Мари Форс - Роковое дело

– А что насчет Терри? Не возмущается ли он все еще, что его младший брат получил предназначенную старшему жизнь?

– Возможно, но Терри не стал бы держать за пазухой нож, чтобы убить брата. В конечном итоге, Терри тряпка.

Независимо от этого, Сэм взяла на заметку присмотреться к Терри О’Коннору.

– Сержант? - К ним подошел лейтенант, ответственный за бригаду криминалистов. – Мы здесь закончили. Не нашли следов вторжения ни на одной двери или на окнах.

– Отпечатки?

– Только один набор. – Офицер посмотрел на Ника. – Предполагаем, что ваши, но нам придется подтвердить это.

Ник вполголоса выругался.

– Спасибо, лейтенант. – Сэм вручила офицеру свою карточку. – Я напишу, что у меня есть, если вы из вежливости черкнете мне свой рапорт. Здесь может быть связь с убийством сенатора О’Коннора.

– Конечно.

Кое-как очистив следы порошка для снятия отпечатков, вскорости полицейские ушли.

– Хочешь, помогу убрать? – спросила Сэм хозяина дома, когда они остались одни.

Ник встал и протянул ей руку, помогая подняться.

Она взяла его руку, но когда попыталась отнять, он сжал ее ладонь. Вздрогнув, Сэм взглянула на Ника.

– Прости, что вытащил тебя, а ничего не оказалось.

– Не совсем ничего… – Слова застряли у нее в горле, когда он прошелся пальцем по ее щеке. Так легко, что Сэм не заметила, если бы не смотрела пристально на него.

– Ты устала.

Она пожала плечами. Сердце колотилось в груди.

– Последнее время не очень хорошо спала.

– Я прочел все, что печатали о случившемся. Ты не виновата, Сэм.

– Скажи это Квентину Джонсону. Это была и не его вина тоже.

– Его отец должен был прежде спасать сына, а не свою заначку с наркотой.

– Я обязана была учесть, как он поступит. Я должна была лучше думать. Как можно подвергать такой опасности ребенка… Мне никогда такого не понять.

– Сочувствую, что это случилось с тобой. Сердце кровью обливалось, когда читал.

Сэм обнаружила, что не в силах отвести взгляд.

– Мне, э… Нужно идти.

– Прежде чем уйдешь, мне нужно узнать одну вещь.

– Какую? – прошептала она.

Ник отпустил ее руку, взял в ладони лицо и наклонился, чтобы поцеловать.

Когда его губы накрыли ее рот, Сэм собрала все силы и прервала поцелуй.

– Я не могу, Ник. Только не во время расследования. – Но как же ей хотелось продолжить поцелуй!

– Мне было необходимо убедиться, что все так же, как мне запомнилось.

От избытка чувств она закрыла глаза.

– Ну и как?

– Даже лучше, – признался он и попытался продолжить.

– Погоди, Ник. Погоди. – Она прижала ладонь к его груди, чтобы он не приближался. – Мы не можем. Не сейчас. Только не когда я по уши в расследовании убийства, к которому ты причастен.

– Я этого не делал.

И он расстегнул заколку, державшую ее «хвост», и пропустил пальцы по всей длине освободившихся волос.

Лишившись силы от такого интимного жеста, Сэм отступила от Ника.

– Я знаю, что ты не убивал. Но ты все равно причастен. У меня и так полно проблем даже без неуместных кувырканий со свидетелем.

– Так вот что это было бы? – Глаза загорелись яростью и уставились на нее. – Неуместное кувыркание?

– Нет, – тихо произнесла она. – И это еще одна причина, почему ничего хорошего не выйдет, если что-то начать сейчас.

Он придвинулся ближе.

– Уже началось, Сэм. Началось шесть лет назад, и мы ничего не закончили. На этот раз я хочу закончить. Может, не прямо сейчас, но со временем. Я буду глупцом, если позволю тебе выскользнуть из рук, как первый раз. Я не повторю своей ошибки.

Пораженная его горячностью, Сэм отступила на шаг.

– Признательна за предупреждение, но, возможно, такие дела лучше оставить незавершенными. У нас обоих много чего происходит…

– Увидимся завтра, – прервал ее Ник и вручил заколку.

Идя к двери, выходя из дома, Сэм чувствовала спиной его взгляд. И всю дорогу домой на губах горел поцелуй.

На следующее утро, рано, стоя над бренными останками сенатора Джона Томаса О’Коннора, возраст тридцать три года, Сэм думала, что смерть – великий уравнитель. Мы выходим из ничего и уходим в ничто. И в смерти то, что мы достигли – или чего не достигли, - ничто не имеет значения. Сенатор или каменщик, миллионер или мать на пособии, - все выглядят более-менее одинаково, лежа на столе патологоанатома.

– Я определила время смерти, приблизительно одиннадцать часов вечера, - сообщила доктор Линдси Макнамара, главный окружной судмедэксперт, стягивая резинку с длинных рыжих волос, забранных на время аутопсии в «конский хвост».

– Почти сразу, как он пришел домой. Убийца, возможно, ждал его.

– Обед включал филе-миньон, картофель, смесь зелени и то, что выглядит как две кружки пива.

– Лекарства?

– Я еще жду отчет по токсикологии.

– Причина смерти?

– Ранение в горло, нанесенное острым предметом. Рассечена яремная вена. Он очень быстро истек до смерти.

– Что было первым? Шея или гениталии?

– Гениталии.

Сэм поморщилась.

– Жуткая смерть.

– Наверное, самая страшная для мужчины.

– Он был жив и осознавал, что кто-то, кого он знал, отсек ему член, – проговорила Сэм, скорее для себя, чем для Линдси.

– Ты уверена, что это был знакомый?

– Ничего определенного, но я склоняюсь к этому, потому что никаких следов борьбы и взлома.

– Также никаких частиц кожи под ногтями или оборонительных травм на руках.

– Он не оборонялся.

– Все случилось быстро.

Линдси показала рукой на пенис О’Конора, плавающий в какой-то жидкости.

Сэм подавила необычный для нее приступ тошноты. Обычно такие вещи ее никак не впечатляли, но ведь она никогда прежде не видела отрезанный пенис.

– Чистый четкий разрез, – прокомментировала Линдси.

– Потому убийца сумел вонзить кинжал в шею сенатора, пока тот еще сидел в кровати.

– Точно. Он дернулся бы при кастрировании. Возможно, потерял сознание от болевого шока.

– Поэтому он не увидел момент наступления смерти.

– Наверно, нет.

– Спасибо, док. Пошлешь отчет, когда будет готово?

– Ты его получишь, – пообещала Линдси. – Сэм?

Сэм, которая потянулась за сотовым, чтобы проверить сообщения, взглянула на коллегу.

– Хочу, чтобы ты знала, как я переживаю из-за того случая с мальчиком, – сказала Линдси с состраданием в глазах. – Что с тобой творила пресса… ну, все, кто с тобою знаком, знают правду.

– Спасибо, - поблагодарила Сэм вполголоса. – Я это ценю.

***

К семи часам Сэм сидела в своем кабинете и просматривала четыре распечатки записей телефонных звонков из дома сенатора, офиса и двух мобильников. В глазах плыло от недосыпа, в котором Сэм обвиняла поцелуй Ника и воспоминания, воскрешавшие этот поцелуй. Она выискивала схему и подкреплялась второй за день диетической содовой. Большинство звонков шло на номера Вашингтона и Вирджинии, но она заметила несколько звонков на неделе в Чикаго, причем длились они по часу и более. Сэм взяла на заметку проверить номер.

Достаточно регулярно, чтобы их проследить, всплывало несколько номеров. Она составила список и переадресовала одному из детективов, прикрепленных к ней в помощники.

Схватив еще содовой и черствый бублик, оставшийся со вчерашнего дня, Сэм решила заехать перемолвиться словечком с шефом Фарнсуортом, перед тем как встретиться с Фредди на Капитолийском холме. У здания национальной безопасности на нее обрушились поджидавшие репортеры. Увидев, сколько их, она на секунду подумала было вернуться и попросить пару дежурных помочь ей пробраться сквозь толпу. Однако отмела эту идею как трусливую и вступила в драку.

– Сержант, вы уже готовы назвать подозреваемых?

– Как был убит сенатор?

– Кто его нашел?

– Что вы думаете о заголовках сегодняшних газет?

От последнего вопроса в животе все перевернулось: Сэм могла лишь вообразить, что пишут газеты о детективе, которого департамент выбрал вести расследование самого громкого преступления в городе. Она подняла руку, чтобы пресечь град вопросов.

– На настоящий момент могу сказать только, что идет расследование, и как только нам станет известно больше, мы созовем пресс-конференцию. Пока без комментариев. А сейчас дайте пройти. Мне нужно работать.

Они не сдвинулись с места, но и не препятствовали ей прокладывать себе дорогу.

Взъерошенная и раздосадованная, Сэм забралась в полицейскую машину без опознавательных знаков и закрыла дверь, пробормотав.

– Гребаные стервятники.

У Хартского здания Сената бросила два четвертака в газетный автомат и вытянула утренний выпуск Washington Post где центральный заголовок объявлял об убийстве сенатора. Ниже – колонка поменьше, заголовок гласил: «Опозоренный детектив назначен на расследование убийства». Сэм издала расстроенный рык, когда слова смешались на странице, как часто происходило от стресса или усталости. Чертова дислексия. Сделав глубокий вздох, попыталась снова, читая медленно, слово за словом, как и тренировалась раньше.

Колонка содержала пересказ облавы, приведшей к смерти Квентина Джонсона, и останавливалась, прямо не доходя до того, чтобы поставить под сомнение компетентность Сэм и ее шефа.

– Здорово, - проворчала она. – Просто здорово.

И, бросив газету в мусор, доехала на лифте на второй этаж, где Фредди ждал ее, наслаждаясь глазурованным пончиком.

– Ты видела газеты? – спросил напарник, смахивая прилипшие крошки тыльной стороной ладони.