Константин Сычев - Роман Брянский

– Жив! – вскрикнула купчиха и перекрестилась. – Ну, слава Господу! Значит, такова уж его судьба!

Лесник Ермила ехал на вщижское пепелище по делу. Он хотел договориться с городецкими мужиками о новых вырубках в лесу. Ефим Добрыневич прислал из Брянска людей с сообщением о том, что он собирается расширять княжескую укрепленную усадьбу, чтобы превратить ее в настоящую боевую крепость.

Несмотря на наличие густого и годного для строительства леса в окрестностях самого Брянска, местный управляющий не хотел уничтожать защитную полосу усадьбы. Он знал, что во время первого нашествия на Русь монголы избегали нападений на окруженные лесами поселения, и те счастливо уцелели. Поэтому опытный воин и хороший хозяин решил добывать лес в пятидесяти верстах от вверенной ему усадьбы. Стволы деревьев можно было без труда сплавить вниз по Десне и использовать на стройку.

Ермила уже больше года прожил с семьей в своем лесном домике. Постепенно затягивались душевные раны, жизнь входила в обычную колею, только вот дети больше не спрашивали по вечерам отца, когда же они снова наведаются в гости к своим дедушкам и бабушкам. Малыши как-то сразу повзрослели и посерьезнели и, хотя родители старались избегать с ними разговоров о случившемся несчастье, все же дети поняли и осознали по-своему, по детски, весь ужас вщижской трагедии. В ту пору было не принято много говаривать и, тем более, задавать назойливые вопросы взрослым: малыши довольствовались тем, что случайно слышали и видели…

Ермила довольно быстро преодолел на своем откормленном коренастом жеребце лесную полосу, проскакал вдоль озера Бечино и приблизился к берегам Десны.

Первые дни декабря 1239 года были снежными и морозными. Лишь только небольшая санная колея, тянувшаяся со стороны Городца по замерзшему руслу совершенно засыпанной снегом реки, свидетельствовала об обитаемости поселения.

Лесник выехал на лед с удобной стороны и осмотрелся. Справа невдалеке виднелся небольшой свайный мост, построенный прошлой весной для доставки бревен. А от него шагов за триста в сторону Городца тянулись как бы впившиеся в берега, почерневшие и полузасыпанные песком, обломки уничтоженных монголами вщижских судов. Их было так много, что мужики, начавшие собирать обгоревшие корабельные доски сразу же после погребения тел несчастных жертв набега, скоро устали и отказались от этого. Да и распоряжений по очищению берегов от мусора никто из управляющих не давал. Без того было много дел, и люди понадеялись, что со временем течение реки само уберет жалкие остатки речного флота.

Ермила подъехал к огромному, наполовину обгоревшему, но все еще величественному, выдолбленному из одного тысячелетнего дубового ствола, челну, возвышавшемуся над всей кучей корабельного праха. Этот замечательный корабль принадлежал самому князю Олегу Вщижскому! Не раз выходил на нем властный вщижанин в походы по водным просторам Десны. За версту был виден огромный красный парус с изображением лучистого солнца…И вот теперь, пробитый татарскими топорами, почерневший от копоти, торчал этот челн, обреченный на погребение в тине и песке, из замерзшей береговой грязи, являя собой грустное и жалкое зрелище.

– Господи, прости же грехи несчастного князя Олега! – пробормотал Ермила и натянул узду. – Царствие ему небесное!

Жеребец вздрогнул и быстро поскакал через реку в сторону нового поселения, наскоро отстроенного на пепелище.

Когда лесник подъехал к избе нынешнего вщижского старосты Вершилы, того самого городецкого мужика, с которым он встретился еще в марте 1238 года на деснинском льду во время бегства с семьей от татарского погрома, его, как оказалось, с нетерпением ждали.

В большой светлой комнате за столом, уставленным снедью, сидели, попивая хмельную брагу, Вершила и два неместных мужика.

– О, Ермила Милешич! – крикнул один из них, увидев лесника. – А мы только что о тебе говорили! Это хорошо, что ты тут объявился!

Ермила без труда узнал княжеских вояк, охранявших в прошлом году брянскую усадьбу.

– А что тут приключилось? Зачем вы пожаловали? Неужто по мою душу? – встревожился лесник. – Неужели опять беда пришла?!

– Садись, Милешич! – улыбнулся самый молодой из воинов, лучник Крайко. – Откушай-ка с нами бражки, а там и поговорим!

– Вот это дело! – поддакнул его старший товарищ, копейщик Путило. – Испей-ка с дорожки, а там все обсудим. Слава Господу, что ничего прескверного не случилось!

Ермила сел за стол, и молодая хозяйка сразу же поднесла ему полную чашу…

– Тут, Ермила Милешич, есть до тебя такое дело, – начал Путило после приема еще двух чаш. – Захотел наш Ефим Добрынич, чтобы ты сегодня же с семьей приехал в Брянск. Премного дел у нас там накопилось!

– А как же тогда лес и сторожка? – пробормотал лесник, но Крайко перебил его: – Некогда тут, Милешич, думать! Тяжкие времена для землицы нашей наступили. Теперь, после разгрома Чернигова, подходит черед Киева! Князь Михаил уже давно присылал гонца: готовить ополчение для защиты Киева! Но это не для тебя! Это для нас, знатных воинов! – Он ударил себя кулаком в грудь и с гордостью посмотрел на собеседников. – Мы еще раньше послали в Киев один отряд. Теперь нужно много воинов! Уж найдем выход! Однако же нам потребны и стражники для княжеского имения!

– Но я же только лесник…, – пробормотал Ермила.

– Но мужик ты крепкий! – хлопнул его по плечу староста Вершила. – Разве не сумеешь оборонить крепость?

– А как же супруга и дети? – вздохнул лесник.

– Да в Брянске будете все вместе жить. Хватит там углов и харчей. Вот поезжай туда и увидишь, каким стал Брянск за этот год! Велики перемены! Теперь это могучий город! – ответствовал Путило. – Добрая половина Чернигова туда перебежала!

– А за сторожку свою не горюй! – добавил Крайко. – Мы вот тут с Вершилой Силычем посоветовались…Он скоро найдет лесника…А там уж все образуется…Вот одолеем поганых, и тогда ты вернешься восвояси, если тебе так мил этот лес…

На следующее утро Ермила, собрав свои пожитки, отправился с семьей на видавшем виды возке по хорошо известному маршруту в Брянск. Всю дорогу он, недовольный, ворчал о несвоевременной поездке, о суровой зиме, о требовательности брянского управляющего и даже о проклятых татарах!

Аграфена покорно молчала и тихо ждала, когда успокоится муж.

– Смирись, Ермилушка, – сказала она, когда лесник перевел дух и затих. – На то они власть, чтобы жизнями простых людей ведать! Ты же слышал, что будешь сидеть тут в Брянске и охранять княжескую усадьбу. А это не так уж плохо. Да все мы тут с тобой рядышком! Подружилась я с Варварой Деяновной. Веселее нам тут будет!

Дети слушали разговор родителей и молчали. Они были по-своему рады отъезду из лесной сторожки. Брянск мыслился ими как интересное, многолюдное место. Да и сверстники там для них были! У многих воинов имелись семьи. Кроме того, они еще в прошлом году познакомились с детьми Ефима Добрыневича. Вот уж наигрались! Что им теперь дремучий лес!

Брянский управляющий встретил гостей с распростертыми объятиями: Ермила, практичный и трудолюбивый, хороший собеседник, полюбился ему с первой встречи. Во время застолья Ефим Добрыневич рассказал леснику об известных ему событиях в Киеве. Оказывается, великий князь Михаил покинул стольный город со всем семейством: уехал в Венгрию к тамошнему королю за помощью.

– Великий князь не надеется на свои силы в деле обороны нашей древней столицы! – подытожил он свой рассказ и уныло покачал головой. – Но мне не верится, что венгры окажут нам помощь! Когда беда на Руси случается, иноземцы идут с огнем и мечом по нашей землице, чтобы то, что другие еще не взяли, прихватить! Нужно надеяться только на свою силу!

– Кто знает, что надо? – возразил Ермила. – Князь-то есть князь…Он больше нас знает, что для нашей земли надо! Может так и должно быть?!

– Прескверное дело! – поморщился Ефим Добрыневич. – Если он увез свою семью, значит, нескоро мы увидим своего князя! Один мой славный соратник, княжеский посланник, поведал, что даже его старшая дочь Феодулия, недовольная отцовским отъездом, ушла из княжеской семьи и одна подалась в суздальскую землю, в какой-то монастырь!

– Вот как! – кивнул головой лесник. – Значит, беда грозит Киеву!

– Да они еще послов татарских перебили! – бросил управляющий. – Правда, поговаривают, что сами киевляне это сделали…Но я-то знаю всю правду! Ох, уж горяч и нетерпим наш пресветлый князь!

– А что, Ефим Добрынич, – переменил тему разговора Ермила, – ты хочешь, как я вижу, превратить эту усадьбу в большой город? Я тут подъезжал к имению и видел множество землянок и шалашей…Далеко окрест работный люд суетится!

– Так и есть, Ермилушка, – улыбнулся княжеский управитель. – Сюда, в лесной край, бегут со всех концов русской земли. Из одного только Чернигова почти семьсот человек приехали! А что я могу? Вот помог им срубить времянки. Да ведь холодно теперь! Однако верю: сумеют русские люди пережить это тяжкое время…Послал я также сотню человек в городки и села по реке Десне. А по весне надо еще избы вокруг княжеской усадьбы рубить. Тогда и крепость расширим. Княжеский гонец мне говорил, что сам великий князь сюда пожалует! Не век же ему на чужбине скитаться! И возродится древний Брянск, руины которого в прахе лежат в трех верстах отсюда, вверх по Десне.

В это время хлопнула дверь, и в трапезную вошел местный священник, настоятель Покровской церкви отец Игнатий.

– Доброго здоровья и благословение Господне на вашу трапезу! – громко сказал он, перекрестившись на иконы.

– Будь здоров и ты, святой отец! – ответили, вставая, Ермила и Ефим Добрыневич с женами. Поп перекрестил их и присел к столу на свободную скамью.

– Вкусите, отец, – засуетилась хозяйка Варвара. – Вот дичина жареная, и тут же – брусничка! Примите же меда чарочку на доброе здоровье!

– Благодарю, хозяюшка, – промолвил густым приятным басом отец Игнатий. – Приму с превеликим удовольствием! – Он опрокинул чарку меда и причмокнул губами. – А напиток этот весьма крепок! Вижу отменную хозяйку!