Бенедиту Барбоза - Роковое наследство

Когда в конце концов Маркус вернулся живой и невредимый, родители вздохнули с облегчением. Бруну нужно было торопится в Рибейран-Прету, а Маркус сослался на усталость и попросил разрешение у матери переночевать у нее в Сан-Паулу.

— А если вернется Ралф? — нерешительно спросила Лейя.

— В любом случае он тебя больше не тронет, — пообещал Маркус.

Когда он вернулся в Ребейран-Прету, ему позвонил Жералдину:

— Представляешь, один из купальщиков на дальнем пляже в Гуаруже нашел труп, — сказал он.

— Ну, тебе-то, я думаю, там делать нечего! — с нажимом сказал Маркус.

— Да это уж само собой разумеется, — согласился Жералдину.

На том их короткий разговор и закончился.

О трупе неизвестного, найденного в Гуаруже, было сообщено и в полицию.

Инспектор полиции и фоторепортер немедленно выехали, чтобы обследовать и сфотографировать труп.

Погибший оказался мужчиной средних лет и был почти засыпан песком. Когда его освободили от песка, на нем были обнаружены многочисленные следы побоев.

Бруну вернулся из поездке к Лейе очень озабоченным: хотя с Маркусом все обошлось, но вопрос с фазендой так и остался нерешенным. Ралф куда-то исчез, и фазенда могла остаться у Жеремиаса. То, что она оказалась в руках старого Бердинацци, страшно раздражала Бруну. Он беспрестанно ругал всех Бердинацци и повторял Луане, что она будет настоящая Медзенга. Луана в ответ только вздыхала.

Когда они стали обсуждать вопрос о гостях на их свадьбе, Луана спросила:

— А Зе с Донаной ты пригласил?

— И не думал, — ответил Бруну, — они нужны мне на фазенде.

Луана опять вздохнула — это были ее друзья, они были привязаны к ней…

Видя ее огорченное лицо, Бруну со снисходительной улыбкой сказал:

— Полно тебе выдумывать! Скоро ты захочешь, чтобы я пригласил и твоих безземельных бродяжек!

— А разве Режину с Жасирой нельзя быть на моей свадьбе? — спросила Луана. — Они же мои друзья!

— Но им даже надеть нечего по такому случаю! — отрезал Бруну.

И Луана без всякой радости вспомнила свой роскошный свадебный наряд. Да, таких нарядов у ее друзей никогда не было. Но нужны ли они, если из-за них теряешь друзей?

— А кто будет моими посажеными отцом и матерью? — спросила она.

Бруну замялся.

— Видишь ли, я просил сеньора Кашиаса, сенатора, но у него расхворалась жена, так что они не смогут. Думаю, проще всего пригласить посаженными отцом с матерью Маркуса и Лию.

«Лию разве что в мачехи», — подумала про себя Луана, а вслух сказала:

— Это потому что невеста — я, так ведь?

Бруну промолчал.

Да-а, после всех этих разговоров Луана вновь задумалась, стоит ли ей вообще выходить замуж за Бруну.

А Бруну не понимал, что теперь он невольно уподобился Лейе, которая вначале их супружеской жизни упрекала его в том, что для него не существует мира светских условностей. А как они могли существовать для тех, кто вырос вне этого мира?

На следующий день, к великому изумлению Бруну, к ним пожаловал старый Бердинацци собственной персоной. Бруну сгоряча собрался выставить его вон, но старик укоризненно покачал головой.

— Ты приезжал ко мне дважды, — сказал он, — и я позволил тебе говорить и в первый раз, и во второй. Я уже не упоминаю о том, что твой сын лазил в окно к Рафаэле… Так что будь любезен, выслушай, с чем я к тебе приехал.

Бруну ничего другого не оставалось — что-что, а чувство справедливости ему не изменило.

— Во-первых, я хочу расторгнуть заключенную с твоей бывшей женой сделку. А во-вторых, поговорить с Луаной наедине.

Бруну хоть и занервничал, но не мог не признать права старика поговорить с собственной племянницей.

На этот раз Луана не противилась разговору с Жеремиасом Бердинацци.

А старик, оставшись с ней наедине, стал уговаривать ее перебраться к нему и родить ребенка у него в имении.

— Ты же понимаешь, что мне нужен настоящий наследник. Ты Бердинацци, и ребенок будет Бердинацци. Я ведь забочусь о нашей фамилии. Поверь, я долго думал о тебе и пришел к выводу, что мы, Бединацци, должны держаться вместе.

Но Луана, не смотря на все сомнения относительно своего замужества, не была готова к такому решительному шагу. Она любила Бруну и рвать с ним не собиралась.

— А если я откажусь и не поеду? — спросила она.

— Тогда я все оставлю Рафаэле, — сказал старик. — Выбирай свою судьбу, дочка. Я тебя торопить не стану.

— И на том спасибо, — сдержано сказала Луана. — Мне и в самом деле нужно подумать.

На прощание Жеремиас еще раз сказал, что готов расторгнуть сделку, раскланялся и уехал.

Бруну, откровенно нервничая, спросил Луану, о чем велся разговор, и Луана все ему рассказала. Особенно рассердило Бруну то, что его ребенок будет Бердинацци. И еще, что старый Жеремиас не хочет брака.

— Надеюсь, ты отказалась поехать к нему? Ты же понимаешь, что это шантаж! — нетерпеливо и резко заговорил он. — В любом случае, он не может все оставить Рафаэле. Законная наследница — ты. Значит, ты отказалась, да?

— Я обещала подумать, — спокойно сказала Луана.

— Ах, вот как?! — взорвался Бруну. — Ну, если ты надумаешь ехать к нему, то между нами и в самом деле все будет кончено! — заявил он.

— Хорошо, я подумаю и об этом, — ответила Луана, а Бруну тут же почувствовал себя виноватым.

Проклятая несдержанность! Вечно она его подводит!

Он подошел к Луане, обнял, поцеловал ее, и она ответила ему с искренней нежностью, но что-то все-таки надломилось в их прежних, таких ясных, таких безмятежных отношениях…

Лейя узнала от Бруну, что есть возможность расторгнуть сделку, но для этого необходимо присутствия и ее, и Ралфа, а Ралфа не было. Его не было уже несколько дней. И где он был, она понятия не имела.

В теленовостях она услышала сообщение о трупе неизвестного, обнаруженном на пляже в Гуаруже. Потерпевший был сильно избит, потом засыпан песком и захлебнулся в прибое.

«Это Ралф, — ужаснулась Лейя. — Я чувствую, что это Ралф»

Она поспешила позвонить Маркусу, надеясь, что он как-то ее утешит или что-то объяснит. Но Маркус произнес только одну фразу:

— Ни с кем не говори об этом, мама!

Почему? Лейя напугалась еще больше. А когда к ней внезапно приехала Сузана, Лейе стало совсем худо. Эта женщина всегда была для нее вестницей всевозможных несчастий, хуже черного воронья…

— Я хочу поговорить о Ралфе, — начала Сузана.

— А я нет, я уже несколько дней не видела своего мужа. И не сомневаюсь, что он с тобой развлекался на яхте, — торопливо сказала Лейя.

— Ни на какой яхте его не было, — резко отозвалась Сузана. — И мне кажется, что теперь мы обе свободны от негодяя…

После ухода Сузаны, Лейя подумала, что та знает куда больше, чем говорит.

О найденном на полосе прибоя трупе Орестес и Сузана также узнали из теленовостей. У Орестеса сразу же неприятно засосало под ложечкой, сердце забухало, как колокол.

— По моему приказанию его только избили. Все остальное — дело несчастного случая, — с неприятной улыбкой сказал он. — Как ты понимаешь, я тут ни при чем. Но если вдруг труп опознают и обвинят меня, ты будешь со мной или против меня? — спросил он у жены, но Сузана молчала.

После первой минуты волнения Орестес успокоил себя тем, что труп так и похоронят неопознанным и дело скоро забудется.

Однако вскоре ему позвонил Кловис и попросил о встрече. Звонок растревожил Орестеса еще больше, ему совсем не хотелось встречаться с детективом, но отказаться от встречи он тоже не мог. Сославшись на страшную занятость, договорился с ним о встрече по дороге, и говорили они в машине.

Сыщик отметил про себя излишнюю осторожность Орестеса, и она сказала ему о многом.

Орестес разыгрывал полное неведение, что тоже только подтверждало подозрения Кловиса, и он сказал:

— В свое время вы просили меня найти надежного человека, чтобы убрать любовника своей жены. Предлагали убрать его и мне самому. Я отказался. Так как могло случиться, что Ралф погиб? Вы нашли для этой цели кого-то другого?

— Нет, я прекратил тогда же всякие поиски, — продолжал стоять на своем и все отрицать Орестес.

— Пока еще труп не опознали, — пропустив мимо ушей отрицание Орестеса, продолжал детектив, — но его могу опознать я и тогда буду вынужден заявить, что пьяного Ралфа выбросили с яхты и избили. А вот кто зарыл его в песок, чтобы он захлебнулся во время прилива, остается под вопросом, — испытывающее посмотрел он на Орестеса.

Но тот, откровенно повеселев, стал еще энергичнее отрицать свою причастность к гибели Ралфа.

— Я вообще не уверен, что Ралф жив, — заявил он. — А это еще какой-то проходимец.

Кловис с сомнением покачал головой и попрощался с Орестесом. У него были кое-какие основания, и весьма существенные, не доверять словам Орестеса.

Ралф все не появлялся, и дело с фазендой затягивалось. Бруну нервничал. Жеремиас был доволен. Он проявил добрую волю, но, поскольку фазенда сама плыла к нему в руки, он не собирался отказываться.

— Если Луана не дура, — говорил старик Жудити, — то она непременно приедет. Я сказал ей правду, сказал, что моя вина не дает мне спать по ночам. И ты тоже знаешь, что это правда, — Жудити согласно кивнула, а он продолжил: — Сказал, что только она способна избавить меня от угрызений совести. Я просил ее помочь мне. Она — добрая девушка и должна понять меня. Я уже старый человек, мы должны смыть позорное пятно с имени Бердинацци. Свое имя она должна носить с высоко поднятой головой. Вот чего я хочу. Вот чего я добиваюсь. И она должна понять меня.