Она отбыла в свой час, а я не теряла надежды, что Редверс еще заглянет в магазин. Но время шло, и я недоумевала, почему он не появляется, коль сам сказал, что пришел взглянуть на меня. Может, уже отплыл?

Это произошло под вечер, назавтра после отъезда тети Шарлотты. Я заперла лавку и, вернувшись в Дом Королевы, сидела у себя в комнате, когда ко мне влетела запыхавшаяся Элен и выпалила, что пришел джентльмен, который желает видеть меня.

— Что он хочет?

— Видеть вас, мисс, — расплылась Элен. — Это капитан Стреттон из Замка.

— Капитан Стреттон из Замка! — глупо повторила я, оглядывая себя в зеркало. На мне была серая кофта, которая не очень мне шла, волосы разлохматились.

— Я могу сказать, что вы спуститесь через десять минут, мисс, — заговорщицки предложила Элен. — Вы ведь не хотите, чтобы он подумал, что вам не терпится.

— Может, он пришел посмотреть что-то из мебели, — сказала я неуверенным голосом.

— Так я ему скажу, мисс, — повторила Элен.

Она ушла, а я бросилась к платяному шкафу, достала голубое шелковое платье, которое когда-то привез мне из Гонконга отец. Оно было сшито много лет назад тамошним портным и не соответствовало моде, но мне нравился материал. Кроме того, у ворота имелись бархатные рюши, которые, я надеялась, были мне к лицу.

Я быстро переоделась, поправила прическу и побежала вниз.

Он взял обе мои руки в легкой непринужденной манере, которую можно было счесть чересчур вольной, но я предпочла признать обаятельной.

— Простите мое вторжение, — заговорил он. — Я пришел попрощаться.

— Уже отбываете?

— Завтра.

— В таком случае могу вам пожелать только одного: счастливого плавания.

— Спасибо. Надеюсь, вы как-нибудь вспомните обо мне, может, даже помянете в молитве за тех, кто в море.

— Надеюсь, вам не потребуется моих молитв.

— Когда вы лучше меня узнаете, поймете, что я в них больше всего нуждаюсь.

«Когда вы лучше меня узнаете!» Я и так была возбуждена — а эти его слова привели меня в восторг. Несмотря на то что отплывал, он говорил: когда лучше его узнаю…

— Вы производите впечатление очень независимого человека.

— Думаете, такие в самом деле бывают?

— По крайней мере, некоторые из нас.

— А вы?

— У меня еще не было случая убедиться, — ответила я.

— Вас всю жизнь баловали?

— Едва ли. Но ваш вопрос заставил меня лишний раз почувствовать, что я еще не была себе хозяйкой. Однако что за глубокомысленные разговоры. Не угодно ли присесть?

Он огляделся вокруг, и я засмеялась.

— Точно так же чувствовала себя я, когда попала сюда впервые. Садясь в кресло, спрашивала себя, не сидели ли в нем до меня мадам Помпадур, Ришелье или Талейран.

— Такое никогда бы не пришло в голову невежде вроде меня.

— Пойдемте в гостиную моей тети. Она более… обитаема. То есть если у вас есть немного времени.

— Я снимаюсь в семь утра. — Он снова загадочно глянул на меня. — Вообще-то должен был отплыть раньше.

Смеясь, я провела его заставленными комнатами наверх. Его заинтересовали кое-какие китайские предметы, незадолго до того приобретенные тетей Шарлоттой. Не понимаю, как она ухитрилась втиснуть их в свою гостиную.

— Да, тетя Шарлотта расщедрилась, — рассказала я. — Они принадлежали человеку, недавно вернувшемуся из Китая. Он был коллекционером. — Я была возбуждена его приходом и говорила не переставая. — Вам нравится этот шкаф? Мы его называем двойным. Замечательная лакировка. Посмотрите, как инкрустирован слоновой костью и перламутром. Бог знает, во что он ей стал. И сумеет ли найти покупателя.

— Вы так много знаете.

— Это ничто в сравнении с моей тетей. Но я учусь. Только для этого требуется целая жизнь.

— Но в жизни есть много другого, что стоило бы узнать, — серьезно заметил он.

— Вы, наверное, все знаете про моря и корабли.

— Знать все невозможно.

— Правда? Однако куда мне вас посадить? Вам будет удобно на этом крепком испанском стуле.

Он улыбнулся.

— А что сталось с секретером, который вы приобрели в Замке?

— Тетя продала. Не помню, кто был покупатель.

— Я не о мебели пришел говорить, — вдруг сказал он.

— О чем же?

— О вас.

— Вряд ли во мне есть что-либо интересное — исключая это.

Он оглядел комнату.

— Такое впечатление, будто и вас хотят сделать экспонатом.

В наступившей паузе я услышала все наши часы, и у меня вырвалось:

— Да, я и сама этого боюсь. Представляю себя постаревшей, узнавшей все, что знает тетя Шарлотта, и навсегда оставшейся в этом доме. Как вы выразились, экспонат.

— Но этого не должно быть, — сказал он. — Надо жить сегодняшним днем.

— Хорошо, что вы зашли в свой последний вечер.

— Я должен был зайти раньше, но… — Я ждала продолжения, но он замолк. — Я о вас слышал, — переменил он тему.

— Вы слышали обо мне?

— Мисс Брет-старшую в Лэнгмуте хорошо знают. Я слыхал, она жестко торгуется.

— Это вам сказала леди Кредитон.

— Ей даже показалось, что чересчур жестко. Это было в тот раз, когда мы впервые увиделись. А что вы обо мне знаете? — спросил он.

Я боялась повторить, что слышала от Элен: вдруг это была неправда.

— Слышала, что вы из Замка, но не сын леди Кредитон.

— Значит, знаете, что мое положение было двусмысленным изначально. — Он усмехнулся. — С вами я могу говорить на эту не вполне деликатную тему. Поэтому мне приятно ваше общество. Вы не из тех женщин, которые отказываются обсуждать тему, только потому что это не принято.

— Значит, это правда?

— Да. Сэр Эдвард был моим отцом. Меня воспитывали как хозяйского сына, хоть и не совсем на равных со сводным братом. Резонно, не правда ли? Однако это сказалось на моем характере. Всегда и во всем я стремился превзойти Рекса, словно хотел доказать: «Видишь, я не хуже тебя». Как, по-вашему, это извиняет мальчика за его заносчивость, желание выделиться, привлечь внимание, взять верх? Рекс на удивление терпим. Далеко мне до него в этом отношении. Впрочем, ему не было нужды самоутверждаться. Его и без того признавали первым.

— Надеюсь, вы не из тех, кто на всю жизнь остаются драчливыми мальчишками?

— Нет, — засмеялся он. — Наоборот, то, что я потратил так много сил, пытаясь убедить других, что не хуже Рекса, кончилось тем, что я сам в это поверил.

— Вот и хорошо. Мне никогда не нравились люди, которые сами себя жалеют. Может, это оттого, что было время, когда и мне казалось, что жизнь обошлась со мной слишком сурово. Это было сразу после смерти мамы.

Я рассказала про мать, какой она была красавицей, какие строила планы на мое будущее, как мы с отцом ее обожали. Незаметно я перешла и к его смерти, рассказала, как осталась круглой сиротой на попечении тети Шарлотты. Я необычайно оживилась. Так на меня действовал он. Я почувствовала себя интересной, привлекательной, остроумной и была счастливее, чем когда-либо в жизни после смерти мамы. Нет, даже счастливее, чем до того. Мне хотелось, чтобы вечер никогда не кончался.

Раздался тихий стук в дверь, и вошла Элен с заговорщицким блеском в глазах.

— Я пришла сказать, мисс, что скоро будет готов ужин, и если капитан Стреттон останется, то минут через пятнадцать я могу подавать.

Он с восторгом принял приглашение. Я отметила, как зарделись щеки Элен, когда его взгляд задержался на ней. Неужели он и на нее действовал так же, как на меня?

— Спасибо, Элен, — поблагодарила я, тотчас устыдившись своей ревности.

Нет, дело было не в ревности: просто я догадалась, что его обаяние распространялось не только на меня. Он был наделен им в таком избытке, что мог расточать его даже на служанку, явившуюся звать к столу. Или я преувеличивала его интерес?

Элен накрыла в столовой, даже дерзнула зажечь свечи в паре золоченых подсвечников изысканной резьбы — семнадцатый век — и поставила их по краям стильного стола (Регентство!). Напротив друг друга стояла пара шератоновских стульев. Стол смотрелся восхитительно.

Вокруг нас неясно вырисовывались контуры шкафов, кресел, сервантов, заставленных фарфором и веджвудским фаянсом, но свечи, освещавшие стол, словно уносили его прочь из комнаты. Незабываемое зрелище!

Это было похоже на сон. Тетя Шарлотта никогда не принимала. Что подумала бы она, мелькнуло у меня в голове, если бы могла нас видеть, и я невольно представила, какой могла бы быть наша жизнь без тети Шарлотты, но тотчас прогнала эту мысль. К чему вспоминать о ней в такой вечер?

Элен оказалась на высоте. Я представила, что она будет говорить завтра мистеру Орфи. Недаром же повторяла, что пора мне хоть чуточку «попробовать жизни». Видимо, в ее представлении, в этом и состоял ее вкус.

Суп она подала в супнице с темно-синим цветочным орнаментом и тарелках того же сервиза. Сладкий ужас охватил меня при мысли, что мы едим с такой дорогой посуды. На второе должна быть холодная курятина. Я была благодарна судьбе за то, что тете Шарлотте предстояло отсутствовать еще сутки, и мы успеем восполнить запасы. Тетя Шарлотта сама ела мало и держала и нас на скудном пайке. Но Элен сотворила поистине чудо, приготовив вкусное соте из отварного картофеля и салат из сыра и цветной капусты под луковым соусом. В этот вечер Элен показала себя с неизвестной до тех пор стороны. Или мне показалось, что все имело другой вкус?

Мы вели разговор, а раскрасневшаяся и похорошевшая Элен то и дело заглядывала, поднося и унося угощения. Я была уверена, что Дом Королевы не знал счастливее зрелища, даже когда принимали Елизавету. Я дала волю воображению. Мне чудилось, что сам дом на моей стороне, что он рассеивал сумрачные тени над старинным стильным столом, за которым я принимала своего гостя.