Фиц указал на Блэкберна, который стоял в противоположном конце образовавшейся перед ним очереди гостей и с благодушно-самодовольным видом принимал поздравления.

– Я не знаю. Почему бы вам не спросить у него?

Леди Киннард, недовольно зашипев, отошла в сторону, затем, вновь изобразив улыбку, подошла к мисс Морант.

– Какое счастье, что ваша тетя заключила такой удачный брак, – донеслось до Фица.

– Счастье для лорда Блэкберна найти ее снова. – Мисс Морант повернулась к леди Гудридж. – Не правда ли, миледи?

– Абсолютная правда, – заявила леди Гудридж. – Я рассчитывала на это с тех пор, как поняла, что благородное происхождение Джейн идет рука об руку с ее талантом. Она достойна быть Квинси. – Леди Гудридж пристально смотрела на дочерей леди Киннард, теснившихся возле матери. – Чего я не могу сказать о других незамужних леди, впервые выходящих в свет в этом сезоне.

Когда оскорбленная и так ловко поставленная на место леди Киннард двинулась к лорду и леди Тарлин, Фиц взглянул на вновь прибывших гостей. Очередь занимала все пространство отвратительно-розового танцевального зала, тянулась вверх по лестнице и, насколько он знал, частично находилась за дверью. Сейчас они быстро пойдут к столам, стремясь утолить жажду, голод и острое желание посплетничать с друзьями об этом самом необычном союзе.

Но никто из гостей, подумал Фиц, не сможет состязаться в странности со следующей парой гостей. Виконт де Сент-Аманд, как всегда, прекрасно одетый и заносчивый, стоял рядом с одряхлевшим мужчиной неопределенного возраста. У последнего, кто бы он ни был, лицо было воскового цвета, словно ему осталось недолго жить. Он старательно опирался на трость, будто без нее бы и вовсе упал.

Фиц никогда не видел его прежде и не понимал, почему тот пришел на праздник, но его сердце разрывалось при виде де Сент-Аманда, который прикладывал все силы, чтобы поддержать старика, и самого незнакомца, с беспокойством смотрящего на новобрачных.

– Могу я помочь вам? Позвольте принести вам стул? – спросил Фиц.

Незнакомец даже не удостоил его взглядом, будто его веки были слишком тяжелыми, чтобы раскрыть глаза.

– Мы справимся, – сказал де Сент-Аманд. – Он не собирается садиться. Он пришел лишь поздравить мисс Хиггенботем. Я хочу сказать – леди Блэкберн.

Незнакомец что-то пробормотал по-французски, слишком тихо и быстро, чтобы Фиц мог разобрать, и де Сент-Аманд провел его мимо мисс Морант, словно ее не было – случай беспрецедентный. Было совершенно ясно, что незнакомец очень болен.

Мисс Морант лишь пожала плечами в ответ на вопросительный взгляд Фица. Когда двое мужчин проходили мимо леди Гудридж, лишь де Сент-Аманд отреагировал на ее приветствие. Сейчас на французов смотрели уже все, когда они, прохромав мимо лорда и леди Тарлин, остановились перед новоиспеченной леди Блэкберн.

Выражение ее лица представляло собой смесь полнейшего ужаса и потрясенной радости.

– Мсье Бонвиван, я никогда не осмеливалась ожидать... Это такая честь для меня.

– Я пришел... чтобы поздравить вас... со свадьбой, – он говорил с акцентом. Его речь прерывалась тяжелыми болезненными вздохами.

– Благодарю вас. – Она шагнула вперед, де Сент-Аманд отпустил старика, и Джейн заключила его в объятия. – Большое спасибо, – сказала она по-французски.

Рука с тростью сильно дрожала, когда старик обнял Джейн, прикоснувшись щекой сначала к одной ее щеке, затем к другой.

Блэкберну это не понравилось, и Фиц почти понимал, почему. На протяжении всего приема поздравлений Джейн вела себя очень сдержанно, как настоящая английская маркиза, не проявляя особых эмоций... даже к новобрачному. А теперь она встречала этого иностранца с такой неприкрытой благосклонностью, симпатией, удовольствием, почтением, почти с... любовью.

– Дорогая жена, – Блэкберн сделал шаг вперед и прервал их объятия. – Представь меня нашему гостю.

Джейн вложила свою руку в руку незнакомца, и они вместе посмотрели не Рэнсома.

– Это мсье Бонвиван. – Она произнесла это так гордо и вызывающе, что у Фица сложилось впечатление, что все просто обязаны знать, кто такой Бонвиван.

Однако Фиц никогда не слышал о нем.

– Он один из самых значительных преподавателей искусства в Европе, – сказала она. – И он... мой учитель.

– А-а. – Блэкберн посмотрел на леди Тарлин, которая в изумлении качала головой. – Какая честь видеть вас, сэр. Вы... помогали моей жене овладевать искусством рисования?

Бонвиван надулся, как жаба в брачный сезон.

– Это не рисование! – Он взмахнул тростью, покачнулся, и де Сент-Аманд подхватил его. – Рисование – занятие для леди. То, чем занимается мадемуазель Хиггенботем, – искусство. У вашей жены редкостный талант, особенно в работе с глиной. И вы должны благоприятствовать ему.

Джейн похлопала его по руке.

– Не волнуйтесь, мсье. Я не вынесу, если вам станет хуже из-за этого.

– Из-за вас. – Он болезненно улыбнулся ей, обнаружив желтые зубы и рыхлые бледные десны. – У вас есть талант. Вы заслуживаете большего.

Фиц не мог припомнить, когда еще видел своего друга в таком замешательстве.

– У нее есть студия в доме у леди Тарлин.

– Но будет ли у нее место для работы в ее собственном доме? – Бонвиван поднял свои мутные глаза на Рэнсома. – Вы женились на ней, вы несете ответственность за ее творческую свободу перед будущими поколениями.

– Будущие поколения. – Блэкберн потеребил галстук. – Да, я должен подумать о будущих поколениях.

Фиц подозревал, что Бонвиван имел в виду другое. А Блэкберн говорил о будущих поколениях Квинси и об удовольствии от процесса их создания.

Но Бонвиван, казалось, был вполне удовлетворен его ответом.

– Хорошо. – Старик тяжело вздохнул, и короткая вспышка спеси и гнева погасла. – Тогда я выполнил свой долг. Пойдемте, де Сент-Аманд, я готов ехать домой.

В зале наступила тишина, когда все наблюдали, как эта странная пара уходит, и де Сент-Аманд пошатывается от непомерного веса едва передвигающегося тела своего спутника. Леди Гудридж позвала лакея, который поспешил на помощь, и все старались не смотреть на Джейн, смахивающую слезу со щеки пальцем в перчатке.

Молчание нарушила мисс Морант:

– Тетя Джейн, вот где вы все время пропадаете? Берете уроки мастерства?

– Не всегда, дорогая, – хриплым от волнения голосом ответила Джейн. – Я взяла всего несколько уроков до... а потом некоторые события прервали мое обучение.

Блэкберн приложил руку ко лбу.

– В доме де Сент-Аманда?

– Да.

Фицу показалось, что Блэкберн хочет что-то сказать еще, но вдруг он отрывисто и очень весело рассмеялся, повернулся к гостям и сказал:

– Следующие уже опоздали. – Мы с Джейн, конечно, поприветствуем их, но остальные могут идти и развлекаться.

– Хвала небесам, – заметила Адорна. – Мое колено от усталости уже просто не согнулось бы в реверансе.

– Никогда не следует обсуждать такую вещь, как чье-то колено, в смешанной компании, – предостерегла ее леди Гудридж. – Это неприлично.

Фиц выразительно фыркнул.

Леди Гудридж проигнорировала его с величием королевы амазонок.

Он, в свою очередь, тоже не обратил на нее внимания. Он был Джеральдом Фицджеральдом, последним из ирландских Фицджеральдов, и считал себя такой же значительной фигурой, как и каждый присутствующий здесь гость мужского пола. Кто-то может не согласиться, но это не имеет значения. Фиц посмотрел на нее. Она не имеет значения.

Если она не будет содействовать осуществлению его планов и не окажет необходимую ему поддержку в обмен на его привлекательность и мужественность, всегда остается про запас предложение от французов.

И он так и поступит. Пусть не сомневаются.

– Если вам угодно, мисс Морант, – напыщенно сказала леди Гудридж, – и, если ваша тетя согласна, вы можете пойти к своим друзьям, при условии, конечно, что вы будете соблюдать все правила приличия, без исключений.

– Виолетта, ты присмотришь за ней? – с вполне обоснованной тревогой спросила Джейн.

– Конечно, милая. – Леди Тарлин дотронулась щекой до щеки Джейн в знак прощания. – Хотя, уверяю тебя, когда Адорна жила у нас, она ни разу не доставила нам хлопот.

– Не считая того случая, когда она исчезла с виконтом Рускиным. Уф-ф. – Лорд Тарлин хватался от смеха за бока, пока его жена улыбалась и незаметно сжимала его локоть. – Никогда никаких хлопот, – поспешно поправил он себя. – Но мы все-таки пойдем с ней, просто чтобы быть уверенными.

Адорна присела в реверансе так же грациозно, как и в начале вечера, и маленькая компания быстро ушла. Фиц заметил, что бывшая мисс Хиггенботем печально наблюдала за ними, а Блэкберн чересчур внимательно смотрел на мисс Морант. Чтобы отогнать эти необычные наблюдения, Фиц встряхнул головой и направил свое внимание на стоящих перед ним.

Подойдя к Блэкберну, он протянул ему руку.

– Брак изменил тебя.

Они крепко пожали руки друг другу.

– Надеюсь, в лучшую сторону.

– Ты можешь меняться только к лучшему, – насмешливо заметил Фиц и сильнее стиснул руку Блэкберна.

Маркиз забрал руку, с болью разгибая пальцы. – Я уступаю тебе в силе и остроумии.

– Нет. – Фиц поклонился леди Блэкберн, подошедшей к мужу. Взяв пальцы Джейн, он слегка дотронулся до них губами и своим самым бархатным голосом, грубым от ирландского акцента, сказал: – Ты выигрываешь во всем, что действительно имеет значение, потому что ты взял в жены самую красивую женщину на свете.

Джейн, как заметил Фиц, нисколько не тронула его галиматья. Несмотря на то, что от удивления ее глаза чуть не вылезли из орбит, она вежливо ответила:

– Благодарю вас, мистер Фицджеральд. Это восхитительный комплимент.

– Я ими знаменит, – сказал Фиц. – Но для вас я могу подобрать самый лучший. Как насчет такого: только Блэкберн заслуживает вас, потому что, хотя это и заняло у него десятилетие, он оказался единственным умным мужчиной, чтобы по достоинству оценить ваш талант и остроумие.