— Да? Она окрутила отца, заставила его изменить завещание и без приглашения явилась на его похороны. Мне это не представляется робостью, Корди. Она также достаточно хитра, чтобы нанять своим адвокатом этого сукиного сына Стерна.

— На меня не произвело впечатления то, как вел себя Стерн.

— Он позволил ей говорить. Думаю, с его стороны это был очень удачный ход. Не многие юристы для этого достаточно умны. Не стоит недооценивать его, Корди. Он чертовски крепко припер меня к стене по поводу финансового соглашения с Ванессой.

— Любой юрист мог бы «припереть тебя к стене», как ты выражаешься, Роберт, учитывая обстоятельства. Я бы позволил ей сделать свой ход, если хочешь услышать мой совет.

— Вот как? Почему?

— Давай считать, что она на это пойдет — а она, возможно, не пойдет. Но, предположим, пойдет. Она созовет пресс-конференцию, даст несколько интервью, создаст ненадолго шумиху — скандал не национального масштаба, конечно, но это, вероятно, в любом случае произойдет. Дело в том, что чем больше она расскажет газетчикам, тем больше мы будем знать, и тем сильнее мы будем выглядеть в суде.

Роберт Баннермэн зажег сигарету и отрицательно покачал головой.

— Никоим образом, дядя Корди. Во-первых, бабушке это совсем не понравилось бы. И мне тоже. Это чертовски рискованно. Зачем позволять ей делать первый выстрел? Когда у нас будет что-нибудь, что можно использовать против нее, мы сообщим это прессе. До этого же, чем меньше сказано, тем лучше.

— С чего ты взял, будто что-то найдешь. Мне она кажется совершенно открытой книгой.

— Таких не бывает, Корди. Нужно только копнуть поглубже.

— А если ничего не выкопаешь?

— Ищите и обрящете, как выразился бы наш дорогой Эммет.

— Я этого не слышал, Роберт.

— Отлично. Я не собираюсь вступать с юристом в дискуссии по вопросам этики. Мы просто дадим ей то, что она хочет.

— Я не уверен, что это умно.

— Я скажу тебе, что не умно, Корди. Не умно позволять ей являться перед публикой со своей историей, прежде, чем у нас будет собственная. Я должен кучу денег куче людей, и большинство из них давало мне взаймы только потому, что знали: в один прекрасный день я унаследую состояние Баннермэнов, все, без оговорок. Я собираюсь выдвигаться в губернаторы — не читай мне лекций о политике, я о ней знаю больше твоего — и собираюсь победить. Я не могу сделать это без денег, без больших денег, и не получу их, если не оплачу долгов по своей последней кампании. Ты меня понял? Я не желаю, чтоб малышка мисс Уолден, или как там ее проклятая фамилия, сообщила «Нью-Йорк таймс», что она контролирует состояние. Оно мое, Корди, и должно остаться моим Бог свидетель, я ждал этого достаточно долго. — В его глазах блеснула ярость.

— Но не достаточно терпеливо, Роберт. Ты знаешь, что думал твой отец, так же хорошо, как и я.

— Он умер. Нам придется обходиться без его советов. И твоих, при необходимости.

— Не угрожай мне, Роберт, — нервно произнес де Витт.

— Это не угроза. Если мисс Уолден победит, первое, что она сделает, это отберет у тебя, Корди, ведение юридических дел семьи. Ты это знаешь. И знаешь, что Элинор не будет жить вечно. Я — твоя единственная опора, если ты не хочешь гоняться за клиентами на старости лет.

— Я — богатый человек, Роберт, — без особой убежденности сказал де Витт.

— С большими запросами. В любом случае, дядя Корди, если выражаться точнее — у тебя богатая жена. Если бы дорогая тетя Элизабет знала о тебе то, что знаю я… например, о прелестной маленькой квартирке в отеле «Карлайл»… за которую платит она, если бы потрудилась проверить счета твоего траста… Но зачем нам с тобой ссориться? У нас общие интересы. Ты хочешь сохранить в семье свой юридический бизнес. Я хочу сохранить в семье состояние.

Де Витт моргнул.

— Ты не сможешь шантажировать меня, Роберт, — сказал он, но это было пустым сотрясением воздуха.

— Дерьмо! Покажите мне мужчину, который не хочет, чтоб жена считала его верным, и я возьму его за яйца. — Он встал и затушил сигарету. — Передай даме, что мы с ней встретимся.

— Мы? Элинор никогда не согласится. Ты это знаешь.

— Мисс Уолден тоже знает. Она не дура. Скажи ей, что с ней встретятся Сесилия, Пат и я. Этого будет достаточно, чтоб на некоторое время ее утихомирить.

— А если она будет настаивать на встрече с Элинор?

— Да ради Бога, не будет, Корди. У нее достаточно здравого смысла, даже ты способен это заметить. Скажи ей, что бабушка больна. Скажи, что она все еще в трауре. Скажи что угодно, здесь трудностей не возникнет.

— С чего ты взял, будто Сесилия согласится?

— Это мои проблемы. Сесилии придется проглотить пилюлю. Мы покупаем время, вот и все.

Де Витт потеребил усики, словно желая убедиться, что они на месте.

— Я сомневаюсь, умно ли привлекать Сесилию.

— Умно? — Роберт бросил на него взгляд, который большинство людей обратил бы в камень, но де Витт, привыкший к нему, просто слегка покраснел.

— Я имею в виду — в ее душевном состоянии.

— Если она может выдерживать несколько тысяч голодающих угандийцев в течение года, сможет выдержать один час с мисс Уолден.

Де Витт собрал всю свою храбрость, надул щеки, выдохнул, и смирился.

— Возможно, — медленно произнес он, потом зачастил: — Думаю, тебе подобает держаться подальше от этой молодой женщины. Лучшая стратегия — опротестование завещания. Это слабый документ. Очень уязвимый, с моей точки зрения.

— Вот как? — Голос Роберта был холоден. — А что думает Букер?

— Я не консультировался с Букером.

— А я консультировался. Он, кажется, считает, что завещание могут утвердить.

— У меня в таких делах больше опыта, чем у Букера. Судьи ненавидят документы, которые не составлены юристами.

— А если мы проиграем? — Тон Роберта ясно выражал, что именно он думает о поражении.

— Мое профессиональное суждение — нет.

— Забудь свои профессиональные суждения, раз существует вероятность, что мы проиграем.

— Такая вероятность есть всегда, — неохотно пробормотал де Витт. — Но очень малая, с моей точки зрения.

— Меня не волнует, насколько она мала, Корди. Мне нужна уверенность. А не решение, которое зависит от того, как какой-нибудь запродавшийся демократам судья относится к рукописным завещаниям. Особенно, когда замешан республиканский лидер, выдвигаемый в губернаторы.

— Лидер?

— Я поставил целью стать лидером, Корди. Сейчас не время затевать затяжной судебный процесс по опротестованию завещания. Нужно заняться браком, Корди.

Если брак не законен, завещание ничего не стоит. Оно даже не существует.

— Я это превосходно сознаю, Роберт. Мы прочешем этот брак частым гребнем, начиная с Джека.

— Роди Бога! При чем тут Джек?

— Он засвидетельствовал брак. Нужно доказать, что Артур не отвечал за свои действия. Он мог, например, быть слишком пьян, чтоб даже сознавать, что он делает.

— А если не был? Вспомни, их поженил судья.

— Все равно, возможность есть. Ее можно развить.

— Это долго. Это ненадежно. И я не думаю, что присяжные сочтут женитьбу на девице Уолден доказательством умственной неполноценности. Во всяком случае присяжные-мужчины, принимая во внимание такие ноги, как у нее. Проблема в том, что в действительности мы ничего о ней не знаем. — Он побарабанил пальцами по столу, потом встал и принялся расхаживать по комнате, как заключенный по камере. — Пошли Букера в Иллинойс.

— Букера? В Иллинойс? Зачем? Твой отец и девица Уолден поженились здесь.

— Потому что она приехала из Иллинойса, Корди.

— Позволь мне напомнить, Роберт, что Элинор велела тебе держаться в стороне!

— Если она не узнает, это никому не повредит. А ты ей ни слова не скажешь, или я торпедирую твою сексуальную жизнь с такой скоростью, что ты и охнуть не успеешь! Здесь мои ребята могут узнать о мисс Уолден все — от размера ее лифчика до имен и адресов всех ее любовников, но не думаю, чтоб они сумели работать так же удачно в каком-нибудь Богом забытом фермерском городишке на Среднем Западе.

— С чего ты взял, что Букер будет лучше? И что ты собираешься искать?

— Я не знаю, что искать, однако за что-то всегда есть возможность зацепиться. А Букер — лучшая кандидатура. Он — юрист, он умен, у него хорошие манеры, он действует не агрессивно и не навязчиво. Послушай, уж если он смог заставить Сесилию влюбиться в себя, то друзей и родственников мисс Уолден сумеет разговорить без особого труда. Он выглядит честным.

— Он и впрямь честен.

— Он также честолюбив. Если у него под носом замаячить возможностью старшего партнерства, думаешь, это его не вдохновит?

— Еще слишком рано предлагать Букеру место старшего партнера.

— Да брось. Если бы Сесилия вышла за Букера, тебе все равно пришлось бы сделать его старшим партнером. Кроме того, тебе и не нужно ничего ему обещать. Просто осторожно затронь эту тему. Предоставь Букеру возможность самому сложить два и два. Я сам всегда смогу обронить намек.

— Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мои дела, Роберт.

Роберт перестал ходить и взглянул на де Витта так, словно потерял к нему всякий интерес.

— Это понятно, — скучающе произнес он. — Действуй, как сочтешь нужным, дядя Корди. Но для страховки пошли Букера в Иллинойс, и дай ему найти то, что мы можем использовать.

— Ты говоришь так, будто уверен, что он обязательно нечто найдет.

Роберт замер, взявшись за дверную ручку.

— Да? Все, что я знаю о ней, мне известно из выпусков новостей. Она в семнадцать лет уехала из дома в большой город.