Пока девушка оглядывалась по сторонам, пораженная увиденным, к ней, держа поднос с напитками, подошел лакей; она взяла с него чашечку кофе и, обернувшись, обнаружила, что рядом с ней стоит мистер Бруммель. Одетый в простой черный сюртук и бриджи до колен, он выглядел совершенно не к месту посреди столь роскошного окружения.
– Очарованы, мисс Тавернер? – полюбопытствовал он.
– Мистер Бруммель! А я и не знала, что вы в Брайтоне! Да, конечно: здесь очень… красиво – и довольно необычно! – Заметив слабую недоверчивую улыбку, скользнувшую по его губам, она спохватилась и облегченно вздохнула. – Вам тоже здесь не нравится! – сказала она.
– Мне казалось, вы говорили, здесь очень красиво?
– Пожалуй, да. Иначе и быть не может, ведь все остальные в восторге.
– Вы разве слышали, чтобы я выражал свой восторг?
– Нет, но…
– В таком случае, у вас нет причин быть уверенной в здешней красоте.
Джудит улыбнулась.
– Прошу вас, не унижайте меня, мистер Бруммель! Если еще и вы приметесь за это, то я останусь совершенно одна, безо всякой поддержки в этом чересчур строгом и критично настроенном мире. Вы должны уже знать, что я попала в немилость.
– До меня доходили кое-какие слухи. Если вам нужен мой совет, извольте.
– Да? – с готовностью отозвалась она.
Он в своей неподражаемой манере щелчком открыл табакерку и взял понюшку.
– Продолжайте кататься на своем фаэтоне, – сказал он. – Вы поступили крайне глупо, не додумавшись до этого сами.
– Кататься на своем фаэтоне? – переспросила она.
– Разумеется. При каждом удобном случае, особенно тогда, когда от вас этого не ожидают. Разве я не говорил вам однажды, мисс Тавернер, что никогда не следует признавать свою вину?
– Понимаю, – медленно ответила Джудит. – Вы правы; именно так мне и следовало поступить с самого начала. Я в долгу перед вами.
Тем временем гости двинулись в сторону зеркальных дверей в северном конце галереи, которые распахнулись, открывая доступ в музыкальную комнату, где должен был состояться концерт. Регент окликнул мистера Бруммеля; ему не терпелось узнать его мнение по поводу севрского фарфора, демонстрируемого им одному из гостей. Мисс Тавернер вернулась к своей дуэнье и, присоединившись к процессии, вскоре оказалась в огромной комнате, великолепие которой затмевало все, ранее виденное девушкой.
Поначалу ее ослепило сплошное сияние красного с золотом, но после первых секунд ошеломления Джудит смогла подробнее рассмотреть окружающую обстановку и понять – она стои́т не в каком-то сказочном дворце, а в квадратном помещении с прямоугольными альковами в каждом торце, обставленными с поистине восточной роскошью. Центральную часть венчал карниз, украшенный геральдическими щитами, который, в свою очередь, поддерживали колонны ромбической кладки, сверкавшие сусальным золотом. Наверху располагалась восьмиугольная галерея, образованная анфиладой эллиптических арок и окнами той же формы. Надо всем этим вздымался выгнутый свод, верхушку которого составлял лиственный орнамент золотого и шоколадного цветов; а еще выше возносился центральный купол, сложенный из золотистых и зеленых чешуек. В самой его середине разместилось листовидное украшение, из его чашечки свисала гигантская хрустальная люстра в форме пагоды. К ней на цепях крепилась лампа, напоминавшая цветок лилии, окрашенная в ярко-алый, золотистый и снежно-белый тона. На нижней поверхности лампы танцевали четыре дракона, а под ними раскачивалась стеклянная кувшинка.
Альковы в северной и южной сторонах комнаты накрывали выгнутые навесы из поддельных стволов бамбука, скрепленных вместе лентами, а в стенах были проделаны четыре дверных проема, над каждым из которых красовались золотисто-алые балдахины, украшенные колокольчиками и драконами. Навесы эти поддерживали позолоченные колонны, образованные сплетенными драконами. Стены были завешаны двенадцатью видами окрестностей Пекина, выполненными ярко-желтой охрой на кроваво-красном фоне и обрамленные рамами из тех же сплетенных драконов. Драконы опять-таки извивались над оконными портьерами из голубого и ярко-алого атласа и желтого шелка. Пол покрывал гигантский аксминстерский ковер, на его бледно-голубом фоне буйствовали золотые солнца, звезды, змеи и драконы; кушетки и стулья были обиты желтым и сиреневым атласом.
В камине из скульптурного мрамора, устроенном в западной стене, горел огонь, а над ним, на каминной полке, стояли часы, являвшие собой сочетание вещей совершенно несовместимых. Основание их было выполнено в виде неизбежного дракона, сверху же на него, как это ни удивительно, дружно смотрели Венера, Купидон и Павлин Любви, а снизу к ним карабкался Марс.
Мисс Тавернер была настолько ошеломлена, что лишилась дара речи, растерянно глядя по сторонам. В комнате стояла удушающая жара, все дамы без устали обмахивались веерами. У мисс Тавернер закружилась голова; перед глазами пустились в пляс драконы и огни и, не окажись рядом стула, на который она обессиленно опустилась, то девушка могла бы запросто лишиться чувств.
Через несколько минут, впрочем, Джудит пришла в себя и смогла сполна насладиться концертом. Обладавший абсолютным слухом регент, которого в молодости научил играть на виолончели сам Кроссбилль, отбивал такт ногой; герцог Кумберленд без стеснения разглядывал всех красивых дам, повергая их в смущение; мистер Бруммель смотрел куда-то прямо перед собой с выражением стоического терпения на лице; а сэр Джон Лейд, похожий на кучера почтового дилижанса, по ошибке забредшего в Павильон, заснул в уголке кушетки, где тихонько похрапывал вплоть до самого момента, пока не настала пора расходиться по домам.
Глава 18
Уже на следующее утро мисс Тавернер спешно отправила своего грума в Лондон с наказом побыстрее доставить ее фаэтон, и, как только это распоряжение было выполнено, а лошади отдохнули, она потрясла весь Брайтон тем, что в час пик отправилась на нем в библиотеку Дональдсона поменять книгу. Никто из тех, кто имел счастье лицезреть ее спокойную уверенность, даже не подозревал, каких усилий ей стоила подобная кажущаяся беззаботность.
На Стейне она встретила капитана Одли, предложила ему присоединиться к ней и довезла его до источника Чейлбит-Спринг в Хоуве, а потом и доставила обратно. В тот же вечер на балу в гостинице «Замок» кое-кто отважился заговорить с ней об этом, на что Джудит, высокомерно приподняв брови, холодно ответила:
– Мой фаэтон? Да, он только что прибыл из города. Из-за какой-то пустячной поломки мне пришлось отправить его к каретных дел мастеру, вот почему в последнее время я вынуждена была ходить пешком. Но вам следует знать, я предпочитаю ездить по делам, а не ходить. – Сопроводив свои слова легкой улыбкой и поклоном, она двинулась дальше, давая понять, что вопрос закрыт.
– Превосходно, мисс Тавернер! – пробормотал мистер Бруммель. – Вы настолько способная ученица, что, будь я на десять лет моложе, пожалуй, непременно предложил бы вам руку и сердце.
В ответ она рассмеялась.
– Не думаю, что это возможно. А вы когда-либо делали предложение женщине, сэр?
– Да, однажды, – меланхолически отозвался мистер Бруммель. – Но из этого ничего не вышло. Я узнал, что она ест капусту, – представляете? – и мне более ничего не оставалось, как прервать нашу связь.
Если фаэтон мисс Тавернер и не положил конец всем пересудам относительно ее поездки из Лондона в Брайтон, то определенно заставил многих умолкнуть. А ее привычка ездить повсюду в Брайтоне стала восприниматься как легкое сумасбродство леди, располагающей состоянием в восемьдесят тысяч фунтов. Но, хотя престарелые матроны, за редким исключением, начали без предубеждения относиться к ее странностям, оставался один человек, явно не собиравшийся даровать ей свое прощение. Лорд Уорт старательно избегал ее общества, а когда они все-таки встречались, вел себя с ней с холодной вежливостью, которая показывала ей – события в Какфилде еще свежи в его памяти. Поскольку Джудит неоднократно уверяла и себя и его, что испытывает к нему непреодолимую неприязнь, ей ничего не оставалось, как отвечать ему той же холодностью, одновременно флиртуя с капитаном Одли. Последний выказывал пылкую готовность повиноваться ей во всех ее прихотях, и после того, как они дважды протанцевали половину вечера вдвоем и еще дважды их видели вместе на эспланаде в ее фаэтоне, по городку поползли слухи, что капитану, похоже, улыбнулась несказанная удача.
Даже миссис Скаттергуд начала относиться к этой интрижке весьма серьезно и после недельного молчаливого наблюдения за происходящим однажды вечером после обеда отважилась поднять эту тему в разговоре:
– Джудит, любовь моя, – сказала она, перебирая погонные ярды бахромы, которую старательно вязала, – я не говорила вам, что встретила леди Дауншир на Ист-стрит нынче утром? А потом прошлась с ней обратно до Уэстфилд-Лодж.
– Нет, вы ничего мне не говорили, – ответила мисс Тавернер, откладывая в сторону книгу. – Тому есть причина, что вы решили заговорить об этом?
– О нет, что вы! Но должна признать, я была потрясена ее вопросом о том, когда будет официально объявлено о вашей помолвке с Чарльзом Одли. А я не знала, что ответить.
Джудит звонко рассмеялась.
– Сударыня, надеюсь, вы ответили ей, что не знаете?
Миссис Скаттергуд окинула девушку быстрым и внимательным взглядом.
– Разумеется, я сказала ей: не боюсь того, что подобная помолвка когда-либо состоится. Но, видите ли, все дело в том, что люди начинают задавать вопросы относительно предпочтения, которое вы выказываете Чарльзу. Только не обижайтесь на меня за такую откровенность.
– Обижаться! Как можно?
На лице миссис Скаттергуд отразилась несомненная тревога:
– Но, Джудит, не может ли быть такого, что вы всерьез подумываете о браке с Чарльзом?
Мисс Тавернер, кокетливо улыбнувшись, заявила:
– Мне кажется, вы уже не видите своей бахромы, сударыня. Позвольте позвонить и распорядиться, чтобы вам принесли свечи для работы!
"Роковой поцелуй" отзывы
Отзывы читателей о книге "Роковой поцелуй". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Роковой поцелуй" друзьям в соцсетях.