– Мила как никогда? Так чего же ты ждешь? Она так попрыгивает, потому что ей не терпится, чтобы ты взял ее на руки.

Андреас тут же подхватил девочку и поднял над кроваткой, отчего малышка радостно задрыгала ножками.

– Sygnómi, Доротея. Когда ты хватала меня за штанину, твои требования были более очевидными.

Наоми разразилась громким смехом. Мужчина и ребенок удивленно посмотрели на нее.

– Не обращайте внимания. Продолжайте, – пробормотала она, направляясь к пеленальному столику. Андреас последовал за ней и передал Дору с явным нежеланием, внимательно следил за каждым ее движением, не выказывая отвращения, пока она меняла малышке подгузник. Затем Наоми позволила ему взять Дору на руки. Андреас извинился за то, что не сам переодел памперс, ведь этому еще нужно научиться. Наоми снова рассмеялась, пошла на кухню. Андреас с Дорой и кошки пошли за ней. Она принялась готовить завтрак. Он мастерски быстро, будто делал это каждый день, усадил Дору на детский стульчик. Девочка мило попросила его дать ей игрушки.

Андреас присоединился к Наоми в приготовлении завтрака, признавшись, что с утра ничего не ел. Между ними возникло некое подобие гармонии. Все происходило само собой.

Словно по молчаливому соглашению, они не стали поднимать конфликтные темы во время завтрака, а когда перешли в гостиную, Наоми поставила его букет в вазу. Дора игралась с кошками, Андреас объяснил неожиданное высказывание, из-за которого она открыла дверь.

– После того как в тот вечер ушел от тебя, я понял, что мне нужно собрать всю мою семью, чтобы они встретились с тобой и Дорой. Но для начала нужно было найти место.

– Хочешь сказать, вилла на пляже Манхэттен-Бич не принадлежит Аристидесу и Селене?

– Нет. Их дом в нескольких милях дальше.

Слова Андреаса привели ее в замешательство. Ее пригласили на «семейное мероприятие», а не в «их дом», никто не говорил, что вилла принадлежит им. Неужели семья была в сговоре, все специально говорили размытые фразы, чтобы она ни о чем не догадалась? Почему?

– Мне потребовалась неделя для оформления сделки и подготовки дома к приему. Ну, и собрать всю семью.

Он так старался устроить этот вечер, который прошел бы гораздо приятнее, если бы она изначально знала обо всем.

– Ты все это проделал и весь вечер меня игнорировал?

– Как тебе удается делать столь странные выводы? Я просто дал тебе возможность познакомиться с моими родственниками. Думал, мы можем поговорить в другой раз.

Значит, она и тут ошиблась.

– Ты бы мог мне все рассказать.

– Хочешь сказать, мне нужно было предупредить тебя о моих планах, а ты бы потом просто не пришла. Такая мысль мне в голову не приходила.

– Мог бы позвонить.

– И что бы я сказал? В то время я пытался найти верное решение, чтобы сообщить тебе о нем.

Он сделал так много ради Доры. Значит, действительно был сильно привязан к Петросу и успел привязаться к малышке, а она к нему. Неужели все эти чувства были раньше заморожены внутри его, и понадобилось тепло маленького существа, чтобы пробудить их от вечного сна? Все это имеет смысл. Абсолютно точно. Объясняет то, почему он уже десять дней не желал прикасаться к Наоми. Теперь дело уже не в ней. Низкий, полный печали голос вернул ее в реальность.

– Я никогда не рассказывал тебе про нас с Петросом.

– Ты вообще ничего мне не рассказывал.

Он согласно кивнул, не пытаясь извиниться. Стало ясно, что сейчас он расскажет о чем-то важном.

– Перед тем как я расскажу, тебе нужно узнать кое-что о моей семье. Мой отец был бесполезным, эгоистичным мерзавцем, мы практически никогда его не видели. Мать была несколько наивна и чувствительна, позволяла ему делать все, а мы, дети, стали заложниками этой ситуации. Аристидес, поскольку самый старший, пострадал больше всех, ему пришлось бросить школу, работать и обеспечивать нас, хотя на тот момент ему было всего тринадцать лет.

Наоми хотелось избавить его от того, чтобы он снова вспоминал свое болезненное детство.

– Каллиопа рассказала мне об этом вчера.

Андреас тяжело вздохнул.

– Но не могла рассказать то, что ни она, ни кто-либо еще не знали. Когда я стал старше, мне пришлось заботиться о родственниках. Нашим районом управляла банда, и каждая семья могла быть в безопасности только в том случае, если отдавала одного сына на службу банде. Я вызвался сам, чтобы защитить свою семью и семью Петроса.

Неожиданно. Ее сердце бешено забилось. Конечно, наивно думать, что, живя в бедности, он не успел столкнуться с преступным миром. И не просто столкнулся.

– Ты вызвался служить банде за себя и Петроса?

– Иного выбора не было. У Петроса всегда была чистая и светлая душа. Он не выжил бы там, а я в то время уже был шесть футов ростом, агрессивный и бесстрашный. Я понравился главарю, он сам стал меня всему учить, потом включил в работу.

Он называл это работой. Становилось ясно, сколько боли, грязи и страха он успел познать за эти ужасные годы. Наоми не хотела подробностей. Он был вынужден защищать свою семью и семью Петроса, которую фактически держали в заложниках.

– Через три года Аристидес забрал нас в Штаты. Я держал это в секрете, иначе меня бы не отпустили или еще хуже. Но я пообещал Петросу позаботиться о нем. Параллельно с учебой работал и пересылал все деньги ему и его больным родителям, откупался от банды, чтобы их не трогали. После окончания колледжа я вернулся на Кипр и увидел, в какой страшной нищете они живут. Банда забирала все деньги, которые я посылал. Потом от меня потребовали три миллиона долларов, чтобы Петрос с родителями могли уехать со мной. Нужно было попросить деньги у Аристидеса, но я отказался вовлекать и его в эти грязные дела. Они предложили мне другой выход. Я должен был стать «их» на пять лет. Я согласился.

Сердце Наоми болезненно сжалось. Он согласился на рабство, чтобы защитить друга!

– Следующие пять лет они сполна воспользовались моими «талантами», зарабатывая и отмывая с моей помощью миллионы.

Господи. Если, услышав об этом, она злилась и негодовала, как же себя чувствовал он, проживая эти события?

– Когда эти пять лет подошли к концу, стало понятно, что я слишком для них ценен, чтобы меня отпускать. Поэтому я пошел поговорить с боссом. Он был в ярости от моей «неблагодарности» за то, что он сделал для меня.

– Он же разрушил твою жизнь, превратил тебя раба!

– Он был не совсем адекватным, когда дело касалось меня, воспринимал как своего сына, никто из его собственных сыновей не последовал по его стопам, поэтому он по-отцовски гордился моими достижениями. Я ни на что не жаловался, и он решил, что меня устраивает такая жизнь. Он хотел порадовать меня по окончании этих пяти лет, не отпустить, а сделать своим наследником и, как своему сыну, передать дела. У меня был отец, которого не волновало мое существование, а тут объявился другой ненормальный, помешавшийся на мне.

– И он хотел, чтобы ты любил и уважал его, да? Не могу представить, что ты тогда чувствовал, но, даже просто слушая твой рассказ, хочу убить этого человека.

– Не волнуйся. Я уже это сделал.

Наоми в замешательстве разинула рот.

– Т-ты?

– Я убил его. В результате самообороны, полагаю.

Наоми была шокирована.

– Ч-что ты имеешь в виду?

– Он заявил, что я рушу все его надежды, а он не позволит уйти, потому что мне известны все его секреты. Я редко по-настоящему злюсь, но тогда прямо сказал ему все, что о нем думаю, и, наверное, разбил ему сердце. Это стало моей ошибкой, он кинулся на меня со своим любимым мачете и вскоре лежал у моих ног. Мертвый.

– Тогда почему ты сомневаешься, что убил его в результате самообороны? Ведь так оно и есть!

– Он был уже стариком, и я давно превзошел его в мастерстве управляться с оружием. Мне было предельно понятно, когда он двинулся на меня, выживу либо я, либо он. В тот момент я находился в опасности, зная, если просто остановлю его, он сделает все возможное, чтобы убить меня. И что будет с Петросом и его семьей?

– Тогда это произошло в результате самообороны, и ты защищал других людей.

Андреас был благодарен за то, что она его так рьяно защищает.

– Как бы там ни было, меня отпустили. Я сдался полиции Крита, но там очень обрадовались, что я убрал главаря банды, и, кажется, знали, что он со мной сделал. По их официальным протоколам босса убрал наемный убийца из враждующей банды, мне даже помогли увезти Петроса и его родителей с Крита. Когда устроил их на новом месте и подумал, что кошмары позади, я узнал, что это еще далеко не конец.

– Расскажи мне все!

– Жена главаря банды заняла его место и позвонила мне. Каким-то образом она знала, кто на самом деле убил ее мужа, пообещала отплатить мне тем же. Я усмехнулся ее угрозам, сказал, что благодаря ее мужу у меня больше не осталось людей, которых люблю. А что касается Петроса, сказал, что люблю его как какого-то питомца.

– Она на это купилась?

– Да, про Петроса. Но сказала, что однажды, когда я восстановлю связи с семьей и встречу человека, который будет мне дорог, она нанесет удар.

Наконец недостающие пазлы встали на места. Наоми обессиленно откинулась на спинку дивана. Все, что он ей рассказал, имело огромное значение. И многое объясняло.

– Я знал, что она может вести за мной наблюдение, ведь мне известно о возможностях и связях банды. Но я не думал, что это такая уж большая проблема, сомневался, что моя семья хочет восстановить со мной связи. Но шли годы, родственники пытались наладить со мной отношения, а я начал ощущать, будто над головой вознесен меч. Потом я встретил тебя и не мог позволить этому продолжаться. Поэтому приехал на Крит заключить сделку с конкурирующей бандой, которая могла бы заставить Кирию прекратить мне угрожать.

– А не тогда ли ты спас нас с Малькольмом от бандитов Кристоса Стефанидеса?

– Да. Я знал, что Малькольм пытался понравиться мне, собираясь вести бизнес на моей родине. Когда я узнал, что ты поехала с ним, пришлось действовать быстро, я решил, что самое время договориться о сотрудничестве.