Они буквально засыпали его вопросами, отбиться от которых для Макса оказалось не легче, чем от ударов незабвенного Мясника Майти Джека. Кто его родители? Где они живут? Каким образом они с Сарой познакомились? Почему она не носит обручального кольца? Чем он занимается? Каковы его дальнейшие планы?

Макс был уверен в том, что его считают охотником за деньгами Сары, и потому отвечал им коротко, говоря только то, что считал нужным сказать.

Его родители? О, они живут на другом конце Винчестера в старом доме. Очень старом, почти развалившемся. Сара? Они встретились с нею на почтовой станции в Рединге, и он влюбился в нее с первого взгляда. Обручальное кольцо? Они еще не успели его выбрать. Свадьба? Она состоится сразу же, как только будут оформлены надлежащие документы.

— Ты не рассказал о своей профессий. Макс, — послышался голос Сары.

Макс перевел взгляд на нее и увидел в глазах Сары холодный огонек. За все время обеда она впервые обратилась к нему — и с каким вопросом при этом!

Макс вспомнил о том, какой воздушной, почти неземной показалась ему Сара, когда он поднимался сегодня вслед за ней по лестнице. Ангел небесный, да и только!

Ангел? Хорош ангел!

Или она мстит ему, заметив его реакцию на Констанцию? Нет, не похоже. Тогда что же случилось?

— Ну хорошо, тогда я сама скажу, — прервала Сара затянувшееся молчание. — Профессия Макса — ничего не делать. Он профессиональный лентяй. Коринфянин.

— Как Саймон и Мартин? — наивно уточнила Люси.

— В некотором роде да, — сказал Макс. — Понимаете, Люси, настоящий коринфянин — это тот, кто занимается спортом.

— А Макс, — подхватила Сара, — боксер. Мартин раскрыл рот от удивления. Саймон также уставился на Макса и часто заморгал своими густыми ресницами.

— Как интересно, — протянул он. — Вот бы посмотреть на вас в деле.

Мартин восторженно кивнул головой.

— Нет ничего проще, — спокойно откликнулся Макс. — Всегда к вашим услугам.

Саймон и Мартин обменялись быстрыми взглядами. Затем Саймон обронил с нарочитой небрежностью:

— Скоро будет разыгран Кубок Стоунли по боксу. Может быть, вы тоже примете в нем участие?

По идее, Макс должен был бы ответить согласием, но ему вовсе не хотелось принимать участия в каких-то провинциальных соревнованиях, тем более если к этому причастен такой человек, как Саймон, и он счел за лучшее промолчать.

После этого семейка Сары занялась своим обычным делом — принялась пререкаться. Саймон хотел разжечь камин, потому что похолодало; Мартин был против. Люси стала отпрашиваться на уик-энд к родителям своей подружки; против этого возражала Констанция. Все они дружно твердили, что обед приготовлен ужасно, но при этом очищали свои тарелки с такой быстротой, словно не обедали по крайней мере целый месяц.

Сара больше молчала, но при каждом стуке вздрагивала и оборачивалась к входной двери. Макс догадался, что она ждет появления Анны, и его все больше заинтриговывало отсутствие одной из сестер и напряженное ожидание второй.

Он попытался разжевать одну из положенных ему на тарелку картофелин, но та оказалась твердой, как пуля, и Макс решил оставить ее в покое и поберечь свои зубы. Мясо тоже было пережаренным, жестким и больше всего напоминало кожаный ремень. Впрочем, голодному человеку и это впору. Закончив свою битву с ростбифом, Макс отложил нож и вилку. Первое, что он сделает, став хозяином в этом доме, — сменит повара.

— Наш повар никак не приспособится к новой плите, — пояснила Люси, наблюдавшая за усилиями Макса.

— К новой плите?

— Ну да. Так говорит мама, — кивнула Люси.

— А вот у нас, — откликнулся Макс, с трудом шевеля челюстями, — миссис Хардвик готовит великолепно на любой плите.

— Зато у нашего повара на любой плите получается не еда, а отрава, — заметил Мартин.

— Однако вы съели все, что было, — ехидно парировал Макс.

— Привычка, — пояснил Мартин. — Когда мы были маленькими, отец не позволял нам вставать из-за стола, пока мы не съедим все, что нам положили. Скряга он был, прости, господи.

— Не скряга, — сухо сказала Сара, — а бережливый человек. Если бы не он, не учились бы вы сейчас в Оксфорде. Эти деньги он не для себя скопил, для вас.

— Что толку в деньгах, если ты не можешь ими пользоваться? — вступил в разговор Саймон.

— Дай тебе волю, ты мигом все истратишь, — огрызнулась Сара.

— Растратишь, как же! — фыркнул Саймон. — Да отец тебе оставил миллион!

— Во-первых, не миллион. Во-вторых, мы должны жить по средствам, ты это понимаешь?

— Если продать этот дом, можно выручить кучу денег, — заметила Констанция.

Сара удивленно подняла на нее глаза.

— Констанция, — с легким упреком сказала она, обращаясь к мачехе, словно к маленькой девочке, — это же наш дом. Разве можно его продавать?

— Мне здесь нравится, — заметила Люси.

— Если бы Сара дала каждому из нас его часть наследства, — сказал Мартин, — мы могли бы жить кто как хочет.

Сара болезненно сжала пальцами виски, и Максу стало безумно жаль ее. Он взял свой бокал, сделал большой глоток — вино в этом доме было, слава богу, вполне приличным — и перекрыл шум голосов своим мощным баритоном, тем самым, при звуках которого вздрагивали и замолкали даже видавшие виды репортеры “Курьера”.

— Я хочу всем вам кое-что сказать по этому поводу.

— По какому поводу? — нахмурился Мартин.

— Поскольку Сара выходит за меня замуж, все прежние договоренности относительно денег теряют силу.

В наступившей мертвой тишине он неторопливо сделал еще один глоток.

Саймон сориентировался первым:

— Так, значит, это вы теперь будете распоряжаться нашими деньгами? — сказал он.

— Вашими? — переспросил с улыбкой Макс. — О нет, ошибаетесь. Своими деньгами вы будете распоряжаться сами, мне до них дела нет. Я же буду распоряжаться деньгами своей жены. — Он поднял бокал и отсалютовал им Cape. — Так, значит, у тебя куча денег, моя дорогая? Это приятный сюрприз. Почему же ты скрывала это от меня?

Мартин нервно повел головой и с отвращением процедил:

— Мама была права. Он просто охотник за приданым. Взгляд, которым одарила Макса Сара, мог бы за минуту вскипятить ведро воды. Впрочем, Макса он вывести из равновесия не смог.

— Ты что-то хочешь сказать, любимая? — спокойно спросил он.

— Я хочу… Моя семья… Ты что, собираешься бросить их на произвол судьбы?

— Отчего же, — улыбнулся Макс. — Я всегда буду рад видеть их в нашем доме. Они даже могут жить вместе с нами.

В наступившей после этого гробовой тишине появился слуга и принялся убирать со стола остатки еды. Принесли новое блюдо, и все приступили к нему в полном молчании. Такое затишье бывает только на войне перед началом смертельной схватки.

Макс переводил взгляд с одного лица на другое. Все выглядели огорченными и не пытались скрыть этого, за исключением Люси. Он отлично понимал эту семейку. Ведь Сарой можно было так или иначе манипулировать. Можно было взывать к ее совести, зная о том, как неловко чувствует она себя в роли единственной наследницы. Да, Сара, несомненно, хотела сделать как лучше, но способ, который она выбрала для этого, был далеко не лучшим, и это еще мягко сказано.

Хорошая встряска — вот что им всем нужно, решил для себя Макс. Хорошая встряска и человек, который вправил бы им на место мозги и нагнал страху — такого, чтобы им на всю жизнь запомнилось. Что ж, он вполне может сгодиться на роль такого страшилы.

Впрочем, этим можно будет заняться позже. Ведь он здесь не для того, чтобы устраивать семейные дела Сары. Главная его цель — выяснить, наконец, что же на самом деле произошло с Уильямом Невиллом.

Прежде всего Макса интересовали сейчас те письма, которые приходили на имя Сары из Винчестера. Он верил в то, что эти письма не выдумка, что Сара в самом деле получала их. Иначе с чего бы ей собираться бежать в Америку? Однако если удастся установить совершенно точно, что Уильям мертв, значит, эти письма писал кто-то другой. И этот другой принадлежит к числу самых близких Саре людей. Возможно и то, что автор этих писем сидит сейчас в одной комнате и за одним столом с Сарой.

* * *

К удивлению Макса, по окончании обеда никто не предложил бренди для джентльменов. Не то чтобы Максу очень хотелось провести какое-то время в компании Саймона и Мартина, но кое-что полезное из такого разговора можно было надеяться выудить.

Встав из-за стола, все перешли в гостиную, и по дороге произошло маленькое чудо: Саймон и Мартин бесследно растворились в воздухе. Исчезли, не сказав никому ни слова. Да, что эти парни, что Анна вели себя довольно необычно. Занятная семейка, ничего не скажешь! И, самое главное, никого их исчезновение не удивило. Или у них здесь и в самом деле так принято?

— Как вы относитесь к шерри, Макс? — спросила Констанция.

Она поставила на столик два хрустальных бокала и графинчик с темно-рубиновой жидкостью.

Они сидели вдвоем возле камина. Поскольку Мартин, этот любитель свежего воздуха, исчез, в камине весело потрескивали горящие бревна. Сара и Люси сидели поодаль, возле рояля, и что-то наигрывали в четыре руки.

— Я предпочел бы что-нибудь покрепче, если есть, — сказал Макс.

— Все, я думаю, предпочли бы, — игриво блеснула Констанция своими зелеными глазами и тряхнула головой. — Но только не в этом доме. Макс. Видите ли, мой покойный муж был убежденным противником алкогольных напитков, и поэтому ничего крепче, чем шерри, у нас в доме не водится. Разве что только на Рождество.

— Но он же сам был пивоваром.

— Да, и что? Человеческая логика зачастую бывает выше всякого понимания. Он унаследовал это дело от своего отца, но в душе был убежденным трезвенником. Ирония судьбы! И шерри-то у нас появилось в доме только после его смерти, при нем и этого не было. Так что выбирайте: либо шерри, либо ничего.