— Но почему ты не желаешь остановиться в замке Виндзоров? — капризно протянула леди Блэкфорд, сочтя за лучшее подойти к теме с другого конца и при этом не оставляя надежды добиться своего. — Король довольно часто приглашает тебя в гости, и ты прекрасно знаешь, как он любит твое общество.
— Мне приятнее побыть одному, — возразил граф. — Я не хочу, чтобы в неделю скачек меня отвлекали от мыслей о моих лошадях.
— А обо мне? — осведомилась леди Сайдел. Граф молчал, и она продолжала почти сердито:
— Почему ты всегда так возмутительно уклончив? Я бы считала, что уклончивость — лишь поза, если бы это не была одна из твоих самых стойких привычек.
— Если я тебе неприятен, ответ — очевиден, — заметил граф.
Леди Блэкфорд беспомощно развела руками с такими хрупкими пальцами, что унизывавшие их кольца, впрочем, и правда довольно массивные, казалось, были для них нестерпимо тяжелы.
— Я люблю тебя, Вэлент! — театрально воскликнула она. — Я тебя люблю! И тебе хорошо известно, как я хочу быть с тобой!
— А тебе не менее хорошо известно, что у меня соберется холостяцкая компания, — возразил граф Треварнон.
— И куда же направится вся эта компания, после того как от Брекнеллской гостиницы остались одни головешки? — саркастически спросила леди Сайдел.
— Я снял дом у Лэнгстона. Мне говорили, что он совсем рядом с ипподромом.
— У Лэнгстона? Это у того красивого мальчика, у которого, насколько я понимаю, нет ни пенни за душой?
— Полагаю, что это твое определение близко к истине, — кивнул граф Треварнон. Леди Сайдел расхохоталась.
— Нетрудно вообразить, что вы окажетесь набиты как сельди в бочке в сельском домике, который кажется хозяевам древностью, а прохожим — развалиной, и будете пировать под струями дождя, орошающими вас сквозь дырки в крыше.
— Зато как ты обрадуешься, если окажешься права!
— Куда лучше было бы отказаться от этой безумной затеи и поехать со мной в Виндзорский замок! В конце концов срываются и более серьезные планы, ведь в пожаре ты не властен, — заметила она.
Леди Сайдел говорила очень тихо, прерывая свою фразу после каждого слова многозначительными вздохами, но граф откровенно зевнул, и она закончила почти скороговоркой:
— Его Величество приглашает тебя на обед во вторник.
— Я сказал ему, что приеду обедать лишь в четверг, после того как выиграю кубок Голд Кап.
— Как ты уверен в себе! — не удержалась леди Сайдел.
— Я уверен в своем жеребце, что в данном случае почти одно и то же.
— То, что ты неизменно завоевываешь все, что желаешь, будь то победа на скачках или над женщиной, очень , дурно на тебя влияет, Вэлент.
Граф молчал, словно обдумывая эту мысль. Потом он цинично ответил:
— Если говорить спортивным языком, то в этой последней категории состязаний я набрал больше очков.
— Как я тебя ненавижу! — воскликнула леди Сайдел, выходя из образа Полины Боргезе и резко выпрямляясь. — А если ты думаешь о Шерис Плимуорт, клянусь тебе, я ей глаза выцарапаю!
Граф не отвечал. После секундной паузы леди Сайдел с жаром продолжала:
— Теперь я догадываюсь, почему ты не приедешь в Виндзор во вторник. Ты наверняка обедаешь с Джоном Дайзертом, который живет с этой Шерис.
— Если ты знала, что этот вечер у меня занят, зачем навязываешь мне другое приглашение? — невозмутимо возразил граф Треварнон.
— Я и подумать не могла, что ты окажешься так чудовищно вероломен, так отвратительно жесток со мной!
Граф Треварнон сделал глоток бренди и, поднимая брови, сказал:
— Моя дорогая Сайдел! Я в жизни не держался за женскую юбку. И позволь мне объяснить тебе раз и навсегда: на свете нет той булавки, которой ты могла бы приколоть меня к своей.
— Но я люблю тебя, Вэлент! Мы так много значили друг для друга, и я была уверена, что ты меня любишь.
Эти слова были произнесены с надрывом, очень трогательным, но граф лишь бросил на нее равнодушный взгляд, встал и поставил свою рюмку на столик.
— Как тебе известно, драмы и трагедии меня утомляют! А сейчас, Сайдел, я хочу попрощаться с тобой до встречи в королевской ложе на скачках.
Он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, но она протянула к нему обе:
— Поцелуй меня, Вэлент! Разлука с тобой мне невыносима! Я так люблю тебя, что готова скорее убить, чем уступить другой женщине.
Граф смотрел на нее сверху вниз, ее полуоткрытые губы пылали страстью, голова откинулась назад, полуобнаженное тело призывно изогнулось.
— Ты очень красива, Сайдел, — сказал он равнодушным тоном, сильно принижавшим лестный смысл этой фразы. — К сожалению, временами твои капризы и страстные тирады становятся скучны! Увидимся на скачках!
Он неторопливо пошел к двери и, не обернувшись на прощание, вышел из комнаты.
Оставшись в одиночестве, леди Блэкфорд дала волю раздражению. Она расплакалась злыми слезами и, сжав кулаки, стала в отчаянии колотить обеими руками по подушечке на подлокотнике кресла.
Наконец, совершенно обессилев от гнева и отчаяния, она откинулась на спинку и устремила невидящий взгляд в потолок, не обращая никакого внимания на его изящный орнамент.
Но почему граф всегда покидает ее, оставляя у нее чувство безысходности?
Она упрекнула себя за то, что действовала неосмотрительно, даже глупо. С ее-то опытом — а прекрасная леди не могла упомнить всех своих обожателей, счет им пристрастно вели светские сплетники, — да, с ее опытом — и не знать, что мужчина, насытившийся физической близостью, ожидает лести и похвал, а не укоров и подозрений, от которых она не сдержалась сегодня.
Надо сказать, подобные сцены происходили между любовниками все чаще.
Леди Сайдел и сама понимала, что они ни в коей мере не улучшают ее отношений с графом Треварноном, напротив, действуют на их связь разрушительно, но она пылала неудержимой ревностью и открыто высказывала свои чувства возлюбленному, а тот, в отличие от ее прежних кавалеров, не падал при первом ее слове на колени, не расточал заверения в преданности, а оставался совершенно равнодушным.
— Будь он проклят! — воскликнула она вслух. — Ну почему он не такой, как все?
Она знала точно одно: он действительно был другим.
Поэтому обольстительница поклялась себе возбудить в графе Треварноне ту же рабскую привязанность, которую сама испытывала по отношению к нему.
Однако леди Блэкфорд давала себе подобные обещания не в первый раз, но Треварнон всегда вел себя так, как хотел. У нее не было оснований считать, что он питает к ней большую привязанность, чем к доброй сотне своих прежних пассий.
Вначале леди Сайдел была убеждена: если героиней романа стала она, то все обязательно должно пойти иначе. Разве не она была общепризнанной первой красавицей высшего лондонского света? Разве ее красота и привлекательность не превозносились во всех гостиных самыми известными дамскими угодниками и жуирами? Разве ей не было достаточно щелкнуть пальцами, чтобы любой мужчина, которого ей приходила фантазия покорить, падал к ее ногам?
Однако граф ускользал от нее, это было неоспоримо. Возможно, как раз теперь их роман мог перейти в ту стадию, когда он станет ее избегать.
Даже когда они занимались любовью, мыслями и сердцем, если таковыми вообще обладал граф Треварнон, он находился в другом месте.
Леди Сайдел в отчаянии думала, что с тех пор, как на сцену вышла леди Плимуорт, Вэлент стал к ней менее внимательным.
— Ненавижу ее! — воскликнула она, разражаясь рыданиями. — Боже, как я ее ненавижу!
Стоило леди Сайдел представить себе Шерис Плимуорт с ее пышными медными волосами и загадочными болотно-зелеными глазами, как в ней просыпалась жажда мести.
— Я ее отравлю, задушу, зарежу! Разом покончу и с ней, и с ним! — выкрикнула она, и этот безумный возглас означал, что она находится на грани одного из своих знаменитых приступов, диких проявлений безудержного темперамента, приводивших в ужас всех ее слуг, а иногда — и ее самое.
Откинувшись на спинку кресла, леди Сайдел с вожделением воображала, как вонзает нож в шею предполагаемой соперницы, как неуловимая улыбка, привлекавшая мужчин, словно магнит, сходит с ее отвратительного лица.
Затем леди Сайдел попыталась представить себе, как будет расправляться с графом Треварноном.
Интересно, что бы она чувствовала, если бы он лежал у ее ног, раненный в самое сердце, испуская дух, истекая кровью.
Потом она сказала себе, что жизнь без Треварнона ее не устраивает и она должна любыми силами сохранить любовника, ненадежнее прибрать его к рукам и уничтожить соперницу.
— Нет, Шерис Плимуорт, он тебе не достанется! — решительно, чуть ли не с угрозой, воскликнула она.
Ее возглас разнесся по всему просторному будуару, смешиваясь, как ей показалось, с экзотическим запахом ее любимых духов и с ароматом тубероз, которыми она всегда окружала себя с тех пор, как кто-то сказал при ней, что эти цветы испускают флюиды, возбуждающие страсть.
Встав с кресла, она легкой походкой подошла к большому зеркалу в позолоченной раме, стоявшему в дальнем конце комнаты.
Леди Сайдел долго стояла перед ним, с удовлетворением разглядывая изгибы своего тела, достойного, по мнению всех близко знакомых ей мужчин, как минимум греческой богини, тонкую, белоснежную шею, прелестное лицо, на котором глаза и губы еще дышали страстью.
— Он умеет возбуждать меня, как никто другой, — сказала она себе. — Я не могу его потерять. И я его не потеряю.
Сидя в модном высоком фаэтоне, граф Треварнон размышлял, почему женщины становились столь несдержанны как морально, так и физически, после того как проявляли особую страсть в выражении любви.
Ему казалось, что он заставляет выйти наружу нечто сокровенное, что в другое время они умело маскировали.
Он пришел к выводу, что леди Сайдел с ее привязчивостью, склонностью к театральным сценам и непредсказуемыми приступами безумной ревности ему окончательно приелась.
"Роман с призраком" отзывы
Отзывы читателей о книге "Роман с призраком". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Роман с призраком" друзьям в соцсетях.