Казалось бы, жизнь современной женщины – идеал женской независимости. Но на самом деле эта независимость – иллюзия. Как и сто лет назад российское общество жестко иерархизировано, власть в нем сосредоточена в руках плутократической элиты, социальные лифты заблокированы, поэтому для женщин самый быстрый способ оказать наверху – удачный брак.

Девицы с рук на руки переходят из-под опеки родителей под опеку мужа, со всеми отсюда вытекающими. Если же она решалась подать на развод, то дети и имущество оставались в руках супруга (если только дама не находила себе нового спутника жизни в администрации Президента или среди членов Совета Федерации, тогда начиналась юридическая битва пополам с бандитскими разборками).

Этот мир принадлежит мужчинам, так же как деньги и недвижимость. Лишь самые дальновидные женщины понимают, что финансовая независимость – куда ценнее статуса супруги и матери. Лалика относилась к этому немногочисленному числу. Похоронив тщеславного Сеид-Аисфендиар-Богаддур-Шаха и относив положенный обществом траур, она зажила, наслаждаясь свободой и безупречной репутацией. Многие мужчины жаждали посягнуть на тело и состояние Лалики, но она оставалась непоколебимой к ухаживаниям, какого бы рода они ни были – матримониальными или так.

Ольга Кузьминична Козолупа с большим уважением относилась к вдовствующей Лалике Сеид-Шах. Образ жизни, который та вела, был несбыточной мечтой верной супруги Дмитрия Анатольевича. Даже ее мать, Аделаида Константиновна Лыкова могла терроризировать родственников, лишь в силу почтенного возраста и благодаря тому, что Кузьма Прокопьевич после сорока восьми лет брака, наконец, поверил в здравый смысл супруги и разрешил разобраться с его имуществом.

Ольга Кузьминична не раз вела дальновидные беседы с дочерью, кивая на Лалику Сеид-Шах. Но, к сожалению, Анжелика была не из того теста.

«Как же так без мужа, мама?», – изумлялась она. – «А кто же будет покупать мне платья и драгоценности? Сопровождать в свет?..»

В итоге Ольга Кузьминична махнула рукой и смирилась с неизбежным. Но сегодня, подъезжая к роскошному подмосковному поместью Лалики, у нее снова появилось то ощущение неудовлетворенности, которое для Дмитрия Анатольевича заканчивалось бурными семейными сценами.

Прочное общественное положение Лалики Сеид-Шах позволяло ей не скакать с party на party, а наслаждаться избранными увеселениями. С ироничной улыбкой, ссылаясь на лень, она вообще предпочитала далеко не уезжать от своей благоустроенной недвижимости. А еще лучше – принимать общество у себя. В эти выходные приглашение получили тридцать избранных особ, и Ольга Кузьминична Козолупа с удовлетворением констатировала, что они прибыли в правильное место.

Кроме хозяйки, присутствовало лишь несколько дам (в сопровождении мужей или близких родственников). Пара-тройка девиц, опекаемых довольными матерями, были уже помолвлены (о чем сообщил «Коммерсант»). Так что Мила и Анжелика оказались в окружении толпы состоятельных холостяков, возглавляемой братом хозяйки.

Небольшой танцевальный вечер стал триумфом кузин. А когда Нузгар Абар-Рахман ангажировал Анжелику, то ее мать едва не пустила слезу счастья. Дорогуша Лика, наконец, освоилась в свете и трепалась почем зря с подчеркнутым вниманием слушавшему ее партнеру. Вот только кто-нибудь должен был сказать Анжелике Дмитриевне: все, что узнавал интересного Нузгар Абар-Рахман, быстро доходило до ушей Влада Путятина. А Миле Обольяниновой стоило догадаться: там, где находится большая часть его свиты, вскоре должен появиться и сам молодой миллиардер. Поэтому на следующее утро она от изумления чуть не откусила кусок чашки из чайного сервиза Villeroy & Boch, когда увидела входящего в столовую Владислава Путятина.

– Доброе утро, Людмила Николаевна, – вежливо сказал он.

Первым порывом Милы было – вскочить и с криками о помощи умчаться, куда глаза глядят. Но хорошие манеры, вбитые талантливыми наставниками школы Святой Фотины, все же взяли верх.

– Доброе утро, господин Путятин, – наконец, оторвав ото рта чашку, ответила она.

– Вы не поехали на прогулку? – спросил Влад, как будто сам не видел.

Дело в том, что на сегодняшний день Лаликой Сеид-Шах были запланированы пасторальные развлечения: длительная верховая прогулка по заповедным рублево-успенским тропам и пикник в тенистой роще. Нузгар Абар-Рахман проделал большую работу, дабы пасторальные развлечения увлекли столичную публику (даже включил в маршрут экзотику – посещение местного села) и вся компания задержалась бы до позднего вечера.

– Видите ли, я не езжу верхом, – промямлила Милочка, и добавила, чтобы ужасный Путятин не подумал ничего такого о ее светском образовании. – Последнее время.

Об этом он тоже знал. Личный водитель Петька, посланный с энной суммой на кухню дома Козолупа, между организацией саботажа, узнал, что юная госпожа год назад вылетела из седла и сломала ногу, поэтому даже пришлось отложить ее светский дебют. И вот теперь Аделаида Константиновна строго настрого запретила любимой внучке ездить верхом: бог весть, что может случиться, а девочке еще замуж выходить!..

– Почему же? – тем не менее, учтиво спросил Путятин, разворачивая льняную салфетку.

Мила замялась. Рассказать о своей травме – все равно, что публично признаться в неуклюжести. А для дебютантки это смерти подобно!

– Несчастный случай на охоте, – быстро пробормотала она.

– Лошадь не пострадала? – как ни в чем, ни бывало, уточнил ужасный Влад Путятин.

Милочка с подозрением взглянула на него: он что, издевается?

Ужасный Влад Путятин глядел на нее невозмутимо вежливо: он-де просто поддерживает светскую беседу за столом.

– Угу, – наконец, буркнула Милочка.

Путятин помолчал какое-то время, давая ей хорошенько повариться в переживаниях.

– Я тоже не езжу верхом, – заметил он.

– Почему же? – с готовностью спросила Мила.

Путятин изящно повертел кистью руки.

– Не хочу запачкаться, знаете ли. Эти лошади, они такие потные! Скачут то туда, то сюда… И непременно по бездорожью.

«Какой манерный господин», – невольно подумала Мила.

– К тому же все эти долгие прогулки по свежему воздуху портят цвет лица. А я, знаете ли, весьма дорожу мягкостью своей кожи.

– Удивительное признание для мужчины, – вкрадчиво заметила Мила, бурно радуясь, что нашла повод поддеть молодого миллиардера.

– Я знаю, – высокомерно сказал Путятин и с сардонической улыбкой добавил, – всех этих бравых наездников, грязных и потных, оно доводит до бешенства!

Мила лишь изумленно покачала головой: московский мужчина, который добровольно признается в чувствительности к запахам и тщеславии по поводу внешности – это было что-то новенькое.

– Так чем мы займемся, Людмила Николаевна? – внезапно спросил Путятин.

Она аж подпрыгнула на месте.

– Чем… что?!

– Все уехали, мы с вами остались одни в доме, – многозначительно протянул Влад, – и нужно придумать, чем заняться, дабы не скучать. Есть какие-нибудь предложения?

Мысли Милы судорожно заметались. Какая же она дурочка, что сразу не сообразила – в доме Лалики Сеид-Шах остались одни слуги. И она с ужасным Владиславом Путятиным. Ой-ой-ой-ой-ой! Что там тетя Оля говорила на счет тет-а-тет с московскими холостяками?..

– Не знаю, как у вас, господин Путятин, но у меня куча дел! – решительно сказала Мила.

– Ну, как знаете, – невозмутимо заметил он, поднялся, положил салфетку на стол и был таков.

Мила несколько секунд ошарашено таращилась на пустой стул.

«Мог бы хоть поуговаривать», – всплыла неожиданная мыслишка, но она, спохватившись, отогнала ее подальше.

Несмотря на решительное заявление, никаких дел у Милочки Обольяниновой не было. Закончив завтрак, она начала бездумно бродить по загородному дому Лалики Сеид-Шах, то и дело, натыкаясь на Владислава Путятина.

Он был в гостиной, куда она зашла побездельничать. Он был в библиотеке, когда она хотела разжиться интересной книгой, которую в школе Святой Фотины запрещали читать. Он был в галерее, куда она завернула посмотреть на коллекцию живописи покойного Сеид-Аисфендиар-Богаддур-Шаха. Впрочем, молодой миллиардер, как будто искренне поверил в напряженное дневное расписание дебютантки: лишь вежливо кивал и не пытался даже заговорить.

В третий раз, столкнувшись с ним в гостиной, Милочка испугалась, что правда о ее «куче дел» вот-вот выйдет наружу, если только не предположить, что она тщательно обыскивает дом Лалики Сеид-Шах. А это уже было бы совсем неприлично! Поэтому у нее оставалось лишь два варианта, как протянуть время до возвращения любителей пасторальных развлечений: запереться в своей комнате (и скучать в четырех стенах) или уйти на прогулку в парк (который выглядел многообещающе большим и ухоженным).

То и дело оглядываясь, Мила выбралась в холл, а оттуда через боковую дверь прошмыгнула наружу.

Погода была приятной: не слишком жарко, но и не холодно. По голубому небу бежали кудрявые облачка, а листва шелестела от легкого ветерка. Мила поплотнее закуталась в курточку Van Dutch и пустилась исследовать владения вдовствующей Лалики Сеид-Шах.

Парк, действительно, был огромным и явно опекаемым немалым числом садовников. Чистенькие ровные дорожки уходили в бесконечность, тенистые аллеи украшали мраморные статуи, пестрые цветники окружали уютные беседки. Милочка, по сетованиям бабушки Ады знала, как сложно поддерживать естественную красоту природы, и мысленно согласилась с тетей Олей, что образ жизни Лалики Сеид-Шах выглядит достойным подражания.

Какое-то время Мила наслаждалась тишиной и одиночеством. Но вот то тут, то там среди листвы, цветов и мрамора начала мелькать огненная шевелюра, дополненная голубой тенниской Polo Ralph Lauren.

Кто обвинит Владислава Путятина в том, что в такую приятную погоду он не захотел сидеть в четырех стенах, а решил прогуляться по прелестному парку Лалики Сеид-Шах?.. Держась в тени, дабы не нанести ущерб белоснежной коже, он внимательно разглядывал скульптуры (к слову, некоторые из них вполне могли побеспокоить девичью невинность) и задумчиво застывал в беседках, выделяясь даже среди цветников. Сталкиваясь с Милой, то на перекрестке тропинок, то среди рощ, Путятин, даже не пытаясь отвлечь ее от «кучи дел», вежливо раскланивался и шел своей дорогой.