Так они и жили. В постели Андреас был ненасытен, а в остальном придерживался своих жестких правил. Он так и не впустил жену в свой мир, никогда не приводил к себе домой. Она даже не узнала, существовало ли на этом свете место, которое он мог бы назвать домом. Они встречались в отелях и на съемных квартирах, никуда не ходили вместе. Он держал ее на расстоянии от своих личных и рабочих дел, не рассказывал ничего о своем прошлом, никогда не заговаривал об их будущем. Единственный раз он упомянул свою семью, когда признался, что Аристидес Сарантос его брат. Из скудной статьи с биографией Аристидеса Наоми узнала, что у Андреаса большая семья – четыре сестры, множество племянников и племянниц. Андреас навсегда закрыл эту тему, заявив, что не поддерживает отношений с родственниками.

Они продолжали жить параллельно, пересекаясь лишь, чтобы часами заниматься сексом, от которого он, казалось, находился в такой же зависимости, что и она. Надин и Петрос нашли друг друга и вскоре поженились. Наоми собственными глазами увидела пример того, как влюбленные могут быть по-настоящему близки и эмоционально связаны друг с другом.

Однажды Надин обмолвилась, что им с Петросом не удается зачать ребенка, поэтому они решили обратиться за профессиональной помощью. Вечером того же дня Наоми упомянула об этом в разговоре с Андреасом. Она никогда не сможет забыть его реакцию. Он бросил на нее пронизывающе холодный взгляд и заявил, что, если таким образом она хочет намекнуть на то, что настало время им завести ребенка, может навсегда об этом забыть. Он не собирается иметь детей.

Андреас дал понять, что у них нет будущего. На следующий день Наоми попросила его о разводе. Он в бешенстве кричал, что не позволит собой манипулировать. Внутри Наоми кипела ответная злость. И чего он хочет? Настоящего брака? Господи, помилуй!

Наоми попросила Андреаса о быстром разводе без сложностей, чтобы покончить с отношениями, которые вообще не должны были начинаться.

Он смотрел ей вслед, когда она уходила, уверенная, что он за ней не последует. Так и вышло. Андреас натравил на нее своих юристов, те превратили бракоразводный процесс в настоящую каторгу. Потом он решил ее отпустить.

Погружение в прошлое, каким бы позорным оно ни было, привело Наоми в чувство. Безысходность и отчаяние отступили, слезы высохли, нервы успокоились. Наоми наконец вошла в квартиру. В гостиной, казалось, все еще витал дух Андреаса. Дора сидела на полу около сундучка с игрушками и радостно ловила все, что кидала Ханна. Локи и Тор – кошки белого и рыжего цвета породы рэгдолл – лежали, свернувшись клубочком на диване, и наблюдали за игрой.

Наоми ступала неслышно, но малышка тут же повернулась в ее сторону. У Наоми остановилось дыхание. Встретившись взглядом с небесно-голубыми глазами Доры, снова представив глаза Надин, она почувствовала, как сжались легкие. Заметив в глазах малышки радость и абсолютное доверие, Наоми потеряла всякий контроль над эмоциями. Из глаз брызнули слезы, когда Дора весело вскрикнула, бросила игрушку, которую держала в руке, и на четвереньках поползла в ее сторону. Кошки в более медленном темпе последовали за ней.

– Моя дорогая. – Бесконечная любовь к малышке, которую она вынашивала в течение девяти месяцев, стала центром ее вселенной с первого вздоха девочки, единственным, что у нее осталось после смерти Надин. Наоми поспешила к ребенку, взяла на руки и сильно сжала в объятиях. Дора радостно завизжала, обнимая ее за шею маленькими пухлыми ручками и уткнувшись личиком ей в плечо. Наоми тоже прижалась лицом к черным шелковистым волосам малышки, вдыхая сладкий детский запах.

Позволив им какое-то время побыть наедине, Ханна поднялась, радостно улыбаясь. Заметив грусть в глазах Наоми, она обеспокоенно спросила:

– Что такое, Наоми? Что-то на работе? Это как-то связано с визитом мистера Сарантоса?

– Нет, просто встреча с ним навеяла воспоминания о прошлом. Об аварии. Будто это случилось совсем недавно.

Ханна тяжело вздохнула и нежно погладила Наоми по спине.

– Боль прошлого порой возвращается всякий раз и долго не оставляет. По опыту знаю, ведь я тоже теряла близких, особенно болезненной была смерть моего любимого Ральфа. Уверяю тебя, время лечит раны. Однажды хорошие светлые воспоминания возьмут верх над печалью.

Наоми, с трудом сдерживая улыбку, кивнула и склонилась, ласково обращаясь к малышке. Девочка пару минут послушно сидела у нее на руках, но потом заворочалась, капризничая и настаивая на том, чтобы ее отпустили. Еще раз прижав к себе и поцеловав малышку, Наоми выполнила ее требования. Дора тут же уверенно и стремительно поползла дальше, кошки преданно отправились за ней. Через полметра Дора решила проверить, что Наоми следует за ней, ее маленькие ручки мило сжимались и разжимались в кулачки, она хотела, чтобы Наоми поспешила. Дора очень серьезно относилась к играм. Наоми устремилась к девочке.

Следующие два часа малышка была центром ее вселенной. В восемь часов она наконец уложила ребенка спать.

Наоми направилась в кабинет, где долгое время смотрела в пустоту, в мыслях всплывали слова ее адвоката: «Не ссорьтесь с Сарантосом, найдите с ним общий язык».

Поддавшись непонятному импульсу, Наоми потянулась за телефоном и набрала номер Андреаса.

– Наоми, – раздался низкий чарующий голос.

Как Андреас понял, что это она? Этот номер Наоми приобрела недавно, только близкие люди его знали. Господи, зачем она вообще позвонила? Надо повесить трубку, немедленно взять в охапку Дору и Ханну и сесть в первый же самолет, который унесет их в далекие дали.

– Ты можешь перезвонить позже, когда будешь готова к диалогу.

От показного понимания Наоми вскипела:

– Прости, если отвлекаю от важных дел.

– Я собирался принять душ.

– Не буду мешать. – Наоми еле сдержалась, чтобы не посоветовать набрать в ванну побольше воды и утопиться.

– Я могу и дальше висеть на линии, пока ты не решишься озвучить причину звонка.

– Я хочу сказать, что ты просто чудовище, Андреас. И это не субъективное мнение, а реальный факт.

Наоми живо представила, как Андреас равнодушно склоняет голову.

– Как угодно. Что-нибудь еще?

Ее распирало, хотелось возмущаться, умолять, взорваться гневом. Но вслух она сказала:

– И где же ты устроился на время своего триумфального возвращения в Нью-Йорк?

– Ты знаешь, где я сейчас.

Внезапно Наоми поняла. В отеле «Плаза». Первую ночь они провели в роскошном номере этого отеля. В дальнейшем, когда Андреас бывал в пригороде Нью-Йорка, они всегда встречались там, несмотря на беспокойство по поводу цены.

Позже Наоми узнала, что он владеет большой частью отеля.

Сейчас он остановился в том же номере не по сентиментальным соображениям. Вероятнее всего, причина в конфиденциальности.

– Под каким именем ты там? Томас Адлер или Джаред Матис?

Когда-то Наоми узнала, что он использует псевдонимы. Андреас как ни в чем не бывало объяснил свое поведение нежеланием быть узнанным на улицах, не рассекречивать свое местонахождение. Она так до конца и не поняла, к чему такая секретность, и скорее бы поверила в его щепетильность в отношении своей охраны, находись он в постоянном сопровождении.

– Я здесь под своим именем.

Неожиданный ответ больно кольнул в сердце. Если причина скрытности вовсе не в заботе о безопасности, – а сейчас он еще более важная мишень для недоброжелателей, богатый и влиятельный, – значит, ее подозрения верны. Все это было из-за нее. Чтобы никто не увидел их вместе.

Наоми повесила трубку. В любом случае, сказать нечего. Пришло время действовать.


Уже через пятнадцать минут она смотрела на знакомую до боли дверь президентского номера «Плазы». Казалось, это было вчера и они провели очередную ночь вместе. Тот же консьерж радостно поприветствовал ее. Именно ему Андреас доверил секрет о том, что они встречаются здесь, и не потрудился отменить свои прежние указания о том, чтобы на нее распространялись прежние привилегии.

Наоми позвонила в дверь. Через минуту та открылась, и она оцепенела.

Перед ней стоял Андреас с сияющими светлыми волосами, в белой, распахнутой на груди рубашке и потертых джинсах. Все, что до этого пряталось под деловым костюмом или было прижато к ее телу, теперь оказалось напоказ. Босиком он почему-то казался даже выше ростом, широкие плечи закрывали проход. Подлинное воплощение силы и совершенной мужественной красоты. Его холодный взгляд пронзил Наоми насквозь, когда он потянул ее за собой через порог. Она будто не замечала дорогой обстановки и роскошных предметов интерьера, лишь смутно помнила о том, что дизайн навеян изысканным убранством эпохи Людовика XV.

Наоми развернулась и увидела, как Андреас внимательно и напряженно смотрит на нее. Пронзительный взгляд и раньше заставлял ее таять, а сейчас она чувствовала себя загнанной в угол.

– Я просчитал, что ты придешь ко мне через день. – Он явно играл на ее нервах. – А ты пришла гораздо раньше. Хорошо, что я решил не принимать душ до того…

Наоми влепила ему пощечину, даже ладонь заныла от боли. Испугавшись собственных действий, она наблюдала, как появился и медленно исчез с его щеки красноватый отпечаток ладони.

– Не делай этого больше, Наоми.

– А то что?

В его глазах читался очевидный ответ.

Ощущая, будто все это происходит не с ней, словно в замедленной съемке, явно демонстрируя дальнейшие намерения, Наоми ударила его по правой щеке. Он пронзил ее взглядом.

– Я отойду от тебя, Наоми. На случай, если ты не до конца понимаешь, на что напрашиваешься.

Она вцепилась в его рубашку со страхом и гневом. В его глазах горело страстное желание, но он словно отказывался как-то реагировать на ее злость, хотел, чтобы она первая набросилась на него. И Наоми это сделала, почувствовав, что бьется о стену, от которой, подобно электрическому току, исходила мужская сила. Она резко дернула его за рубашку, пытаясь вызвать реакцию. Он просто смотрел на нее сверху вниз с тем же страстным огнем в глазах, не собираясь давать ей то, что она требует. Пока.