– Одевайте же на себя тряпицы, вам данные, – вмешалась Добрава. – Уж до смерти бы не замерзнуть!

– А путь нам еще предстоит тягостный, – добавила купчиха. – До лесной Ермилиной сторожки. Я думаю, что проклятые супостаты ничего не знали об этой сторожке! Там мы и найдем себе укрытие! Идти, правда, пять или шесть верст, но некуда деваться! А значит, спасутся те, кто потеплей оденутся!

Теперь с ней никто не спорил. Быстро натянув на себя предложенную одежду, закутавшись тряпками, смирившиеся бабы кучно пошли за Василисой в сторону большого леса. Сначала шли через снежные сугробы, путаясь ногами в ямах и рытвинах, спотыкаясь и падая. В кромешной тьме вела купчиха своих подруг по несчастью через кусты, окружавшие реку и озеро, а потом и по усыпанному снегом льду. Постепенно женщины выстроились в правильную колонну, в которой самые сильные шли впереди, вытаптывая снег, а самые слабые и измученные – сзади.

Неожиданно Василиса и Влада наткнулись на две параллельные, плотно укатанные дорожки.

– Вот уж какое чудо! – воскликнула купчиха. – Неужели лыжня?

– Да, лыжня, матушка! – обрадовалась Влада. – Давайте же только по ней идти! Не приведи, Господи, собьемся с этой удачливой тропинки!

И они, повеселев, направились по лыжне лесника Ермилы, который, сам того не ведая, явился истинным спасителем немногих чудом уцелевших жительниц Вщижа.

ГЛАВА 6

В ВЕЛИКОМ КИЕВЕ


Солнце вставало над Десной, озаряя своими лучами проснувшийся Чернигов. Многочисленный народ толпился на берегу реки около двух больших гребных княжеских судов, стоявших у пристани. Семья князя Михаила Черниговского уезжала в Киев. Одетые в сверкавшие доспехи дружинники стояли в почетном карауле, пропуская на суда только известных им княжеских людей. Те быстро сновали взад и вперед, перенося и укладывая всевозможные тюки с княжеским имуществом. Наконец, все было готово, и любопытный народ зашумел, заволновался: к пристани подъехала княжеская повозка, сопровождаемая конной охраной. Из большого открытого возка вышла высокая стройная светловолосая женщина – княгиня Агафья – а за ней устремились дети: падчерица Феодулия, двадцатипятилетняя белокурая красавица, второй по старшинству сын Роман, которому шел тринадцатый год, одиннадцатилетний Мстислав, девятилетний Симеон и семилетний Юрий. Поскольку княжич Роман был здесь старшим в семье мужчиной, он с гордостью и решимостью первым взошел на борт огромной лодки, украшенной яркими красно-сине-желтыми парусами и, дождавшись, когда вся семья заполнит середину судна, где слуги приготовили для высоких путешественников удобные с мягкими пуховыми подушками сидения, отдал приказ двинуться в путь.

Заиграл походный рожок, слуги спустили ненужные из-за безветрия паруса, и гребцы дружно, в лад, ударили веслами о воду.

Небольшая флотилия быстро отошла от пристани и, оказавшись на середине реки, отдалась воле течения, понесшего суда на юг в сторону Киева.

Путь был недолог. Каких-нибудь полтораста верст отделяли стольный Чернигов от «матери градов русских» – великого Киева.

Княжич Роман, сидевший на передней скамье, недолго смотрел в прозрачные воды реки да на поросшие лиственными деревьями берега. Он думал о будущем, о том, что ожидает его в Киеве. Ведь теперь его отец – великий киевский князь! Сбылась мечта черниговского потомка Рюриковичей – он достиг прижизненной вершины славы!

Все случилось так неожиданно и скоро. Без войны, без изнурительных походов. Прежний великий киевский князь Ярослав Всеволодович, получив известие о гибели своего старшего брата Юрия в битве с татарами, сразу же уехал из столицы принимать под свое правление владимиро-суздальские земли. Правда, перед этим он отвез свою семью в Великий Новгород, не тронутый степными завоевателями, а уже потом устремился в разгромленный край. Но Михаил, отец Романа, не стал дожидаться дальнейших событий, и, оставив в Галиче сына Ростислава, вошел со своей дружиной в древнюю столицу Руси.

Киевляне встретили нового князя сдержанно: не было торжественных церемоний и изъявлений верности, а киевский митрополит даже попытался увещевать его не спешить объявлять себя великим киевским князем.

Однако Михаил сумел убедить лучших людей и священников в законности своих действий, поскольку он по старшинству имел полное право на самый почетный на Руси «стол»: Ярослав был моложе его на двенадцать лет…

– Не за благо земных сокровищ, но за воинскую славу беру Киев! – говорил знати новый киевский князь. Мнение же князя Ярослава, который в свое время отнял у него Великий Новгород, его совершенно не интересовало.

Как будто не было угрозы со стороны жестоких, беспощадных татар! Князья продолжали свои междоусобицы и споры по-прежнему!

Вот и теперь для обострения отношений с другими Рюриковичами Михаилу остался только один шаг – венчание на великое киевское княжение. И черниговский князь, пренебрегая опасностью, его сделал. Поспешно, чтобы никто не помешал ему осуществить свой замысел, он вызвал из Чернигова свою семью, договорился с высшими духовными пастырями и решил венчаться до начала лета 1238 года.

Княжич Роман, несмотря на свой отроческий возраст, понимал, что впереди их ожидают многие трудности. Он боялся за отца, мать, вспоминая рассказы своего учителя и «калик перехожих» о княжеских междоусобицах и кровопролитиях. Много говорили за последние дни и о неведомых, страшных врагах – татарах – за одну зиму разоривших самые богатые и цветущие земли северо-восточной Руси.

Страшные вещи рассказывали недавно и люди брянского управляющего Ефима Добрыневича о расправе степных хищников над жителями города Вщижа. Оказывается, злодеи даже разрезали животы покойникам и так уродовали трупы, что их нельзя было потом опознать! Отец, князь Михаил, правда, успокаивал, говорил, что это Божья кара и что черниговские земли в силах сами отбиться от новых врагов.

– Разогнали хазар, печенегов и половцев. И татар одолеем! – утверждал он. – У нас, слава Господу, есть могучее войско и верные люди. Мы не суздальцы!

Великий князь оправдал вщижский погром как справедливое Божье наказание и святой промысел.

– Олег Вщижский был постарше меня, – объяснял князь Михаил. – Он считал себя равным мне и совсем не признавал власти Чернигова. Из-за этого я не ездил во Вщиж, да и князь Олег также не был нашим гостем, не проявляя ко мне своего почтения! Что ж, царствие ему небесное, а нам – богатую землю!

Отец вскоре послал людей в Брянск с наказом – забрать все Олеговы владения, навести там порядок, побыстрей срубить избы для новых поселенцев и посадить на местах своих, преданных Чернигову, управляющих.

Тревожные мысли не давали покоя княжичу Роману, уверенность отца почему-то не успокаивала. С грустным лицом сидела на своей скамье и княгиня Агафья. Молчали, глядя на все расширявшуюся Десну, младшие княжичи.

– Матушка, – обратился, обернувшись к княгине, Роман, – как ты думаешь, удержит ли наш батюшка Киев?

– Не знаю, сынок, что тебе сказать, – улыбнулась, смахнув слезу, мать. – Батюшке виднее, что нужно делать. Боюсь я только за Ростислава. Батюшка оставил в Галиче моего отрока! А это – земля моего брата и вашего дяди Даниила! Зачем нужно было отнимать у него этот город? Братец ведь рассердится!

– Не горюй, матушка, – промолвил Роман. – Ведь ты сама говорила, что батюшка знает, что надо делать. Дядюшка Даниил не будет гневаться! Я думаю, что они объединят свои силы и укроют нашу землю надежным щитом!

– Дай-то, Господи, чтобы так! – перекрестилась княгиня. – Мы тогда спокойно заживем и не будем знать горя! Так вот, сынок, твой дядя Даниил очень силен! Еще отроком он поборол немало знатных молодцев! А какой он умный!

– Матушка княгиня! – закричал вдруг с кормы старший дружинник. – Вот уж Днепр перед нами! Совсем недалеко до Киева! Верст шесть, не более!

Путешественники с интересом смотрели, как их суда быстро и плавно входят в великую реку. В том месте Днепр, принимая в себя Десну, становится широким и полноводным. Таким могучим, как его видели древние греки, назвав Борисфеном.

Солнце уже было высоко, когда княжеская семья прибыла, наконец, в древнюю столицу Руси. Красота большого города, ошеломившая путешественников, когда они любовались Киевом со стороны реки, сразу же померкла, как только они пристали к большому речному причалу. Здесь стояли всевозможные суда. От огромных купеческих ладей, привезших товары из далекой Византии, до мельчайших рыбачьих лодок! Весь Днепр был покрыт дощатыми плотами и однопарусными стругами! Пристань буквально кипела суетившимися, кричавшими людьми. Одни тащили корзины с рыбой, другие – какие-то бочонки. А с большого, видимо, иноземного корабля грузчики выносили и укладывали на телеги длинные разноцветные тюки со многими товарами.

Занятые своими делами люди, казалось, не замечали высоких гостей. Но княжескую семью встречали. Когда их маленькая флотилия пристала к берегу, княжич Роман увидел небольшой отряд одетых в блестящие латы воинов, сопровождавших богато одетых горожан и священников. Они махали руками, улыбались, что-то кричали. Как только княгиня Агафья и ее дети выбрались на берег, к ним сразу же подошел высокий, с длинной седой бородой, старик. Он приветливо улыбнулся и как бы осветил своим ласковым взглядом княжескую семью.

– Хлеб-соль и здоровье, матушка княгиня! – громко сказал киевлянин. – Рады видеть тебя и ваше семейство! Добро пожаловать!

Обменявшись несколькими приветственными фразами со встречавшими, княгиня с детьми быстро направилась в сторону большой, богато украшенной повозки с четырьмя черными, как смоль, лошадьми.

В это время князь Михаил сидел на скамье в знаменитой светлице святого Владимира. Окруженный своими боярами и городской знатью, он, хмурый и раздраженный, напряженно думал. Князь был чрезвычайно разгневан только что вышедшим от него посланцем владимиро-суздальского князя Ярослава. Тот так грубо и бесцеремонно передал послание своего повелителя, что испортил настроение всему собранию! – Ярослав рассердился, когда я занял славный Киев! – возмущался про себя князь Михаил. – Мало Ярославу такой богатой земли, как его великое суздальское княжение! Вот уж скупец! А когда я стал князем Новгорода Великого, так Ярослав влез и туда! Отнял у меня тогда тот богатый северный город! Теперь он об этом забыл и не видит моего нынешнего старшинства! Ну, ничего, у Ярослава уже не та сила! Да и наглый посол заявил, что я не должен венчаться на великое киевское княжение! Еще грозился местью Ярослава! Какое бесстыдство! – Михаил ударил кулаком по столу: – Эй, мои верные бояре! А не казнить ли нам этого хама лютой смертью? Разве можно так позорить княжеское имя?!