— Ух ты! — восхитился он, уставившись на ее груди, натянувшие белое кружево. Потом схватил ее за руки и на каждую поставил свое колено. Шарлотта не могла двинуться, она стонала, руки страшно болели.

— Думаешь, вы с сестрой можете хозяйничать в этом доме? Я тебе покажу, кто здесь хозяин! — Он сорвал с нее лифчик и стал мять ее груди, сжимая их своими мощными руками, наклоняя к ней лицо и ухмыляясь. — Я в любой момент могу сделать с тобой это, и ты никому ничего не расскажешь. Потому что я всегда могу сказать, что ты просто лживая сучка и хочешь всех поссорить. И поверят мне!

Не чувствуя онемевших рук, Шарлотта хрипло стонала. Он еще раз сдавил ее грудь, потом стащил с нее через голову ожерелье и, держа его на уровне ее глаз, прошептал

— Поняла? А ну, скажи.

— Я… поняла.

Он поднялся на ноги и перешагнул через нее, как через половую тряпку. Ногой подбросил ее свитер.

— Иди отсюда. Помалкивай и лучше не попадайся мне на глаза, когда я дома, а не то я снова преподам тебе урок.

Шарлотта непослушными руками натянула лифчик и свитер. Ей хотелось плакать. Ей хотелось убить этого самодовольного кретина. Он смотрел на нее, держа в руке красивое ожерелье с качающейся, как маятник, подвеской.

— Поторопись, кузина, — прошипел Тим. — У меня кончается терпение.

Она вскочила на ноги и побежала. И бежала бегом до самой своей комнаты, а там, не включая света, забилась в постель. Ночь была холодная и дождливая. И весь мир был холодный, бесприютный и дождливый. Она даже почти не чувствовала, как болят руки и грудь, и еще царапина на шее. Под дверью их общей с Сэмми ванной показалась полоска света, стало слышно, как плещется вода. В этом доме Шарлотте теперь всегда будет страшно. Но куда им еще идти? Нет, она не станет рассказывать об этом Сэмми.

В дверь постучала Сэмми и тихо вошла, не дожидаясь ответа. После горячего душа она была в халате, с полотенцем на голове.

— Я думала, ты собираешься спать, — сказала она обеспокоенно. Шарлотта не ответила, и Сэмми присела к ней на кровать и обняла ее. Весь этот месяц они почти каждый вечер сидели вот так, обнявшись и молча, и Сэмми не заметила разницы.

— Все будет хорошо, — сказала она, наконец. Голос у нее был усталый и безжизненный. — Через неделю ты пойдешь в школу, а я на работу. И когда мы будем заняты, станет легче.

Шарлотта, дрожа, прижалась к ней, полная страха, которым не могла поделиться.

* * *

Клара повязала банданой свои длинные седеющие волосы, затянула потуже пояс широкой пестрой юбки, отряхнула кожаную куртку и вошла, решительно ступая в своих поношенных высоких ботинках со шнуровкой до колен в элегантное надушенное помещение магазина «Изысканный каприз».

— Здравствуйте, миссис Большая Ветвь. Хотите купить себе белье на Валентинов день?

Клара оторвала взгляд от прилавка с тонкими кружевными штучками. За бело-золотым столиком с золоченным кассовым аппаратом сидела Пэтси Джонс, старшая внучка Кита Джонса, маленькая, стройненькая, очень хорошо одетая и модно подстриженная. Ей было лет восемнадцать.

— Ты знаешь, зачем я пришла, — сурово ответила ей Клара.

Пэтси сразу присмирела, испуганно оглядываясь на дверь, словно вот-вот войдут и застукают их.

— Вы пришли немножко рано. Ее смена начинается в два. — Пэтси нервно поежилась. — Ее привозит и увозит секретарша миссис Ломакс. Мне кажется, она вообще никуда не ходит без разрешения миссис Ломакс.

— Хм-м. — Клара нисколько не удивилась. Пустая душа очень изобретательна. Она сделает все, чтобы добыча не сбежала. Клара обвела глазами элегантный магазин, один из многих, какими владела в городе Александра Ломакс, и снова обратилась к Пэтси: — Ты хорошая девушка, ты уважаешь старших и не откажешь своему дедушке, если он попросит тебя помочь.

— Но я боюсь. Если миссис Ломакс хоть что-то узнает, она немедленно велит управляющему меня уволить. А мне очень нужна эта работа. Я коплю деньги, чтобы на следующий год поступить в университет.

— И что ты хочешь изучать?

— Я думаю стать социальным работником.

Клара вежливо кивнула, хотя она всегда считала, что нет ничего более ненужного. Все происходит между людьми естественно, само по себе.

— Это интересно. Здесь многим людям может понадобиться социальная помощь, — произнесла она вслух, не желая никого обижать.

— На прошлой неделе я видела Джейка Рейнкроу, — доверительно сообщила Пэтси. — Он приходил к моему двоюродному брату за собакой. Оди привел собаку — она потерялась. Ничего особенного. Он хотел ее пристрелить, но сначала, конечно, стал спрашивать, не нужна ли кому собака. Вот Джейк и пришел.

Кларе не понравилось, что Пэтси связала социальную работу и Джейка, словно Джейк представляет собой угрозу для общества.

— Что сказал?

— Да ничего. Сказал, что пристроит собаку. Оди ему объяснил, что вряд ли она будет хорошей ишейкой, но Джейк все равно ее забрал. Оди так и не понял, зачем поисковику такая собака. — Пэтси серьезно посмотрела на Клару. — Джейк что-то слишком спокойный последнее время, это всех настораживает. Ведь ничего же не понятно. И выглядит он так, словно лучше с ним не сталкиваться. Говорят, он может быть опасен.

Клара вздернула подбородок.

— Вот тебе хороший повод для твоей работы. Скажи этим людям, чтобы занимались своими делами. Скажи, это я так сказала, Клара Большая Ветвь, потому что я в таких вещах разбираюсь. Джейк не опасен ни для кого, кроме тех, кто этого заслуживает. Когда он захочет говорить с нами, он к нам придет.

— Моя сестра сказала, что в школе у него не было ни одной девушки.

— Сдается мне, что вам, Джонсам, нечего делать, если вы моете кости человеку, который занят своим делом и от которого не видят ничего, кроме пользы. Пэтси сокрушенно покачала головой.

— Простите. Я не хотела вас обидеть. Я забыла, он же из вашего рода.

— И я горжусь им, слышишь? В этом мире не так уж много сильных духом, и эти немногие светятся изнутри! Запомни это, Пэтси Джонс.

— Да, миссис Большая Ветвь. — Пэтси очень нервничала. Казалось, такая «социальная работа» ей не по силам и она уже готова звать на помощь.

— И вот что я еще тебе скажу…

Но тут звякнул колокольчик на стеклянной двери, и Клара закрыла рот. Вошла Саманта Клара видела ее лишь один раз в жизни, когда Саманта была еще совсем ребенком, но запомнила тогда очень хорошо.

Казалось, девушка не замечала Клары. Ее движения были полны силы, грации и решительности, какие обычно бывают у людей много старше, и глаза у нее были усталые, с темными тенями под ними. Она была красива на старинный манер: правильное лицо с твердым подбородком и маленьким ртом, прямые густые волосы цвета старого золота. Она была аккуратно и строго одета: белый шерстяной костюм с длинной юбкой, туфли на низких каблуках. В руках у нее была большая матерчатая сумка с торчащими спицами. Украшений Саманта не носила, если не считать маленьких часиков на кожаном ремешке, а рука с этими часиками — тонкая, фарфорово-гладкая, с длинными пальцами, сужающимися к идеальным овалам не тронутых лаком ногтей, — была, кажется, самой красивой рукой, какую Клара видела в своей жизни.

Кларе понравилась Саманта; Клара сразу почувствовала, что девушке приходится нелегко. Но Клара поставила себе задачу не допустить, чтобы эта девушка навлекла беду на Джейка и его семью. Ведь Александра — это дух зла в человеческом обличье, а духи зла, завидуя людям из плоти и крови, норовят использовать их в своих целях.

И бедной Саманте никогда не вырваться. Пустая душа должна плодить себе подобных, иначе все заметят, как она ужасна. Саманте суждено стать еще одной ненасытной пустотой на этой Земле.

Клара вышла из тени стеллажа.

— Выйди, Пэтси. Мне нужно поговорить с Самантой.

Саманта повернула голову, посмотрела на Клару и медленно поставила сумку на стол. Пэтси хорошо знала, что со знахаркой лучше не спорить, и послушно пошла в заднюю комнату.

— Ваше лицо кажется мне знакомым, мэм, — сказала Саманта. — Мы с вами встречались?

Вежлива со старшими. Это хорошо. Кажется искренней, без всякого сюсюканья.

— Ты хорошо говоришь, — величественно ответила Клара. — Мое лечение помогло. Думаю, помогло потому, что ты хотела говорить с Джейком, но я старалась.

— Миссис Большая Ветвь! Моя мама учила меня всегда помнить вас.

— Твоя мама была умной женщиной. Жаль, что она ушла от нас.

Глаза Саманты потемнели от горя, которое было еще так свежо и чувствовалось необыкновенно остро.

— А какие еще чудеса вы совершили?

— Никаких чудес. Только вера, умение и твердое понимание того, что правильно, а что нет. — Клара задумчиво посмотрела на нее. — Не думаю, что ты веришь в чудеса.

— Нет, не верю.

— Хм-м. Потому что ты смотришь во тьму, а для чудес нужен свет.

Саманта чуть вздрогнула.

— Сейчас вокруг меня сплошная тьма. — Она с опаской посмотрела на Клару. — Вы пришли сюда, чтобы поговорить со мной?

— Да.

— Вас прислал Джейк? — Каждое слово девушки было исполнено печали.

— Нет. Но я пришла из-за него. — Саманта, озадаченно хмурясь, продолжать смотреть на нее. Клара взяла ее за руку. — Долгие годы я всячески предостерегала его от тебя — от всего и всех, кто имеет отношение к твоей тетке. Я ничего не имею против тебя, но я хочу, чтобы ты поняла. Джейк сходит с ума от беспокойства. Одно твое слово — один лишь знак, что ты хочешь быть с ним, — и он к тебе прилетит. Я понимаю, любовь сильное чувство, его трудно сбросить со счетов. Но он должен забыть о тебе, а ты о нем.

Лицо Саманты превратилось в застывшую маску. Клара почувствовала невольное уважение к умению этой девушки не показывать своих чувств. Такое умение даром не дается. Эта юная женщина тверда, как гвоздь — или, может быть, как Александра Вандервеер Ломакс. И Клара подумала о бедном Джейке, о душах, до блеска отшлифованных тревогой. И еще она подумала, что эта девушка очень напоминает ей Джейка.