Фёдор отрицательно замотал головой и, потирая ноющую щёку, произнес:

— Вот что мы сделаем: я не хочу, чтобы из-за этой мелкой неприятности сорвались наши планы на выходные дни, поэтому, вы все, как и было запланировано ранее, поедете на «базу», а Екатерина Валериевна, поскольку она виновата в том, что нанесла мне «тяжкие телесные», - Новиков осуждающе посмотрел в мою сторону, - сопроводит меня в больницу, после чего мы присоединимся к вам.

— Фёдор Иванович, - я попыталась возразить: - Искренне извиняюсь, но, судя по тому, как складно и много Вы говорите, не думаю, что всё настолько серьезно. Давайте просто подержим лёд над Вашей бесценной директорской челюстью и отправимся в лагерь? – предложила я.

— Как тебе не стыдно?! – тут же шикнул на меня Тимофей Евгеньевич. – Скажи спасибо, что тебя сразу за такое не уволили. Марш в больницу, и без возражений! – приказал мне мой непосредственный начальник отдела.

Федя в очередной раз картинно застонал, подтверждая слова Тимофея и, ничего более не говоря, направился в машину.

Глядя в загоревшиеся глаза коллег я поняла одну простую истину: все были мне безмерно благодарны! Слабая, затаившаяся надежда так и теплилась в их ленивых организмах, предвкушая длительное отсутствие руководства в лесу, а, соответственно, и прекращение надоедливых конкурсов, отбирающих последние силы у работников компании. Последнее, что я успела заметить краем глаза, пока залезала на соседнее сидение в автомобиль к Фёдору, так это то, как радостный Валентин энергично перетаскивал в микроавтобус подозрительно звенящие стеклянными бутылками необъятные сумки.

* * *

Судя по обаятельной ухмылке и по прекрасному настроению «жертвы» моего беспредела, Фёдор Иванович чувствовал себя намного лучше меня. Если бы не внезапность удара, то я бы засомневалась в случайности нашей с Генеральным директором поездки в больницу.

— Айяяй, - пожурил меня Новиков, бодро управляющий автомобилем. – Еще нормально встречаться не начали, а ты уже руки распускаешь.

Волна негодования вновь поднялась во мне и попросилась наружу:

— Я уже извинилась! И, между прочим, ты сам виноват, - надув губы я старательно рассматривала мошку, прилипшую снаружи на стекло. – Что слышно о судебном иске конкурентов? – я постаралась сменить неудобную тему, в то время как мы остановились на светофоре.

- Милая моя Катенька, твои вопросы опять заставляют меня верить в твою причастность к проискам злодеев, - услышав это, я в негодовании развернулась к Фёдору и угодила носом в его губы, любезно подставленные подстрекателем. Пользуясь моей растерянностью и, не теряя ни минуты, Федя нагнулся и расположил свои губёшки на их, как он считал, законном месте – а именно, на моих губах.

Поцелуй получился стремительным и нежным. Я не успела прийти в себя, как машина уже тронулась с места на зеленый свет, выезжая на «финишную прямую» к больнице.

Красная, как краб, принимающий водные кастрюльные процедуры в последний день своей жизни, я робко поинтересовалась:

— Тебе ещё не надоело постоянно меня целовать? Ты всё делаешь без спроса?

Совершенно серьезным голосом, паркуя на стоянке автомобиль, Новиков ответил:

— Имею полное право. Считай, что это плата за моральный ущерб, в связи с подбитой тобой челюстью, - услышав такой ответ, стыдливо понурив голову, я направилась за Фёдором Ивановичем в больницу, сокрушенно взирая на почти незаметный синяк.

Время с Новиковым ползло чересчур медленно, как престарелая черепаха. Сначала оказалось, что Фёдор Иванович, как птица высокого полёта, пользуется услугами только личного врача, обслуживающего лишь избалованных вниманием и деньгами пациентов. Как раз в эту минуту эскулап был занят очередной «смертельно больной» женой олигарха Водкина, у которой опухла лодыжка, в связи с использованием неудобных дизайнерских босоножек. Поэтому нам с Федей пришлось ожидать врача в зоне отдыха с журчащими фонтанчиками и записью криков фламинго перед спариванием. Я было заикнулась о том, что сама могу обработать гематому начальства, но Фёдор категорически отказался от моего предложения, ссылаясь на то, что раз приехали сюда, то надо показаться специалисту, иначе я могу усугубить ситуацию, ненароком украсив вторым синяком его нежное лицо.

После непродолжительных манипуляций пухлощёкого доктора, Новиков с прекрасным настроением и опустевшим кошельком спустился к машине, у которой, как назло, возникли проблемы с запуском. В итоге, вдоволь намучавшись с Фёдором, мы отправились в лес к коллегам уже под вечер, по пути наслаждаясь последними лучами солнца, плавно оседающего на верхушки деревьев.

Оставив машину на небольшом асфальтированном пятачке дороги и, закинув рюкзак за плечи, Фёдор скомандовал мне идти за ним в лес и отправился покорять бурелом.

Смеркалось. Где-то заухали совы, под ногой шуршали сухие ветки, сброшенные полувековыми деревьями, а бурная фантазия подсказывала мне, что под каждым кустом может прятаться волк.

— Федь, долго ещё? – спросила я у своего проводника.

— Не знаю, здесь сеть не ловит, - Фёдор не мог включить навигатор и старательно тянулся рукой с телефоном в уже застигнутое ночью небо в поисках хотя бы одной «палочки» сети.

Спустя несколько минут мне стало уже совсем не смешно, и я, намертво обхватив руку Фёдора выше локтя, осторожно поинтересовалась:

— А у тебя в роду случайно родственников по фамилии Сусанин не было?

Проигнорировав вопрос и мои страхи, Федя предложил:

— Не вижу смысла идти дальше в лес. Давай раскинем палатку и дождемся утра, всё равно сейчас ничего не видно.

И тут передо мной встала дилемма: кого я боюсь больше, волков или не менее опасного Новикова? Смирившись с тем, что оказаться в сильных мускулистых «лапах» Фёдора всё же более привлекательно, чем стать основным блюдом к ужину «серого», я покорно согласилась.

Фёдор притащил сухих веток и разжёг костёр. Обхватив колени, я сидела подле играющего бликами пламени и смотрела на то, как Федя ловко разогревает нам ужин. Консервированный куриный суп показался мне самым вкусным лакомством, поскольку с самого утра я питалась только раздавленными о голову Новикова конфетами из сумки.

— Держи, - произнес Фёдор, накинув мне на плечи тот самый злополучный дождевик с капюшоном, который мы прикупили на днях в магазине, после чего пристроился сзади, обхватив меня руками и ногами.

— Ты что задумал? – всполошилась я.

— Обнять тебя и никогда не отпускать, - недвусмысленно ответил Фёдор, положив свою голову мне на плечо.

Я нервно засмеялась.

— Разве так может быть?

— Как так? – скинув ненужный капюшон, Федя мило потёр нос о мою шею.

— Ты же знаешь, что я могу влюбиться в тебя. Не говори так, - попросила я его.

Новиков замолчал, но прижался ко мне сильнее, обхватив мою талию покрепче. Спустя пару минут молчания, он сказал:

— Я буду стараться, чтобы так и произошло.

Не дав мне ответить, он встал и, растормошив мне ладонью волосы, направился к вещам, оставленным неподалёку у раскидистого, с широкой кроной, дерева.

Мастерски установив компактную палатку, при помощи подсветки моего почти разрядившегося телефона, Федя галантно предложил мне прошествовать, а вернее грациозно пролезть внутрь неё. К моему ужасу спальный мешок оказался у Федора один, тогда как из рюкзака моего товарища по несчастью стали, одна за другой, появляться бутылки красного французского вина. Усевшись по разные стороны миниатюрной туристической палатки, я завороженно смотрела на то, как Федя ловко орудует штопором, как нельзя кстати, оказавшемся в его же бездонном рюкзаке.

— Обычно я столько не пью, - сообщила я, принимая из рук Фёдора пластиковый стаканчик.

— Обычно я не ночую в неизвестном месте с девушками, давшими мне днём оплеуху, - парировал он.

Не дождавшись тоста, я быстро выпила содержимое стаканчика, чувствуя, как тепло разливается глубоко в груди. Гендиректор лишь усмехнулся и подлил мне ещё вина, вновь заполняя стаканчик до краев.

Решив сбавить темп опьянения, я сообщила не подозревающему о мыслях, роящихся в моей хорошенькой головке, Новикову:

— Я знала, что у тебя есть хоть один недостаток!

— Какой же? – заинтересовался Фёдор, отпивая вино из своего стаканчика, и чуть не поперхнулся, услышав мой ответ:

— Ты…алкоголик, - изрекла я, уже довольно сильно захмелев. – Ты - красивый, успешный, добрый, но… «зеленый змий» сгубил не одну хорошую жизнь, поэтому я буду переживать за тебя.

— С чего ты это взяла? – не стал оправдываться Федя.

Облокотившись на «стенку» палатки, я почувствовала, что съезжаю вниз, и лишь вернувшись в исходное положение пояснила:

— У тебя в рюкзаке несколько бутылок вина, штопор и всего один спальный мешок. Это о многом говорит.

Несмотря на мои слова, Фёдор рассмеялся и тихо сказал:

— Дурёха.

Он сидел совсем близко от меня. С закатанными рукавами толстовки, Федя казался таким уютным и в то же время сильным, что у меня перехватило дыхание. Но стряхнув мысленное наваждение, я вновь принялась разглагольствовать:

— Хотя мне вполне хватит и одного мешка, я не привередлива.

Новиков развернул спальный мешок настолько быстро, насколько позволяли размеры палатки, и нырнул в него, сообщив:

— Екатерина Валериевна, с чего Вы взяли, что я позволю спать в моём директорском мешке? – сделав акцент на последние слова, Фёдор вопросительно уставился на меня.

От такой наглости я даже речь потеряла, но быстро взяла себя в руки, ответив:

— Простите, директор. Я забыла, что все хорошие манеры Вы оставили после работы Дмитрию. Тогда я пойду спать на улицу!

Я развернулась к выходу, но одним резким движением «человек-мешок» перегородил мне выход. Большая серая «гусеница» нависла надо мной, явно задумав недоброе.


Словно услышав наш разговор, даже природа не осталась в долгу и одарила нас очередным сюрпризом: в тот момент, когда я панически старалась придумать, что же делать, снаружи начался настоящий ливень с грозой.