Не хотелось лишать золовку немногих в ее жизни радостей. Она не жаловалась, но я видела, как потухли ее еще красивые глаза, и поникли плечи. Эх, какие же подлые эти мужики! Все, без исключения.

Перед глазами мелькнуло и исчезло почему-то укоризненное лицо Георгия, и я в отместку показала ему язык. Сам нисколько не лучше, а туда же, чем-то недоволен.

Стараясь не сбиваться на пустые упреки и обвинения, я вытащила из баула вечернее платье, то самое, что было на мне в последние мои посиделки в институте Георгия. Натянув его, отметила, что мое похудание платью явно пошло на пользу – переливы шелка заиграли куда интереснее, чем в те времена, когда оно сидело на мне в обтяжку.

Прикрыла оголенные плечи жакетиком из этого же, плотно застроченного серебристой канителью, материала. Посмотрев в зеркало, решила жакет не снимать – так было гораздо пристойнее. С меня вполне достаточно сверхнастойчивых мужских ухаживаний.

Выйдя к Шуре, заслужила искреннюю похвалу.

– Ой, Ритка! Какая ты молодец! Тоненькая, изящная, как тростиночка! Умеешь за собой следить! А вот я при любой неприятности хватаюсь за сладости. Шоколад, пирожное, мороженое. В общем, за всё, о чем мечтает настоящий двоечник. И вот результат. – И она небрежным жестом указала на свою располневшую фигуру.

Самокритика была уместна, но Шура и в пухленьком состоянии была очень аппетитна. Я ей так и сказала, вызвав невеселое хихиканье.

– Возможно. Но только эту булочку что-то еще никто съесть не пытался.

Я бравурно заявила:

– А вот это мы сейчас проверим. Пошли?

– Сейчас. – Шура вытащила из шкафчика комплект запасных ключей.

Я удивилась.

– А это еще зачем?

Немного помявшись, она уточнила:

– На всякий случай. Если вдруг нам обратно придется возвращаться порознь.

Мне это было непривычно, но, решив привыкать к роли разведенной, не стесненной условностями дамочки, я взяла ключи и бросила их в сумочку.

Золовка еще пару минут повертелась перед зеркалом, проверяя свой наряд, состоявший из длинной тяжелой изумрудной юбки и пестрой кофточки с кокетливым галстучком из такого же материала, что и юбка.

– Да бросай ты себя разглядывать, Шура! Выглядишь ты стильно, не волнуйся. И вообще хороша до безобразия.

Тихо бормоча продолжение:

– А так же во время безобразия, и после безобразия… – она закрыла квартиру, и мы дружно пошагали в итальянский ресторан.

Время было вечернее, но всё равно наши наряды в этой, далеко не гламурной части города вызывали живой интерес. Но ничего особо обидного нам, к счастью, сказано не было, и мы с нерастраченным энтузиазмом подошли к довольно скоромной вывеске семейного итальянского ресторанчика.

Суетливый швейцар из подрабатывающих пенсионеров с недоброй усмешкой посмотрел на нас, явно приняв за искательниц приключений, в чем нисколько не ошибся. Но внутрь пропустил, и я иронично прошептала спутнице:

– Ага, мы с тобой прошли фейс-контроль, значит, мы приличные люди!

С легкой укоризной посмотрев на меня, она негромко подколола:

– Конечно! А ты что, сомневалась?

В последнее время я во всем сомневалась, поэтому лишь негромко фыркнула в ответ. Поживем – увидим…

Зал был не очень большим, оформленным в средиземном духе: много зелени и терракоты. Мы с Шурой самостоятельно заняли понравившийся нам столик. К моему удивлению, подошедший официант сгонять нас с него не стал, а любезно поздоровался и положил перед нами меню в тисненных кожаных корочках. Я подтолкнула их к Шуре.

– Выбери сама, мне, честно говоря, всё равно.

Я вовсе не кокетничала. В отличие от золовки с ее явными признаками булимии, у меня был другой бзик, я не могла есть в годины испытаний. Зато много спала. Видимо, мой организм именно таким образом боролся с излишками вырабатываемого им самим адреналина.

Внимательнейшим образом изучив меню от корки до корки, Шура, чуть закатив глаза, принялась что-то подсчитывать в уме. Догадавшись, что она прикидывает достаточность своей наличности, поспешила ее успокоить:

– Чур, расходы пополам!

Она попыталась воспротивиться:

– Но ты же моя гостья!

На что я недвусмысленно заявила:

– Я родственница, а это совершенно другое дело. Так что всё – пополам!

Не совсем поняв, чем родственники отличаются от гостей, Шура тем не менее принялась перечислять выбранные блюда подошедшему к нам официанту. Когда, с парижским прононсом выговорив почти все французские названия, имеющиеся в меню, она остановилась на двух порциях французского коньяка, я поняла, что вечер в Париже продолжается.

Начали мы с салата с артишоками. Вкус, как говаривал Райкин, специфический. Не отравившись, мы двинулись дальше, к суп-крему из тыквы. Он мне понравился. Легкий и приятный. Потом нам принесли цесарку с трюфелями, и мне аж жарко стало.

Что это мы сегодня празднуем? Не иначе как Шура решила спустить зараз всю свою месячную зарплату, чтобы потом сесть на вынужденную диету и хоть таким макаром похудеть. Что ж, в этом был свой резон, и я постаралась соответствовать ее легкомысленному настроению, глуповато хихикая над рассказываемыми ею старыми анекдотами.

После цесарки в ход пошла тяжелая артиллерия – французский шербет в шампанском. Я возблагодарила администрацию этого ресторана за маленькие порции, которые поначалу, как нормальной русской женщине, мне показались уж очень маленькими.

Оказалось, это очень дальновидный ход, учитывающий национальный менталитет. Но вовремя попробовать этот самый шербет мне не довелось. Ко мне подошел молодой мужчина, скорее даже парень, и пригласил на танец.

Я бы с удовольствием отказалась, но Шура посмотрела на меня таким требовательным взором, что я послушно пошла с ним на танцпол, не понимая, зачем я это делаю. Похоже, это у Абрамовых семейное – они мной беззастенчиво командуют, а я не могу воспротивиться.

Пока я раздумывала над странностями собственного поведения, партнер мне что-то проговорил. Спохватившись, я нелепо переспросила:

– Что?

Парень с укором повторил:

– Я вообще-то представился. Меня Эдиком зовут. А тебя как?

Интересненько, за кого он меня принял? За путану или около того? Или, наоборот, богатенькую дамочку, которой секса не хватает? Может, передо мной мальчик по вызову, коих немерено развелось на просторах нашей великолепной столицы?

– А почему сразу «ты»?

– А зачем формальности? Мы же ровесники, так чего пижониться зря?

Ровесниками мы не были. Этот развязный тип был моложе меня лет на десять, если не больше. Сморщившись, я спросила:

– Слушай, юный красавец, а ты кто? Альфонс или наоборот?

Он аж подскочил и гаркнул:

– Я нормальный мужик!

Очень смелое заявление, на мой взгляд. На это гордое звание он явно не тянул. И по молодости лет и по явной субтильности. Заметив мою скептическую физиономию, он притиснул меня к себе поплотнее, так, чтобы я ощутила его вздыбленную плоть, и многозначительно прошептал:

– Ты мне нравишься, милая!

Склонился ко мне еще ниже и я услышала пошловатую сакраментальную фразу, которую, как я думала, мне не доведется слышать никогда:

– У тебя или у меня?

Говорить ему о том, что я замужем и подобные эскапады меня не увлекают, не стала. Это было бы неправдой, во всяком случае, первое утверждение, да и со вторым была явная натяжка. В последнее время моими похождениями можно было наполнить небольшую мыльную оперу. Поэтому я решила пройтись по личности навязчивого кавалера:

– Я не верю, что ты совершенно бескорыстен! Тебе наверняка даже за сегодняшний заказ расплатиться нечем!

Он аж побагровел и, с трудом сдерживаясь, чтоб не заорать, прошипел:

– Я далеко не бедный мальчик! Мой отец – управляющий московской сетью ресторанов Романа Пронина!

Замерев от столь кошмарного открытия, я потребовала пояснения:

– Это что, тоже ресторан Пронина?

– Ну да. А ты что, не знала?

И вот тут уже подскочила я. Бог ты мой! Вот это я влипла! Против воли тут же начала озираться вокруг, ожидая немедленно увидеть Романа во плоти. Его не было, и я, приказав себе не паниковать, принялась перечислять себе причины, по которым его здесь просто не может быть. Он же на Волге, возможно, всё еще ищет меня. И уж никак не может знать, что я в Москве, да еще в его ресторане. Так что оснований для беспокойства у меня нет. И быть не может!

Но тут мой взгляд упал на камеру наблюдения, и я вздрогнула от неприятной догадки. А если Роман разослал по всем своим владениям мои фотографии с требованием сообщить, если появлюсь? На первый взгляд это предположение было маловероятным, но исключить такую возможность было нельзя.

Это окончательно испортило мое и без того не слишком хорошее настроение, и я, решительно распрощавшись с так ничего и не понявшим парнем, вернулась на свое место, желая лишь одного – смыться отсюда как можно скорее.

Шуры за нашим столиком не оказалось. Пошарив взглядом по залу, я увидела ее сидящей рядом с подтянутым мужчиной в военной форме. На погонах тускло светились три жирненькие звездочки. Полковник, что ли?

Золовка, глядящая на него восторженными глазами, выглядела такой довольной, что я слегка усмехнулась. Да уж, она, как настоящая женщина, в каждом мужчине видит потенциальную добычу. Или подарок, смотря как смотреть. У меня совершенно другие ощущения – мне в каждом мужике, посмотревшем на меня с определенным интересом, чудится захватчик, от которого я должна всеми силами обороняться.

Хмуро подумала: если бы я не была столь молода и неопытна, когда Георгию вздумалось со мной переспать, вряд ли бы ему это так легко удалось сделать впоследствии. Наверное, я предчувствовала, что от противоположного пола у меня в жизни будут сплошные неприятности. Хотя это и несправедливо – ведь я столько лет прожила в счастливом браке.

Но в последнее время я на собственном опыте убедилась, что всё хорошее можно легко уничтожить двумя-тремя походя сказанными фразами. Георгию, во всяком случае, это блистательно удалось.