Мари Форс - Роковое дело

Забыв все клятвы, что давала в машине, в тот момент, как увидела его искаженное горем лицо, Сэм запустила пальцы во влажные шелковистые волосы Ника и прижалась к его члену, натянувшему брюки. Потом двигались куда-то, падали. Она ойкнула и вцепилась в него, когда он опустил их на диван.

Срывая одежду, отчаянно пытаясь добраться до обнаженной кожи, до тесного объятия, до облегчения, они продирались сквозь слои ткани, пока ничего не осталось между ними, кроме неистового желания.

– Ты все такая же, как я помню. – Ник обвел языком ее соски, его руки, казалось, успевали сразу повсюду. – Высокая, гибкая и сильная… нежная во всех нужных местах. – Он с благоговением взирал на ее грудь, которая самой Сэм всегда казалось великоватой, но, похоже, ему нравилось то, что он видел.

Жажда пронзила ее, оставив после себя отчаяние, заставив задыхаться.

– Ник… – Она притянула его, вытянувшись рядом, желая больше каждого вздоха. – Сейчас...

– Презерватив, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Погоди секунду.

Сэм удержала его.

– Я на таблетках. И мы проходим медкомиссию…

– Мы тоже.

Он скользнул рукой ей под плечи, второй подхватил под ягодицы, чтобы Сэм удобно было встретить его.

Сгорая от желания, она развела ноги, чтобы вобрать Ника.

Он пристально смотрел ей в глаза, когда вошел одним резким движением.

Она закричала: оргазм настиг ее, пронзил с бешеной силой. Такого у нее на памяти еще не было.

Ник застыл.

– О, боже, я сделал больно?

– Нет, нет. Не останавливайся. Пожалуйста.

На что уж тут жаловаться. Только бы смотреть на него, чувствовать его. В голове никаких мыслей, кроме только о Нике. Он начал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее, как из последних сил, которые, казалось, опустошали его, тщательно сохранял самообладание. Сэм помнила их последний – и единственный – раз, как он кончил с ней, как потерялся, что, она подозревала, не часто позволял себе.

Крепко держа ее в объятиях, Ник входил и входил в нее, плоть встречала плоть, и этот звук – единственное, что слышала Сэм поверх грохота собственного сердцебиения.

Каждое движение она встречала с равным желанием и, когда он втянул сосок, закричала, настигнутая еще одним оргазмом, от которого Ник рассыпался вместе с ней.

Господи, – прошептал он, когда пришел в себя. – Боже правый. Я даже не предложил тебе что-нибудь выпить.

Сэм засмеялась и крепче сжала объятия, медленно перебирая его волосы, все еще влажные после душа.

– И какой из тебя после этого гостеприимный хозяин?

– Полагаю, дерьмовый,– сказал он, ловко переворачиваясь вместе с ней.

Растянувшись на нем во всю длину, все еще соединенная с ним, Сэм вдыхала теплый мужской запах и наслаждалась уютом сильных рук, крепко ее державших. Почти раздраженно пришлось признать, что у нее даже близко такого не бывало, разве что не считая той ночи, проведенной с ним много лет назад. Какой дурочкой надо было быть, предполагая, что разделенное с ним наслаждение возникнет с кем-нибудь еще. Сейчас она была достаточно опытной, взрослой, пресытившейся, чтобы понять это.

Впрочем, хотя женщина в ней продолжала содрогаться от последствий потрясений и ощущала еще большую дрожь желания, с испугом и отвращением проснулся в душе коп.

– Это была плохая идея, – пробормотала она в грудь Нику.

Он намотал ее локон на палец.

– Это как посмотреть. По-моему, это лучшая идея за все мои последние шесть лет.

Сэм изучающе посмотрела на него:

– Должно быть, в тебе говорит политик.

В замешательстве хмуря брови, он спросил:

– В смысле?

– Как ты всегда умеешь правильно подобрать слова.

Он взял ее лицо в ладони.

– Я не морочу тебе голову, Сэм.

От его милой искренности заныло сердце – от чего-то такого, чего Сэм не хотела признавать.

– Знаю.

Чувства, так переполнявшие ее, были внове, и она сделала то, что первым пришло в голову. Попыталась ускользнуть.

Ник сжал ее, как хрустальную вазу.

– Еще нет. – И так нежно коснулся губ своими, что у Сэм чуть не остановилось сердце. Подступили слезы, которые она отчаянно старалась сморгнуть. – Что такое? – Она затрясла головой. – Сэм.

Несмело встретившись с ним взглядом, она призналась:

– Мне понравилось. Знаю, не должно, из-за всего, что есть… но мне понравилось.

– Секс на диване?

– Угу. – Ей пришлось отвести взгляд. Все было уж чересчур. – Ты. Я. Мы.

– И мне тоже. – Ник нежно поцеловал ее. – Так это значит, что мы теперь вместе?

Страх пронзил ее. Она просто не готова понять всю значимость и принять последствия того, что произошло.

– Почему нужно вешать ярлыки? Почему не принять все как есть?

Еще одна вспышка боли, которую Сэм заметила на его лице, обеспокоила ее больше, чем следует.

– А что это было точно, Сэм? Я хочу от тебя больше, чем просто сексуальное партнерство.

– Прямо сейчас это все, что я могу тебе дать.

Он вздохнул.

– Полагаю, придется взять то, что дают. – Потом провел губами по ее шее, от чего Сэм задрожала. – Мы можем переместиться туда, где поудобнее. В другой комнате есть большая мягкая кровать.

Желудок вдруг пронзила боль, вернув к реальности и напомнив, почему Сэм понадобилось увидеть Ника.

– Нам нужно кое-что обсудить. Это касается расследования.

– Мы поговорим. Могу я сначала просто понаслаждаться еще несколько минут?

Поскольку, похоже, ему это было очень нужно, Сэм разрешила.

– Ладно.

Отвечая обещаниям, кровать оказалась большой и мягкой. Каким образом Ник умудрился затащить туда Сэм, та решила подумать позже, когда в мозгах прояснится. Как же было бы легко, так легко свернуться калачиком рядом с ним и заснуть мертвецким сном. Но сосущее в желудке ощущение послужило настойчивым напоминанием, что ей нужно с Ником поговорить.

– Что не так? – спросил он, когда умелой рукой растирал Сэм напряженную шею.

– Ничего, а что?

– То ты расслабилась, а сейчас опять вся как струна.

– Нам нужно поговорить.

– Да, я тебя слушаю.

– Не могу я работать копом в голом виде.

Засмеявшись он спросил:

– Так прописано в инструкциях?

– Если нет, то стоит прописать.

Приподнявшись и сев, Ник потянулся к кипе одежды, которую сложил в полуметре от кровати, нашел футболку, что была на нем, когда Сэм пришла, и помог ей одеться.

– Лучше?

Закутанная в футболку, источавшую его сексуальный мужской запах, она прильнула к груди Ника.

– Угу, кроме того, что ты еще голый.

– Я не коп. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Рассказывай, Сэм.

На долю секунды ее пронзила тупая боль.

– Что с тобой? – встревожено спросил Ник. – Ты прямо мгновенно побледнела.

– Ничего. – Она попыталась глубоко вздохнуть и потерпела неудачу. – Просто нелады с желудком.

– Какие нелады?

– Беспокоит время от времени. Так, ничего.

– Ты его проверяла?

– Пару раз, - выдавила из себя Сэм.

– Милая, Боже, да у тебя серьезно болит! Чем я могу помочь?

– Дай вздохнуть, – сказала она, пока боль вцеплялась в нее когтями, отчего Сэм тошнило, и она покрывалась потом. – Прости.

– Не извиняйся. – Он прижал ее к себе, так и держал, нашептывая нежные утешающие слова, приносившие облегчение.

Она закрыла глаза, сосредоточилась на его голосе и поплыла по течению. Боль отступила, но после приступа – что самое худшее – Сэм чувствовала себя выжатой как лимон и растерянной.

– Прости.

– Я же сказал, не извиняйся. Тебе нужно с этим что-то делать. Возможно, у тебя язва или еще что. Я могу отвести тебя к моему другу. Он потрясающий врач.

– Кажется, болит, когда я понервничаю, что со мной частенько стало случаться.

– Ты нервничаешь от того, что тебе придется мне сказать?

Она наклонила голову и посмотрела в его карие глаза, которые пристально ее изучали.

– Выходит да.

Ник сел, подсунул под спину подушки и уютно прислонил Сэм к груди.

– Так давай с этим покончим.

– Копы не прижимаются.

– Сделай исключение.

– Думаю, я и так уже сделала несколько исключений , – сухо напомнила Сэм.

– Сделай еще одно.

Прежде чем вернется боль и напомнит, как против нее Сэм бессильна, она сделал еще одну решительную попытку.

– Мне нужно кое о чем тебя спросить. Наверное, ты расстроишься, а я это терпеть не могу, но придется.

– Ладно.

– Была ли вероятность, что Джон гей? Или, возможно, бисексуал?

Она почувствовала, как Ник напрягся, а потом так же быстро расслабился. И засмеялся. Искренне рассмеялся.

– Нет. Не просто нет, а ни единого чертова шанса.

– Откуда ты так уверен? Некоторые прячут это от друзей и семьи…

– Я бы знал. Уж поверь, я бы знал.

– Ты же не знал, что у него был сын.

И еще раз он мгновенно напрягся.

– И ты тоже не знаешь.

– Я почти уверена. Помнишь фотографию?

– И что?

– Его родители солгали. Его кузен Томас, сын Роберта О’Коннора, помнишь? Ему тридцать шесть, темные волосы, темные глаза. – Она села прямо, чтобы видеть лицо Ника. – Конечно, ты должен был слышать, как Джон говорил о кузене своего возраста, верно?

Ник подумал.

– Не скажу, чтобы когда-то слышал. Может, они не были близки. Кажется, Грэхем с братом не очень общались.

– В любом случае, паренек на снимке – не кузен Джона. Мать сенатора солгала мне сегодня, а отец не опроверг. Ежемесячные выплаты – в течение двадцати лет – еженедельные звонки, его родителей я поймала на огромной лжи, поразительное сходство с сенатором… Не нужно быть детективом, чтобы все вместе сложить, Ник.