Это было не так, словно появилась новая индивидуальность, она была все та же, но она совсем на себя не походила.

Она смеялась; она шутила; она даже флиртовала.

Она поклялась самой себе, что следующей ночью, когда все костюмы будут убраны, и она будет одета в свое лучшее вечернее платье, она будет самой собой.

Но этого не случилось. Она пришла на бал, она кивала и вежливо улыбалась. Но, так или иначе, она снова стояла у периметра комнаты, и пыталась слиться с обоями.

Казалось, что быть Пенелопой Физеренгтон, кое-что означает. Ее тут же отбросило на годы назад, в тот ее первый ужасный сезон, когда ее мать настояла на том, чтобы выйти в свет, даже притом, что Пенелопа умоляла этого не делать. Пухлая девочка. Неуклюжая девочка. Всегда одетая в цвета, неподходящие ей. Не имело значения, что она стала гораздо стройнее и изящнее, и наконец-то выбросила все свои желтые платья. В этом мире - мире Лондонского высшего общества - она всегда будет той же самой Пенелопой Физеренгтон.

Это была ее ошибка в такой же степени, как и ошибка окружающих. Настоящий порочный круг.

Каждый раз, когда Пенелопа входила в танцевальный зал, она видела всех тех людей, которые давно ее знали, и каждый раз чувствовала, как снова превращается в застенчивую, неуклюжую девочку из прошлого, а не в самоуверенную молодую женщину, которой как ей нравилось думать, она стала - по крайней мере, глубоко внутри.

– Мисс Физеренгтон, - позвала ее леди Данбери мягким - даже можно сказать, удивительно нежным - голосом. - Что-то не так?

Пенелопа знала, что долго молчит, и ей надо что-то сказать, но так или иначе, ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Не думаю, что вы правы, - наконец, сказала она, поворачиваясь к леди Данбери, и смотря на нее, когда говорила последние слова: - Я никогда не знала, что сказать людям.

– Ты знаешь, что сказать мне.

– Вы другая.

Леди Данбери откинула голову назад, и засмеялась.

– Даже если считать это приуменьшением…Ох, Пенелопа… Я надеюсь, ты не возражаешь, если я буду называть тебя по имени - если ты можешь высказывать свое мнение мне, ты можешь делать это с любым человеком. Половина мужчин в этом зале трусливо разбежались по углам через минуту, после моего появления в зале.

– Они просто не знают вас, - сказала Пенелопа, поглаживая старую леди по руке.

– Также, они не знают и тебя, - довольно многозначительно проговорила леди Данбери.

– Да, - сказала Пенелопа с покорностью в голосе, - Они не знают меня.

– Я бы сказала, что это большая потеря с их стороны, но это было бы слишком бесцеремонно с моей стороны, - проговорила леди Данбери. - Бесцеремонно по отношению не к ним, а к тебе, потому что, я довольно часто называю их дураками - а я, действительно, называя их дураками слишком часто, а поскольку я уверена, ты знаешь это - некоторые из них фактически нормальные люди - это просто преступление с их стороны не хотеть познакомиться с тобой. Я - Хм-м… Интересно, что же будет.

Пенелопа сидела на стуле, необъяснимо постепенно выпрямляясь от слов леди Данбери. Она спросила старую леди: - Что вы имеете в виду?

Но стало ясно, что все вокруг пришло в движение.

Люди шептались и двигались по направлению к небольшому возвышению, где сидели музыканты.

– Вы! - леди Данбери ткнула своей тростью в бедро близстоящего джентльмена, - Что происходит?

– Крессида Туомбли собирается сделать свое заявление, - ответил он и быстро отошел в сторону, чтобы избежать продолжения беседы с леди Данбери и ее тростью.

– Я ненавижу Крессиду Туомбли, - пробормотала Пенелопа.

Леди Данбери издала приглушенным смешок.

– И ты говоришь, что не знаешь, что сказать? Не вводи меня в заблуждение. Почему ты так сильно терпеть ее не можешь?

Пенелопа пожала плечами.

– Она всегда вела себя крайне плохо по отношению ко мне.

Леди Данбери понимающе кивнула.

– У всех хулиганок есть своя любимая жертва.

– Сейчас не так плохо, - сказала Пенелопа, - Но раньше, когда мы обе - когда она была Крессидой Купер - она не упускала случая помучить меня. И люди… ладно…, - она потрясла головой, - Это уже не имеет значения.

– Нет, пожалуйста, - проговорила леди Данбери, - продолжай.

Пенелопа вздохнула.

– Это все, действительно, ерунда. Просто я заметила, что люди не спешат защищать другого человека. Крессида была популярной - по крайней мере, по сравнению с другими - она скорее пугала всех остальных девочек нашего возраста. Никто не смел идти против нее. Хорошо, почти никто.

Это привлекло внимание леди Данбери, и она улыбнулась.

– Кто же был твоим защитником, Пенелопа?

– Защитниками, - поправила Пенелопа, - Бриджертоны всегда приходили ко мне на помощь. Энтони Бриджертон однажды проигнорировал ее, и повел меня к столу - ее голос прервался от воспоминаний, - хотя, по правде, сказать, он не должен был этого делать. Это бы официальный обед, и предполагалось, что он будет сопровождать какую-нибудь маркизу. Я так думаю, - вздохнула, она, храня в памяти это воспоминание, как ценное сокровище. - Это было чудесно.

– Он очень хороший человек, этот Энтони Бриджертон.

Пенелопа кивнула.

– Его жена потом сказала мне, что в тот день, она в него влюбилась. Когда она увидела, как он геройски спасает меня.

Леди Данбери улыбнулась.

– А молодой Бриджертон приходил к тебе на помощь?

– Вы хотите сказать, Колин? - Пенелопа, даже не дождавшись кивка от леди Данбери, добавила:

– Конечно, приходил, правда, никогда это не происходило так драматично. Но я должна сказать, так чудесно, что все Бриджертоны так благосклонно ко мне относятся, но…

– Но что, Пенелопа? - спросила леди Данбери.

Пенелопа вздохнула снова. Кажется, сегодня просто вечер вздохов.

– Я лишь хотела бы, чтобы им не приходилось так часто защищать меня. Вы думаете, я могу защищаться сама. Или, по крайней мере, вести себя так, что никакая защита не будет нужна никакая защита.

Леди Данбери ласково погладила Пенелопу по руке.

– Я думаю, это могло бы получиться у тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. А что же касается Крессиды Туомбли… - лицо леди Данбери скривилось от отвращения, - Хорошо, она получит по заслугам, если ты спросишь меня. Хотя, - едко добавило она, - люди в последнее время почем-то почти не спрашивают меня.

Пенелопа не смогла подавить насмешливое фырканье.

– Посмотри, кем она стала, - сказала леди Данбери, - Овдовевшая, и даже без более-менее приличного состояния. Она вышла замуж за старого развратника Горация Туомбли, а оказалось, что он обманул всех и каждого, глупцы думали, будто у него были деньги. И сейчас у нее не осталось ничего, кроме своей увядающей внешности.

Честность заставила Пенелопу пробормотать:

– Она все еще довольно привлекательная женщина.

– Хм-м. Если только тебя нравятся кричаще одетые женщины с развязными манерами, - глаза леди Данбери сузились. - Это, очевидно, точно характеризует это женщину.

Пенелопа посмотрела на возвышение, где Крессида ждала, стоя там с удивительным терпением, пока все в зале успокаивались.

– Интересно, что же она собирается сказать?

– Ничего, что могло бы заинтересовать меня, - ответила леди Данбери, - Я - О, - она замолчала, ее лицо приняло странное выражение, слегка нахмуренное, слегка улыбающееся.

– Что такое? - спросила Пенелопа, она закрутила головой, пытаясь увидеть, что привлекло внимание леди Данбери, но довольно полный джентльмен закрывал ей весь обзор.

– Приближается твой мистер Бриджертон, - сказала леди Данбери, улыбка осветила ее хмурый взгляд. - И выглядит он решительно настроенным.

Пенелопа тут же стала вращать головой во все стороны.

– Ох, ради Бога, девочка, да не смотри ты так! - воскликнула леди Данбери, ткнув Пенелопу локтем в бок. - Он поймет, что ты им очень заинтересована.

– Я не думаю, что имеется хоть малейший шанс, что он это до сих пор не понял, - проворчала Пенелопа.

И затем появился он, прямо перед ней, словно красавец Аполлон, соизволивший почтить землю своим присутствием.

– Леди Данбери, - произнес он, вежливо и изящно кланяясь, - Мисс Физеренгтон.

– Мистер Бриджертон, - сказала леди Данбери, - Как приятно видеть вас здесь.

Колин посмотрел на Пенелопу.

– Мистер Бриджертон, - пробормотала Пенелопа в ответ, абсолютно не зная, что сказать.

Что следует говорить мужчине, который недавно целовал тебя? У Пенелопы, конечно, не было никакого опыта в этой области. Не упоминать же, его поспешное бегство из дома, после того, как он поцеловал ее.

– Я надеялся…, - начал Колин, затем остановился и нахмурился, посмотрев на возвышение, - На что это все смотрят?

– Крессида Туомбли собирается сделать какое-то объявление, - пояснила леди Данбери.

Лицо Колина приняло хмурое и раздраженное выражение.

– Независимо, оттого, что она собирается сказать, я это не хочу слышать, - пробормотал он.

Пенелопа не могла не улыбнуться. Крессида Туомбли считалась лидером в обществе, или так, по крайней мере, было, когда она была молодой и не состоящей в браке, но Бриджертонам она никогда не нравилась, что всегда заставляло Пенелопу чувствовать себя немного лучше.

Именно тогда прозвучал звук трубы, и в комнате наступила тишина, поскольку все посмотрели на графа Максфилда, который стоял на возвышении рядом с Крессидой, и выглядел определенно неуютно из-за обрушившихся на него со всех сторон взглядов.

Пенелопа улыбнулась. Ей рассказывали, что граф был когда-то отъявленным повесой, но сейчас граф был примерным мужем, и все свое время посвящал семье. Хотя, он все еще был достаточно красивым, чтобы быть повесой. Почти такой же красивый, как Колин.

Но только почти. Пенелопа знала, что она слишком предубеждена, но трудно представить, что на свете есть мужчина, такой же магнетически притягательный, как Колин, когда последний улыбался.