Дебора Смит - Роковой рубин

Шарлотта взорвалась:

— Я не знаю, где мой зять, но уж будьте уверены, если бы знала, то и не подумала бы вам помогать, чтобы потом ваши неонацисты замучили его допросами. Наверное, они с моей сестрой пытаются выяснить, отчего это наш общий двоюродный братик вчера сиганул со скалы. Тим умер, его отчим тоже умер, у моего парня, — она показала на Бена, который сидел в машине, весь перебинтованный, как мумия, — все кости переломаны — вам не кажется, что нам и без вас есть чем заняться? Я сейчас приведу его в дом и уложу в постель, и если телефон зазвонит, то трубку возьму я. И не вздумайте путаться у меня под ногами!

— Шарлотта, — нетвердым голосом вмешался Бен, — я в данный момент не в состоянии разыгрывать представление в духе Бонни и Клайда.

Казалось, помощник шерифа смущен,

— Мэм, уверяю вас у меня тоже есть чувства. Я учился в одном классе с Тимом. И Джейк с Элли постоянно защищали меня от его приставаний. Вся моя семья любила отца Джейка и в неоплатном долгу перед ним за то, что он всех нас лечил. Мои родители страшно гордятся, что на первую годовщину их свадьбы мама Джейка подарила им их парный портрет. — Он в смущении всплеснул руками. — Как и большинство здешних людей, я бы с удовольствием оставил Джейка в покое, и я желаю ему только хорошего.

Шарлотта помотала головой.

— Вот и расскажите это шерифу. И — валите отсюда. Бен, скажи свое слово. Он же не имеет права распоряжаться в этом доме и устраивать засаду на Джейка, правда?

Бен вежливо, но с очевидным трудом выпрямился — вывихнутая рука на перевязи, грудная клетка перебинтована.

— Боюсь, что имеет, но…

— Чшш, — сказала Шарлотта, вдруг устыдившись того, что она просит о помощи человека, который едва может сидеть и скорее уж сам нуждается в помощи. — Ты и так уже сделал больше, чем в человеческих силах, для меня, и Сэмми, и Джейка. Расслабься и наслаждайся покоем. Я справлюсь сама.

— Но если другие средства не помогут, любовь моя, — слабым голосом настаивал Бен, — то я выползу из этого автомобиля и укушу за икру каждого, кто тебя обидит.

— Я буду хорошо себя вести, — вздохнула Шарлотта. — Сэмми и Джейк скоро появятся.

Вдруг рация на плече у помощника шерифа пикнула, после чего голос диспетчера назвал его имя:

— Дуан!

— Здесь, — ответил он.

— Ты все еще у Рейнкроу?

— Да. Но пока я дождался только свояченицы Джейка, и она честит меня на чем свет стоит.

— Быстро езжай к аэродрому. Шериф собирает там всех. Миссис Ломакс вылетела из Дарема и уже час как должна была приземлиться. Мы думаем, что самолет попал в туман.

Клара пробормотала что-то на чероки. Шарлотта в шоке застыла. За последние сутки Оррин умер от инфаркта, Тим погиб. А теперь, похоже, что-то случилось с тетей Алекс. Словно бы открылась черная дыра, глотает всю семью, одного за другим. Но где же Сэмми и Джейк?

— Выезжаю, — ответил помощник шерифа.

— Дуан! — закричал диспетчер. — Погоди.

— Что?

— Свояченица Джейка ведь тоже племянница миссис Ломакс.

Помощник удивился так, как будто только что это понял, и вопросительно посмотрел на Шарлотту. Она мрачно кивнула.

— Не думаю, что она будет скучать без меня, — с чувством сказал он.

— Дуан! Ты лучше захвати ее с собой. Ее сестра тоже в самолете, вместе с миссис Ломакс.

Колени у Шарлотты подогнулись, она прислонилась к дверце машины. Как сквозь туман, она слышала, что Клара говорит о чем-то с Джо. Лишь одно странное слово застряло у нее в голове. Равенмокер.

Сэмми плавала в волнах кошмарного забытья, охваченная ужасом, ничего не понимая. Ее жизнь словно бы разлетелась на кусочки — рубины, сверкающие, как чьи-то глаза; тяжелые крышки старых сундуков, захлопывающиеся над ней; станки, клацающие, словно деревянные челюсти; годы одиночества, когда Джейк был в тюрьме и утром не хотелось просыпаться, потому что, открывая глаза, она понимала, что его нет рядом.

Из этого черного забытья возникла мучительная боль, которая заставила ее открыть глаза и глубоко вздохнуть. Малая часть ее сознания отличала разрозненные детали — искореженный кожух кабины зажал ее ноги; на руке у нее кровь, под щекой — жесткая поверхность панели управления. В разбитом боковом иллюминаторе виднелся крутой склон скалы и сломанные деревья, тонущие в густом сером тумане.

Чтобы повернуть голову, ей понадобилась вся ее воля. Каждое самое слабое движение вызывало новую волну боли. Чтобы сделать пытку не такой мучительной, она опять сосредоточилась на мелких подробностях. Тусклый, меркнущий свет. Одно отломанное крыло лежит прямо на носу самолета — странное зрелище. В разбитых иллюминаторах — густые кроны деревьев. На деревьях не бывает столько веток, они все наверху. Недоумение перешло в беспомощный ужас. «Думай», — безмолвно повторяла она про себя.

Ее внимание привлек резкий скрежещущий звук. Трение металла о металл. Она почувствовала дрожь самолетного каркаса. И неестественное положение собственного тела, и то, что узкая полоска пристяжного ремня врезалась ей в бедро. Ей не сразу удалось сложить все это воедино, но наконец она поняла.

Зацепившись за скалу и сломанные деревья, обломки самолета висели над пропастью.

Саманта зажмурилась и глубоко вдохнула. Умостив другую щеку на панели управления, она изо всех сил боролась с наползающей дурнотой. Когда боль чуть утихла, она открыла глаза.

Сплошные сосновые ветки. Самолетик врезался прямо в крону огромного дерева; мощная ветка пробила ветровое стекло, и на этой-то ветке он висел, как бабочка на булавке. Сэмми с трудом приподняла левую руку. Каждая мышца ощущалась отдельно от остальных и страшно болела. У нее хватило сил положить руку на тонкие пушистые ветки, потом рука упала уже самостоятельно, прижав своей тяжестью ветки. Саманта ощутила под пальцами холодную кожу и влажную ткань.

Александра была придавлена этой же веткой. Голова откинута на сиденье, глаза закрыты — лицо ее было зловеще спокойным, словно она просто спит. Но светло-серый жакет весь в крови.

Сэмми провела пальцами дальше, нащупала мягкую ткань блузки и, ошутив медленное, затрудненное биение сердца, отдернула руку.

Веки Александры дрогнули, она посмотрела на племянницу, так долго ускользавшую от нее. Откинутая голова и полузакрытые глаза придавали ей высокомерный вид. Она пошевелила губами, и Сэмми с трудом разобрала:

— На сей раз он тебя не найдет.

— Ты просто охренел! — закричал пилот вертолета. Джейк услышал, но не ответил. Его внимание было приковано к колышущейся серой массе внизу. Деревья, до которых было рукой подать, то возникали, то исчезали в просветах глухого тумана. Он старался очистить сознание от мыслей и включить интуицию, но ему мешал парализующий страх, ужаснее которого он не знал ничего. Он чувствовал, что они летят в верном направлении — но вдруг он выдает желаемое за действительное? На плечо ему легла рука Хоука.

— Я сказал, что долетим докуда сможем, пока не спустится туман, — продолжал пилот. — Все. Долетели. Я выжил в двух вьетнамских кампаниях не для того, чтобы загнуться в родных горах.

— Нужно возвращаться, — подтвердил Хоук и слегка потряс Джейка за плечо. — Я уже ничего не вижу, и ты, наверное, тоже.

— Нет. Мы еще далеко, но я до них доберусь.

— Тебе же не с чем работать. У тебя нет ни одежки твоей жены, ни ее побрякушки, ничего.

— Высадите меня. Найдите какую-нибудь полянку — все равно. Здесь. Там. Где-нибудь, где удастся.

Пилот громко выругался.

— Ты имеешь в виду эту груду гнилых стволов? Вертолет не сможет туда сесть.

— Тогда подлетим как можно ближе — я прыгну.

— Все ноги на фиг переломаешь.

— Давай. — Джейк повернулся к Хоуку. — Возвращайся и посмотри, какую можно послать помощь. Северные вершины Этоуа. Скажи там, что самолет упал где-то между этим местом и горой Гибсона.

— Это тридцать миль пересеченной местности, — безнадежно произнес Хоук. — Дюжина вершин. Сотни пещерок, перевалов и…

— Хоук, я без нее не вернусь. Она жива. Это единственное, что я знаю точно.

— Боюсь, я не смогу тебе помочь, пока туман не поднимется. То есть до завтрашнего утра.

— Значит, сделай, что будет возможно. Хоук опустил плечи.

— Давай подлетим поближе, Энди. А то он выпрыгнет прямо здесь.

— Ладно. Его кости, в конце концов.

Вертолет повернул к вершинке, и Хоук в последний раз сжал плечо Джейка.

— Господь благослови тебя. Ты уже слишком далеко зашел, чтобы вернуться ни с чем.

Джейк сдвинул свое сиденье и надел рюкзак, который протянул ему пилот: фонарь, спички, одеяло, связка веревки, фляжка с водой, охотничий нож и пистолет. Вертолет завис над горой так низко, что утонул в, облаке прозрачного тумана. Джейк открыл люк и стал всматриваться в поваленные деревья.

— Будешь прыгать с двадцати футов, — прокричал пилот. — Ниже никак!

Найдя среди стволов кусочек незаваленной земли, Джейк прыгнул.

Он ударился о мягкую землю с такой силой, что ноги подогнулись и он упал на бок. Голова кружилась. Несколько секунд полежав неподвижно под винтом вертолета, он поднялся и, пошатываясь, посмотрел вверх. В открытом люке маячило лицо Хоука. Джейк поднял руку в знак прощания. Хоук показал ему большой палец.

Вертолет набрал высоту и скрылся в тумане. Джейк остался один на вершине, затерянной в тумане, среди шелеста ветра в глухих лесах.

Он постарался отключиться полностью, чтобы превратить себя в стрелку компаса, притягиваемую Самантой. В надежде, что глубокая верность ее сердца укажет ему путь.

Сидя на крепком складном стуле в углу служебного помещения аэропорта, Клара смотрела и слушала, держа свои мысли при себе. Люди в официальных костюмах роились, как пчелы в улье, сновали по жаркому, душному пространству зала, перенося свои соображения, как крупицы пыльцы, от телефонов к карте на стене и обратно. Шарлотта бежала то за одним, то за другим и всем задавала вопросы, на которые не было ответов.