Перегрин провел пальцем по шее, ослабляя узел галстука.

– Ты все разыграла как по нотам, Джу, – одобрительно заметил он. – Надеюсь, и со стариком справишься не хуже.

– Не думаю, – ответила мисс Тавернер, – что в том будет необходимость. Знаешь, Перри, какая мысль мне пришла в голову? О том, что мы с тобой заранее превратили лорда Уорта в людоеда, а я готова поставить десять против одного – он окажется милейшим человеком.

– Очень может быть, – с сомнением протянул Перегрин. – Во всяком случае, дом у него славный, ты не находишь?

Дом, обставленный с первостатейной элегантной роскошью, и впрямь казался славным. Стены в гостиной были задрапированы обоями нежно-голубого цвета, а из больших окон, занавешенных мягкими, в складках, голубой и малиновой портьерами, подвязанными шнурами с большими серебряными кисточками, открывался вид на площадь. На полу лежал аксминстерский ковер[26]; здесь же находились одна или две кушетки с витыми позолоченными подлокотниками и малиновой обивкой, низенький кофейный столик из мореного дерева, несколько стульев в стиле «шератон»[27], секретер с выпуклой передней частью и верхом, заключенным в застекленные дверцы, пара круглых табуретов у окон и симпатичный пристенный столик[28] с передними ножками в виде позолоченных сфинксов.

На стенах висело несколько картин; мисс Тавернер разглядывала одну из них, когда дверь вновь отворилась и в комнату вошел кто-то еще.

Она проворно обернулась. Как раз в этот момент с уст Перегрина сорвалось приглушенное восклицание. Девушка застыла на месте, в немом удивлении глядя на вошедшего мужчину. Это был он, джентльмен из коляски.

Он уже избавился от своего пальто с многочисленными воротниками и сапог для верховой езды, но, несмотря на облегающий сюртук из голубой ткани, такие же панталоны и сверкающие ботфорты с крошечными золотыми кисточками, она не могла ошибиться. Это был он.

Он не подал виду, что узнал ее, однако пересек комнату и, подойдя к Джудит, отвесил церемонный поклон.

– Мисс Тавернер, полагаю? – сказал он, после чего, поскольку она, лишившись дара речи, не ответила, повернулся к Перегрину и протянул ему руку. – А вы, как мне представляется, Перегрин, – продолжал он. – Как поживаете?

Перегрин машинально протянул собственную руку в ответ, но потом словно ужаленный отдернул ее.

– Что вы делаете в этом доме? – выпалил он.

Тонкие черные брови джентльмена едва заметно приподнялись в высокомерном удивлении.

– Не представляю, кто имеет большее право находиться в этом доме, – ответил он. – Я – лорд Уорт.

Перегрин отпрянул.

– Что?! – На щеках у него заалел румянец гнева. – Ваша шутка неуместна! Вы не можете быть лордом Уортом! Не можете!

– И почему же это я не могу быть лордом Уортом? – осведомился джентльмен.

– Потому что это невозможно! Я вам не верю! Лорд Уорт… он должен быть старше! – вскричал Перегрин.

Джентльмен, слегка улыбнувшись, вынул из кармана табакерку с эмалированной крышечкой, которую открыл небрежным щелчком указательного пальца. Этот жест живо напомнил Джудит о том, как он стоял в холле гостиницы «Георг». Она вдруг вновь обрела дар речи и, легким движением руки призвав Перегрина молчать, осведомилась ровным голосом:

– Это правда? Вы действительно лорд Уорт?

Его взгляд скользнул по ее лицу.

– Разумеется. Собственной персоной, – отозвался он и, взяв щепотку табаку из коробочки, осторожно втянул ее носом.

Голова у Джудит пошла кругом.

– Но здесь какая-то… Каким образом, сэр, вы могли быть другом моего отца?

Он защелкнул табакерку и опустил ее в карман.

– К сожалению, сударыня, я не имел такой чести.

– В таком случае… О, здесь наверняка произошла какая-то ошибка! – сказала она. – Ужасная ошибка!

– Очень может быть, – легко согласился его светлость. – Но ошибку, мисс Тавернер, совершил не я.

– Но вы не можете быть нашим опекуном! – выпалил Перегрин.

– Боюсь, положение сложилось безвыходное, и лазейки из него я не вижу, – ответил Уорт. – Я и есть ваш опекун, самый настоящий. – Он мягко добавил: – Уверяю вас, никто не сожалеет об этом больше меня.

– Но как такое могло случиться? – спросила Джудит. – Мой отец не мог иметь в виду ничего подобного!

– К несчастью, – пояснил Уорт, – завещание вашего отца было составлено через девять месяцев после смерти моего.

– О боже! – простонала мисс Тавернер, опускаясь на одну из малиновых кушеток с позолоченными подлокотниками.

– Но имя! – возразил Перегрин. – Мой отец должен был указать в завещании полное имя!

– Ваш отец, – ответил Уорт, – поручил вас заботам Джулиана Сент-Джона Одли, пятого графа Уорта. Имя это действительно принадлежало моему отцу. Как теперь принадлежит и мне. Ошибка – если ее можно счесть таковой – заключается в титуле. Ваш отец ошибся, именуя моего отца пятым графом. Пятый граф – я.

У мисс Тавернер вырвалось восклицание, отнюдь не подобающее любящей дочери.

– О, как это на него похоже! – с горечью воскликнула она. – Я готова поверить всему!

Перегрин ахнул, но, справившись с эмоциями, заявил:

– В таком случае, ее нужно исправить. Мы не являемся вашими подопечными. Мы согласны быть кем угодно, только не ими!

– Вполне возможно, – невозмутимо заметил граф. – Однако весьма прискорбный факт заключается в том, что вы ими остаетесь.

– Я немедленно отправлюсь к стряпчему моего отца! – провозгласил Перегрин.

– Разумеется. Вы можете поступать как вам будет угодно, – сказал граф. – Но прошу вас, постарайтесь избавиться от мысли, будто вы – единственные пострадавшие.

Мисс Тавернер, которая сидела, прикрыв глаза рукой в перчатке, при этих словах выпрямилась и сложила ладони на коленях. Ей было очевидно: подобный разговор ни к чему не приведет. Она подозревала, что Уорт прав – им не удастся оспорить завещание. Обмениваться колкостями в подобных обстоятельствах – недостойное и бессмысленное занятие. Она послала Перегрину выразительный взгляд и, нахмурившись, призвала его к молчанию, а сама обратилась к графу:

– Очень хорошо, сэр, если вы и впрямь – наш опекун, то, быть может, сообщите нам, имеем ли мы право поселиться в Лондоне?

– Да, с моего разрешения – имеете, – ответил Уорт.

Перегрин заскрипел зубами и метнулся к окну, где и остановился, глядя на площадь.

Яростный взгляд ярко-синих глаз мисс Тавернер встретился с холодными серыми глазами ее опекуна, и выражение их было весьма красноречивым.

– Благодаря ошибке в завещании моего отца, сэр, вы остаетесь нашим опекуном, но только на словах.

– Очевидно, вы не читали завещания, мисс Тавернер, – невозмутимо заметил граф.

– Я отдаю себе отчет в том, что управление нашим состоянием переходит к вам, – резко бросила мисс Тавернер. – И очень хочу заключить с вами соглашение!

– Да ради бога, – отмахнулся граф. – Вы сами убедитесь, что со мной вовсе не трудно иметь дело. Надеюсь, мне не придется слишком часто вмешиваться в вашу жизнь. – И с намеком на улыбку он добавил: – Я даже не стану надоедать вам напоминаниями о том, что вы явились в Лондон вопреки моему совету.

– Благодарю вас, – ядовито ответила мисс Тавернер.

Граф подошел к секретеру и открыл его.

– В конце концов, этот совет я давал, исходя из соображений собственного удобства. На самом деле я не возражаю против того, что вы прибыли в город, и сделаю все от меня зависящее, дабы вы чувствовали себя здесь покойно и комфортно. – Он, взяв в руки какой-то документ, протянул его мисс Тавернер. – Это договор об аренде меблированного дома на Брук-стрит, куда вы можете переехать, когда вам будет удобно. Полагаю, он придется вам по вкусу.

– Вы очень добры, – заметила мисс Тавернер, – но я еще не знаю, соглашусь ли жить на Брук-стрит.

По устам графа вновь скользнула легкая улыбка.

– В самом деле, мисс Тавернер? А на какой улице вы бы хотели поселиться?

Она закусила губу, однако ответила с достоинством:

– Я совершенно не знаю Лондона, сэр, и потому предпочла бы подождать, пока смогу решить сама, где именно хотела бы жить.

– До тех пор, пока не примете решение, – сказал Уорт, – вы спокойно можете жить на Брук-стрит. – Он вновь опустил договор аренды в выдвижной ящичек и закрыл бюро. – Задачу найма слуг можно препоручить моему секретарю. Я уже отдал ему соответствующее распоряжение.

– Я предпочитаю сама нанимать слуг, – заметила доведенная до бешенства мисс Тавернер.

– Безусловно, – вежливо отозвался Уорт. – Я передам Блекейдеру, чтобы он отправлял к вам в гостиницу тех, кого считает наиболее подходящими кандидатами. Где вы остановились?

– У «Гриллона», – безжизненным голосом ответила мисс Тавернер. Перед ее внутренним взором вдруг встала картина того, как дворецкие, экономки, служанки и грумы бесконечной чередой тянутся в «Гриллон», чтобы побеседовать с ней. Ее охватили смутные подозрения, что в лице графа Уорта она впервые встретила достойного противника.

Но тут граф опустил шпагу – во всяком случае, так ей показалось.

– Разве что вы предпочтете лично повидаться с Блекейдером и дать ему собственные инструкции.

Мисс Тавернер приняла это предложение с холодным высокомерием, за которым скрывалась горячая благодарность.

Перегрин, обернувшись к графу, с вызовом заявил:

– Я распоряжусь прислать сюда из Йоркшира нескольких наших лошадей, но нам понадобятся и другие, равно как и выезд[29] для моей сестры.

– Надеюсь, вы сумеете приобрести экипаж без моей помощи? – утомленным голосом заметил Уорт. – Скорее всего, вас обманут и подсунут что-либо негодное, но подобный опыт вам не повредит.

Перегрин поперхнулся от негодования.

– Я вовсе не это имел в виду! И, разумеется, ваша помощь мне без надобности! Я всего лишь хотел сказать… дать понять, что…

– Понимаю, – прервал его Уорт. – Вы хотите знать, можете ли завести собственную конюшню. Разумеется. На сей счет у меня нет ни малейших возражений. – Отойдя от секретера, он медленным шагом пересек комнату и остановился у камина. – Остается, мисс Тавернер, еще один вопрос, а именно: о леди, которая будет жить с вами.