Мари Форс - Роковое дело

– Не извиняйся. На самом деле, я хочу об этом поговорить. Только попозже, ладно?

Сэм сглотнула комок при виде напряженного выражения на его красивом лице.

– Ладно.

Он отпустил ее руку и открыл дверцу.

– Увидимся утром.

– Да, – тихо под нос сказала Сэм, когда Ник ушел. – Еще увидимся.

***

Фредерико Круз был настоящим обжорой. Однако, несмотря на его страсть к пончикам, постоянные амурные дела с «Золотыми арками» (фирма «Макдональдс» - прим. пер.), страстное увлечение всеми видами содовой, кроме диетической, он умудрялся сохранять вес в семьдесят семь килограмм и стройную фигуру, обычно облаченную в одну из многочисленных плащей, которым он создает себе образ сурового полицейского.

И по какой-то воле судеб, это вечно объедающееся недоразумение, известное под именем Фредди, был напарником Сэм. В разгаре хаоса в полицейском управлении она зачарованно и завистливо наблюдала, как Фредди поглощал пончик с кремом, запивая колой. Сэм клялась, что одно лишь каждодневное пребывание в компании Круза за последний год прибавило ей десяток лишних фунтов.

– Где мы? – спросила она, когда напарник отставил банку и вытер рот.

– Все еще на первой стадии. Соседи ничего не слышали и никого не видели ни в лифте, ни в коридорах. Я послал парочку дежурных забрать видеозапись – нелегкая задача, могу сказать. Можно подумать, мы собирались заслать к ним Гордона Лидди (журналист, разоблачивший заговор в «Уотергейте» - прим. пер.) или что-то подобное. Пришлось пригрозить им ордером.

– А в чем загвозтка? – спросила Сэм, жадно таращась на второй пончик.

– Неприкосновенность жильцов, обычная мура. Пришлось напомнить им, дважды, между прочим, что в своей квартире убит сенатор, и они что, в самом деле, хотят еще большей неприятной славы, чем уже схлопотали?

– Хорошая работа, Фредди. Продолжай в том же духе, дожми их.

Она всегда приходила после того, как являлся он и замарывал свои руки. В свою очередь, Фредди нудил, что ей нужно иметь жизнь и за пределами управления.

– Учился у лучших. – Сэм скорчила ему гримасу. – Мы также конфисковали в доме сенатора и его рабочем кабинете все: компьютеры, папки и т.д. Сейчас электронщики колдуют над компьютерами. К завтрашнему мы сможем вскрыть файлы.

– Отлично.

– Что у тебя по О’Коннорам?

– Родители все еще в шоке. Тут все совершенно искренне. То же самое с сестрой.

– А что брат?

– Он кажется потрясенным, но говорит, что был с женщиной, имени которой не помнит.

– Ему придется выдать подружку, если он рассчитывает на нее, как на алиби.

– Да он прекрасно об этом знает и вертится как уж на сковородке, – согласилась Сэм, усмехаясь при воспоминании о затруднении Терри О’Коннора и явном неодобрении его отца.

– Он платит за то, что спал с незнакомкой. Представь, как обратиться к тому, с кем спал и даже имя не спросил.

Лицо Сэм залила краска, поскольку воспоминания об одной-единственной ночи с Ником выбрали этот момент, чтобы всплыть на поверхность.

– Легко, Фредди. Не вижу ничего особенного.

– Просто еще один признак моральной деградации в нашей стране.

Простонав, услышав знакомый аргумент, Сэм спросила:

– Есть новости от патологоанатомов?

– Еще нет. Очевидно, они загружены по уши.

– Кто проскочил впереди убитого сенатора?

Фредди пожал плечами.

– Не убивай гонца.

– Это мое любимое занятие.

– А то я не знаю. Парня, что его нашел, проверили? Каппуано?

– Угу. – Сэм благоразумно решила на данный момент не посвящать Фредди в историю своих отношений с Ником. Некоторые вещи сугубо личные, и она не хотела и не нуждалась в недовольстве напарника. Ей и так приходится иметь дело с собственным неодобрением, что вылезли ее старые личные отношения в разгар расследования убийства. – Он работал всю ночь со своей командой, что завтра подтвердится.

– Тогда что дальше?

– Утром допрошу персонал О’Коннора и нанесу визит лидеру меньшинства в Сенате, – ответила она, посвятив Фредди в долгую вражду Грэхема О’Коннора со Стенхаузом.

Напарник поскреб щетину. Ко всем прочим недостаткам, он еще словно сошел с обложки мужского журнала GQ. Жизнь точно несправедлива.

– Интересненько, - протянул Фредди.

– Сенатор О’Коннор заметил, что очень уж подходящее время – канун самого значимого голосования в сенаторской карьере его сына.

– Кто-то не хотел, чтобы прошло это голосование?

– Пока самый реальный мотив, как я погляжу. Когда будем завтра допрашивать персонал сенатора, нужно упирать на обе стороны – политическую и личную. С кем он встречался? Кто мог вставить палки в колеса? Ну, ты знаешь всю эту рутину.

– А что подсказывает нутро, босс?

Фредди знал, что она терпеть не может, когда он ее так называет.

– Не нравится мне политический аспект.

– Вовремя сработано.

– Да, но станет ли политический противник отрезать член и запихивать убитому в рот? – Фредди скорчился от ужаса и прикрыл собственные причиндалы. – Пока не будем придавать это огласке, и посмотрим, куда это нас приведет. Но я ставлю на женщину.

– Знаешь, что не дает мне покоя? - спросил Фредди.

– Что?

– Нет никаких признаков борьбы. Кто-то держит твой член и изображает Лорену Боббит (жена, отрезавшая член мужа. Громкое в Америке дело. – прим. пер.), а ты не сопротивляешься?

– Может, он спал? Не пройдет?

– Если бы меня кто-нибудь схватил за хрен, я бы точно проснулся.

– Побереги мое воображение, ладно?

– Я просто говорю…

– Значит, это был кто-то, кого сенатор знал, при виде кого он не удивился.

– Точно. – Фредди подхватил второй пончик, откусил кусок и с остатками взбитых сливок на нижней губе добавил: – У него там набор мясницких ножей в кухне. И одним из них его пригвоздили к изголовью кровати.

– Значит, убийца появился невооруженным.

– Похоже на то. Да.

Вставая, Сэм заявила.

– Я хочу видеть видеозаписи. Что, черт возьми, они с ними возятся так долго?

***

Ведя машину из «Уотергейта» до своей конторы, Ник поневоле думал, что скажет команде. Они будут ждать от него указаний, ответов на вопросы, на которые нет ответов. Ему прежде всего нужно приготовиться к этому несомненно тяжелому испытанию, а Каппуано продолжал слышать голос Сэм: «Я очень ждала твоего звонка».

Стукнув кулаком по рулю, Ник разразился ругательствами, что было на него не похоже. Словно недостаточно того, что убит Джон. Так еще столкнуться с единственной женщиной из прошлого, которую как ни старался, не смог выбросить из головы, – ну, вот уж не везет, так не везет.

Он знал, что она хотела поговорить о том, что случилось шесть лет назад, и почему они никогда больше не встретились. Он приходил в бешенство при мысли, что ее бывший не передал ей сообщения. Но дать ход последствиям этого открытия в разгаре хаоса, вызванного убийством друга, Ник не мог. Ему понадобится вся сила духа, чтобы иметь дело с Сэм Холланд исключительно на профессиональном уровне, не обращая внимания на личные дела.

Несколько лет назад, когда она не ответила на его звонки, он разозлился и обиделся так сильно, что больше не стал искать встреч, и сейчас понимал, как глупо поступил. Ему поневоле приходило в голову, что для него все могло бы сложиться иначе – для них обоих – если бы Сэм получила его сообщения и ответила на звонки. Были бы они еще вместе? Или уже перегорели бы, как неизбежно происходило со всеми отношениями Ника?

Со всей ясностью, которую не мог ни объяснить, ни понять, он решил, что, наверно, они все еще были бы вместе. Такого притяжения у него ни с кем еще не было, вот почему Ник остро осознавал присутствие Сэм весь сегодняшний день.

Проведя мучительный час со своей горюющей командой, Ник отправил людей по домам с приказом явиться в девять утра на встречу с детективом и чтобы распланировать похороны сенатора. А также наказал им ни с кем не обсуждать ни расследование, ни сенатора и особенно избегать прессы.

Ник опустился в кресло, каждый мускул ныл от усталости после бессонной ночи и выпавшего на долю тягостного дня.

– Ты ел? – спросила возникшая на пороге кабинета Кристина.

Ник задумался. – Ничего с тех пор, как выблевал с утра рогалик.

– Там еще пицца осталась. Хочешь принесу?

Хоть Ник и не был уверен, что сможет что-то проглотить, все равно сказал:

– Конечно, спасибо.

– Сейчас приду.

Пару минут спустя Кристина вернулась с двумя кусками разогретой в микроволновке пиццы.

– Спасибо, - поблагодарил Ник, когда она вручила ему тарелку и баночку содовой. Голубые глаза Крис покраснели, а лицо опухло от слез. – Как ты?

Пожав плечами, она рухнула в кресло по другую сторону стола. – Чувствую себя так, словно из меня выкачали весь воздух, и я не могу дышать.

– Знаю, ты была к нему сильно привязана, - запнувшись, произнес Ник.

Они никогда не обсуждали чувства Кристины к Джону.

– И что хорошего это мне дало?

– Он любил тебя, Крис. Ты же знаешь.

– Как друга и коллегу. И что?

– Мне жаль.

– Как и мне, потому что сейчас мне придется всю оставшуюся жизнь гадать, что бы было, если я набралась бы смелости и рассказала ему о своих чувствах.

– Лично я рад, что ты этого не сделала.

– Конечно, ты рад, – со смешком согласилась она.

– Не из-за работы. Я любил его как брата. Ты это знаешь. Но он недостаточно хорош для тебя. Он разбил бы тебе сердце.

– Наверно, - подтвердила Кристина. – Нет, точно разбил бы.