— Ну конечно! — воскликнула Сисси. Она сейчас была в своем городском доме на Ист-стрит, 77. — Я, как ты должна помнить, с самого начала приглашала тебя в Нью-Йорк.

Кэролайн невольно вспомнила, как добра была Сисси Макмиллан, когда сдала им коттедж в Кэмдене.

— Конечно, я это помню, — ответила Кэролайн, чувствуя одновременно печаль и благодарность. — И очень хочу увидеться с тобой снова. Очень.


Встреча на швейной фабрике прошла очень успешно и закончилась подписанием контракта, согласно которому там будут шить специально для нее блузки, ночные рубашки и неглиже с монограммой «Корпорации «Романтика любви»». То же произошло в компании, занимавшейся столовыми приборами: там согласились организовать производство блюд, тарелок и бокалов в стиле «Корпорации». С импортером столового белья она договорилась о повторной встрече: следовало обсудить дополнительно объем поставок и расценки.

Кэролайн была довольна встречами. Она держалась профессионально и смогла договориться, что получит все, что ей было нужно, в указанные сроки, а кроме того, здесь были заложены основы дальнейшего сотрудничества. Отказы в ссуде на расширение бизнеса в свете волнений и планов на будущее временно отошли на второй план.

— У меня нет сомнений, что «Корпорация» будет расти, — сказала Кэролайн Сисси, когда они ужинали в ее прекрасно оформленной столовой, где стояла посуда в традиционном стиле, почти такая же, которую Кэролайн скоро будет предлагать в «Романтике любви».

— И у меня нет сомнений, ведь ты выглядишь как настоящий торговый магнат, — со смехом сказала Сисси, и в уголках ее проницательных глаз собрались веселые морщинки.

— Очень уставший магнат, — тоже со смехом призналась Кэролайн.

Сисси кивнула. Хотя она ничего не говорила, Сисси очень волновалась за Кэролайн. Она видела, что под ее внешне бурной деятельностью скрывалась глубокая печаль. То, что она тосковала по Джеймсу, было ясно без слов. И все же Сисси думала, что Кэролайн слишком цепляется за свою утрату.

— И очень одинокий магнат? — подсказала она. — Иногда, — призналась Кэролайн.

— Тоскуешь по Джеймсу?

Кэролайн кивнула:

— Все время.

— Надеюсь, что ты не сочтешь меня слишком резкой, но я, будучи типичной уроженкой Новой Англии, не знаю, как можно выразить свою мысль, кроме как прямо высказать ее, — начала Сисси. — Я думаю, что тебе грозит серьезная опасность стать профессиональной вдовой.

— Это неправда! — воскликнула Кэролайн, удивленная этим словам и тому образу, который возник перед ее глазами.

Сисси стояла на своем.

— Я просто физически ощущаю, как ты цепляешься за Джеймса, — сказала она, усиливая натиск. — Каждый раз, когда в твоем присутствии произносят это имя, твои глаза наполняются слезами. Боже мой, Кэролайн, его нет уже больше пяти лет. Прошлое принадлежит прошлому. Не думаю, чтобы Джеймс хотел, чтобы ты провела всю жизнь, копаясь в старых воспоминаниях. Ты ведь еще молодая. Такая молодая, красивая женщина.

— Я не живу прошлым. У меня есть Джек. У меня есть моя «Романтика любви».

— Но у тебя нет личной жизни, Кэролайн. Совершенно нет. Джеймс был тогда очень молодым. Он безумно любил тебя, а ты любила его. Но это было много лет назад. Пора бы тебе снять траур, который ты, кажется, намерена носить вечно.

Кэролайн молчала. Да, слова Сисси были грубоватыми и, хотя та не имела этого в виду, обидными. Все в Кэролайн восстало против них. Она любила Джеймса, просто обожала его. Конечно, она тоскует о нем. Любой бы тосковал на ее месте.