Константин Сычев - Роман Брянский

– Одевайте же на себя тряпицы, вам данные, – вмешалась Добрава. – Уж до смерти бы не замерзнуть!

– А путь нам еще предстоит тягостный, – добавила купчиха. – До лесной Ермилиной сторожки. Я думаю, что проклятые супостаты ничего не знали об этой сторожке! Там мы и найдем себе укрытие! Идти, правда, пять или шесть верст, но некуда деваться! А значит, спасутся те, кто потеплей оденутся!

Теперь с ней никто не спорил. Быстро натянув на себя предложенную одежду, закутавшись тряпками, смирившиеся бабы кучно пошли за Василисой в сторону большого леса. Сначала шли через снежные сугробы, путаясь ногами в ямах и рытвинах, спотыкаясь и падая. В кромешной тьме вела купчиха своих подруг по несчастью через кусты, окружавшие реку и озеро, а потом и по усыпанному снегом льду. Постепенно женщины выстроились в правильную колонну, в которой самые сильные шли впереди, вытаптывая снег, а самые слабые и измученные – сзади.

Неожиданно Василиса и Влада наткнулись на две параллельные, плотно укатанные дорожки.

– Вот уж какое чудо! – воскликнула купчиха. – Неужели лыжня?

– Да, лыжня, матушка! – обрадовалась Влада. – Давайте же только по ней идти! Не приведи, Господи, собьемся с этой удачливой тропинки!

И они, повеселев, направились по лыжне лесника Ермилы, который, сам того не ведая, явился истинным спасителем немногих чудом уцелевших жительниц Вщижа.

Солнце вставало над Десной, озаряя своими лучами проснувшийся Чернигов. Многочисленный народ толпился на берегу реки около двух больших гребных княжеских судов, стоявших у пристани. Семья князя Михаила Черниговского уезжала в Киев. Одетые в сверкавшие доспехи дружинники стояли в почетном карауле, пропуская на суда только известных им княжеских людей. Те быстро сновали взад и вперед, перенося и укладывая всевозможные тюки с княжеским имуществом. Наконец, все было готово, и любопытный народ зашумел, заволновался: к пристани подъехала княжеская повозка, сопровождаемая конной охраной. Из большого открытого возка вышла высокая стройная светловолосая женщина – княгиня Агафья – а за ней устремились дети: падчерица Феодулия, двадцатипятилетняя белокурая красавица, второй по старшинству сын Роман, которому шел тринадцатый год, одиннадцатилетний Мстислав, девятилетний Симеон и семилетний Юрий. Поскольку княжич Роман был здесь старшим в семье мужчиной, он с гордостью и решимостью первым взошел на борт огромной лодки, украшенной яркими красно-сине-желтыми парусами и, дождавшись, когда вся семья заполнит середину судна, где слуги приготовили для высоких путешественников удобные с мягкими пуховыми подушками сидения, отдал приказ двинуться в путь.

Заиграл походный рожок, слуги спустили ненужные из-за безветрия паруса, и гребцы дружно, в лад, ударили веслами о воду.

Небольшая флотилия быстро отошла от пристани и, оказавшись на середине реки, отдалась воле течения, понесшего суда на юг в сторону Киева.

Путь был недолог. Каких-нибудь полтораста верст отделяли стольный Чернигов от «матери градов русских» – великого Киева.

Княжич Роман, сидевший на передней скамье, недолго смотрел в прозрачные воды реки да на поросшие лиственными деревьями берега. Он думал о будущем, о том, что ожидает его в Киеве. Ведь теперь его отец – великий киевский князь! Сбылась мечта черниговского потомка Рюриковичей – он достиг прижизненной вершины славы!

Все случилось так неожиданно и скоро. Без войны, без изнурительных походов. Прежний великий киевский князь Ярослав Всеволодович, получив известие о гибели своего старшего брата Юрия в битве с татарами, сразу же уехал из столицы принимать под свое правление владимиро-суздальские земли. Правда, перед этим он отвез свою семью в Великий Новгород, не тронутый степными завоевателями, а уже потом устремился в разгромленный край. Но Михаил, отец Романа, не стал дожидаться дальнейших событий, и, оставив в Галиче сына Ростислава, вошел со своей дружиной в древнюю столицу Руси.

Киевляне встретили нового князя сдержанно: не было торжественных церемоний и изъявлений верности, а киевский митрополит даже попытался увещевать его не спешить объявлять себя великим киевским князем.

Однако Михаил сумел убедить лучших людей и священников в законности своих действий, поскольку он по старшинству имел полное право на самый почетный на Руси «стол»: Ярослав был моложе его на двенадцать лет…

– Не за благо земных сокровищ, но за воинскую славу беру Киев! – говорил знати новый киевский князь. Мнение же князя Ярослава, который в свое время отнял у него Великий Новгород, его совершенно не интересовало.

Как будто не было угрозы со стороны жестоких, беспощадных татар! Князья продолжали свои междоусобицы и споры по-прежнему!

Вот и теперь для обострения отношений с другими Рюриковичами Михаилу остался только один шаг – венчание на великое киевское княжение. И черниговский князь, пренебрегая опасностью, его сделал. Поспешно, чтобы никто не помешал ему осуществить свой замысел, он вызвал из Чернигова свою семью, договорился с высшими духовными пастырями и решил венчаться до начала лета 1238 года.

Княжич Роман, несмотря на свой отроческий возраст, понимал, что впереди их ожидают многие трудности. Он боялся за отца, мать, вспоминая рассказы своего учителя и «калик перехожих» о княжеских междоусобицах и кровопролитиях. Много говорили за последние дни и о неведомых, страшных врагах – татарах – за одну зиму разоривших самые богатые и цветущие земли северо-восточной Руси.

Страшные вещи рассказывали недавно и люди брянского управляющего Ефима Добрыневича о расправе степных хищников над жителями города Вщижа. Оказывается, злодеи даже разрезали животы покойникам и так уродовали трупы, что их нельзя было потом опознать! Отец, князь Михаил, правда, успокаивал, говорил, что это Божья кара и что черниговские земли в силах сами отбиться от новых врагов.

– Разогнали хазар, печенегов и половцев. И татар одолеем! – утверждал он. – У нас, слава Господу, есть могучее войско и верные люди. Мы не суздальцы!

Великий князь оправдал вщижский погром как справедливое Божье наказание и святой промысел.

– Олег Вщижский был постарше меня, – объяснял князь Михаил. – Он считал себя равным мне и совсем не признавал власти Чернигова. Из-за этого я не ездил во Вщиж, да и князь Олег также не был нашим гостем, не проявляя ко мне своего почтения! Что ж, царствие ему небесное, а нам – богатую землю!

Отец вскоре послал людей в Брянск с наказом – забрать все Олеговы владения, навести там порядок, побыстрей срубить избы для новых поселенцев и посадить на местах своих, преданных Чернигову, управляющих.

Тревожные мысли не давали покоя княжичу Роману, уверенность отца почему-то не успокаивала. С грустным лицом сидела на своей скамье и княгиня Агафья. Молчали, глядя на все расширявшуюся Десну, младшие княжичи.

– Матушка, – обратился, обернувшись к княгине, Роман, – как ты думаешь, удержит ли наш батюшка Киев?

– Не знаю, сынок, что тебе сказать, – улыбнулась, смахнув слезу, мать. – Батюшке виднее, что нужно делать. Боюсь я только за Ростислава. Батюшка оставил в Галиче моего отрока! А это – земля моего брата и вашего дяди Даниила! Зачем нужно было отнимать у него этот город? Братец ведь рассердится!

– Не горюй, матушка, – промолвил Роман. – Ведь ты сама говорила, что батюшка знает, что надо делать. Дядюшка Даниил не будет гневаться! Я думаю, что они объединят свои силы и укроют нашу землю надежным щитом!

– Дай-то, Господи, чтобы так! – перекрестилась княгиня. – Мы тогда спокойно заживем и не будем знать горя! Так вот, сынок, твой дядя Даниил очень силен! Еще отроком он поборол немало знатных молодцев! А какой он умный!

– Матушка княгиня! – закричал вдруг с кормы старший дружинник. – Вот уж Днепр перед нами! Совсем недалеко до Киева! Верст шесть, не более!

Путешественники с интересом смотрели, как их суда быстро и плавно входят в великую реку. В том месте Днепр, принимая в себя Десну, становится широким и полноводным. Таким могучим, как его видели древние греки, назвав Борисфеном.

Солнце уже было высоко, когда княжеская семья прибыла, наконец, в древнюю столицу Руси. Красота большого города, ошеломившая путешественников, когда они любовались Киевом со стороны реки, сразу же померкла, как только они пристали к большому речному причалу. Здесь стояли всевозможные суда. От огромных купеческих ладей, привезших товары из далекой Византии, до мельчайших рыбачьих лодок! Весь Днепр был покрыт дощатыми плотами и однопарусными стругами! Пристань буквально кипела суетившимися, кричавшими людьми. Одни тащили корзины с рыбой, другие – какие-то бочонки. А с большого, видимо, иноземного корабля грузчики выносили и укладывали на телеги длинные разноцветные тюки со многими товарами.

Занятые своими делами люди, казалось, не замечали высоких гостей. Но княжескую семью встречали. Когда их маленькая флотилия пристала к берегу, княжич Роман увидел небольшой отряд одетых в блестящие латы воинов, сопровождавших богато одетых горожан и священников. Они махали руками, улыбались, что-то кричали. Как только княгиня Агафья и ее дети выбрались на берег, к ним сразу же подошел высокий, с длинной седой бородой, старик. Он приветливо улыбнулся и как бы осветил своим ласковым взглядом княжескую семью.

– Хлеб-соль и здоровье, матушка княгиня! – громко сказал киевлянин. – Рады видеть тебя и ваше семейство! Добро пожаловать!

Обменявшись несколькими приветственными фразами со встречавшими, княгиня с детьми быстро направилась в сторону большой, богато украшенной повозки с четырьмя черными, как смоль, лошадьми.

В это время князь Михаил сидел на скамье в знаменитой светлице святого Владимира. Окруженный своими боярами и городской знатью, он, хмурый и раздраженный, напряженно думал. Князь был чрезвычайно разгневан только что вышедшим от него посланцем владимиро-суздальского князя Ярослава. Тот так грубо и бесцеремонно передал послание своего повелителя, что испортил настроение всему собранию! – Ярослав рассердился, когда я занял славный Киев! – возмущался про себя князь Михаил. – Мало Ярославу такой богатой земли, как его великое суздальское княжение! Вот уж скупец! А когда я стал князем Новгорода Великого, так Ярослав влез и туда! Отнял у меня тогда тот богатый северный город! Теперь он об этом забыл и не видит моего нынешнего старшинства! Ну, ничего, у Ярослава уже не та сила! Да и наглый посол заявил, что я не должен венчаться на великое киевское княжение! Еще грозился местью Ярослава! Какое бесстыдство! – Михаил ударил кулаком по столу: – Эй, мои верные бояре! А не казнить ли нам этого хама лютой смертью? Разве можно так позорить княжеское имя?!