Маркиз подвел Лексию к дивану и предложил чашку чая, которую та вежливо приняла.

Молчание становилось обременительным, когда дворецкий, к всеобщему облегчению, объявил:

— Милорд, вас желает видеть леди Овертон!

На лице маркиза отразилось удивление. В гостиную тем временем вошла женщина средних лет. Лексия подумала, что в молодые годы она наверняка считалась красавицей.

На новой гостье было платье простого кроя, неброское, но элегантное — именно такое, какое приличествует носить истинной английской леди, проживающей в загородном поместье.

— Фрэнсис, дорогой мой, я знала, что вы дома! — заговорила она, всем своим видом изображая радость. — Я приехала сказать, что в следующую среду у нас соберутся очень интересные люди, общество которых, я уверена, будет вам приятно. Только не говорите, что слишком заняты и не сможете приехать!

— Этого вы от меня не услышите, миледи, — отвечал маркиз. — Бывать в вашем доме — всегда удовольствие.

— Будет и несколько приезжих. Они французы, и вам будет интересно с ними познакомиться, — продолжала леди Овертон.

И, словно только сейчас заметив незнакомцев, она посмотрела сначала на Лексию, а потом и на ее отца.

— Полагаю, вы не знакомы с моими гостями, — сказал маркиз. — Они недавно вернулись из Штатов и теперь живут в Хайклифф-холле.

Леди Овертон протянула мистеру Дрейтону руку.

— Очень рада знакомству, — проворковала она. — В нашей глубинке новые, интересные лица — такая редкость! Ваш предшественник, последний арендатор Хайклифф-холла, вел очень уединенный образ жизни.

Уже в следующее мгновение ее взгляд устремился на Лексию. Леди Овертон осмотрела девушку с головы до пят с острым любопытством, к которому примешивалась нотка неприязни.

— Это моя дочь Лексия, — сказал мистер Дрейтон.

— Премного о вас наслышана! — воскликнула гостья. — Да, дорогая, о вас говорит все графство. Очень рада встрече.

Они с Лексией обменялись не только рукопожатиями, но и цепкими взглядами глаза в глаза.

Лексии случалось выдерживать такие взгляды и раньше. Они не только не задевали ее, но вызывали внутреннее ликование. Так смотрит человек, когда оценивает, что ты собой представляешь и можешь ли ты стать угрозой его планам.

А Лексия такой угрозой стать могла. Она это чувствовала, как и ее собеседница. И если у этой последней еще оставались сомнения, улыбка Лексии окончательно их рассеяла.

Если леди Овертон и утратила свой апломб, то только на мгновение.

— Мы очень рады приезжим, — продолжала она, — надеюсь, беркширское общество при вашем активном участии обретет еще больший блеск!

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы оправдать ваши ожидания, мадам, — вежливо отвечала Лексия. — Но мы всего пару недель в графстве и мало с кем знакомы…

— Лучшего соседа, чем Фрэнсис, не найти, — заверила ее леди Овертон. — Ему, как никому другому, удается оживить любую беседу, и если маркиз отсутствует, мы даже на балу просто умираем со скуки!

— Вы мне льстите, мэм, — вступил в разговор Фрэнсис.

— Нисколько! И я очень огорчусь, если в среду вы к нам не приедете. Мы пригласили также и Марту, мою дорогую сестру, и она специально приезжает из Лондона…

Бросив на маркиза многозначительный взгляд, леди Овертон продолжила:

— Вы знаете, как ей нравится с вами танцевать. Мы наняли лучших в округе музыкантов, так что вечер непременно удастся!

— Все ваши приемы неизменно успешны, мэм. Мне будет очень приятно вновь увидеться с Мартой.

Леди Овертон улыбнулась и победно посмотрела на Лексию. Не «мисс» и не «мисс Марта», а просто Марта… Известно ли юной американке, что это означает?

— Теперь, когда мистер Дрейтон поселился в Хайклифф-холле, он, конечно же, порадует нас новыми вечеринками, новыми идеями и новыми молодыми лицами, — продолжила она нить разговора.

Лексия не сомневалась, что отец получает от происходящего удовольствие, не понимая, что леди Овертон говорит с ним снисходительно, а не как с равным себе.

— Обещаю, Хайклифф-холл станет средоточием жизнерадостности и веселья, — сказал он. — Но я очень долго жил за границей, мэм, а потому рассчитываю, что вы представите меня своим друзьям.

Леди Овертон улыбнулась и поспешила с ответом:

— Ах, непременно! С большим удовольствием!

Еще раз окинув взглядом Лексию, она добавила:

— А наши молодые джентльмены примут вашу очаровательную дочь с распростертыми объятиями, я в этом не сомневаюсь!

«Более того, вы на это рассчитываете, — подумала Лексия, которую эта ситуация забавляла. — Чтобы я, не приведи господь, не помешала Марте заполучить маркиза!»

— Буду признателен за любое содействие с вашей стороны, леди Овертон, — сказал мистер Дрейтон.

— Всегда рада вам услужить, — промурлыкала леди Овертон. — Но мне пора. Кстати, Фрэнсис, дорогой, вы не забыли, что завтра я ожидаю вас к ужину? За столом нас будет немного, только самые близкие друзья. Уверена, я могу на вас рассчитывать!

Маркиз замешкался с ответом, и Лексия знала этому причину. Леди Овертон заговорила о завтрашнем мероприятии в присутствии Дрейтонов, но приглашать их не сочла нужным. Это было настолько невежливо, что маркиз смутился.

Девушка с интересом ждала, что же будет дальше.

Наконец хозяин дома заговорил:

— Гонория, я не смогу приехать к вам завтра, как бы мне этого ни хотелось.

— Но почему? — с обидой спросила гостья.

— Мистер Дрейтон любезно пригласил меня провести завтрашний вечер у него.

— Он вас извинит, я уверена, теперь, когда знает, что вы обещали поужинать у нас, — попыталась возразить леди Овертон.

— Конечно же, как и полагается благовоспитанному человеку, мистер Дрейтон меня извинит, но они с дочкой недавно приехали, они — мои новые арендаторы и заслуживают самого внимательного отношения. Смею предположить, вы со мной согласны.

Последовала короткая пауза. За это время леди Овертон не только смирилась с поражением, но и сумела вернуть на лицо улыбку.

— Разумеется, — сказала она. — А почему бы… — она умолкла с таким видом, как если бы ей в голову пришла новая блестящая идея, — почему бы мистеру и мисс Дрейтон также не поужинать с нами завтра? Они смогут познакомиться со всеми соседями!

— Замечательная мысль, — улыбнулся маркиз.

— Миледи, вы слишком добры к нам, — мистер Дрейтон поспешил принять приглашение прежде, чем она передумает.

Леди Гонория посмотрела на него с раздражением.

— Что ж, думаю, за столом хватит места еще двум гостям… Мы будем ждать вас с большим нетерпением, мистер Дрейтон. А теперь мне действительно лучше поторопиться. Ждем вас всех в Овертон-парке, господа!

С этими словами леди Овертон направилась к выходу.

Когда маркиз открыл перед ней дверь, она произнесла громким шепотом, который легко было различить и в самом дальнем уголке комнаты:

— Марта очень ждет встречи с вами, маркиз! После того бала, когда вы танцевали вместе, у нее осталось столько волнующих воспоминаний…

И она ушла.

— Временами Гонория бывает слишком… м-м-м… настойчива, — пояснил маркиз. — Но намерения у нее самые добрые. Мистер Дрейтон, простите, что я выдумал это приглашение на ужин с вашей стороны…

— Не нужно извиняться, — вежливо возразил тот. — Право, я был бы очень рад вас принять.

— Что ж, значит, завтра мы все вместе ужинаем в Овертон-холле. В шесть я за вами заеду.

Мистер Дрейтон вышел из господского дома в самом восторженном расположении духа. Всю обратную дорогу он восхищался тем, как прошел день, а про себя готов был поклясться, что половина дела сделана.

— Не слишком радуйся, папочка, — одернула его Лексия. — Есть еще Марта, и я думаю, что леди Овертон строит на маркиза свои планы.

— Ха! Какой бы ни была эта Марта, если бы маркиз хотел на ней жениться, то давно бы это сделал. Нет, милая, он твой — только руку протяни!

— Папа! — Лексия указала взглядом на возничего.

— Глупости! Вышколенный кучер сразу же забывает все, что слышал, и наш Джек — именно такой.

* * *

Если и был у маркиза в этом мире настоящий друг, то это его лакей Дженкинс.

Уравновешенный, с неторопливыми манерами мужчина лет пятидесяти, он служил у его светлости уже пятнадцать лет и был ему очень предан.

Маркиз целиком и полностью доверял Дженкинсу и, готовясь ко сну, обычно делился с ним своими впечатлениями за день. Лакей удивился, заметив, что сегодня маркиз явно не в настроении.

— Надо ли говорить, милорд, что все ваши арендаторы и слуги надеются, что вы женитесь на этой юной леди. Для всех это будет большая радость!

— Для всех, кроме самой юной леди, — поморщился маркиз.

— К сожалению, милорд, тут вы правы, — проговорил Дженкинс со вздохом.

Маркиз посмотрел на него с изумлением:

— Тебе об этом что-нибудь известно?

— Милорд, я знаю точно: эта леди любит другого.

Эту фразу Дженкинс произнес тоном, не оставляющим сомнения в достоверности сказанного.

— И чувства леди настолько глубоки, что, боюсь, милорду будет трудно добиться ее расположения.

— Дженкинс, о чем ты? Кто сказал, что она любит другого?

— Леди сама так и сказала, милорд!

— Тебе?

— Нет, своему отцу. Джек, кучер Дрейтонов, ухаживает за моей племянницей Салли, она служит у вас младшей горничной. Когда они приехали днем, Джек пришел к ней на кухню поболтать. Салли — хорошая девочка, она сразу пересказала мне все, что узнала. По словам Джека, мисс Дрейтон с отцом ужасно поругались в карете, по дороге к вам.