— И только?

— И разумеется, доказать, что я честный человек.

— И вы сумеете это сделать, только обнаружив злополучные бриллианты?

— Думаю, они на морском дне. Что я хочу выяснить, так это кто уничтожил корабль.

— Эти люди убеждены, что все сделали вы.

— Потому и хочу доказать обратное.

— Но как?

— Найдя виновного.

— Есть хоть какая-то надежда?

— Всегда есть надежда. Каждый раз, заходя на Коралл, я верю, что найду разгадку.

— Но корабль потерян — и вместе с ним бриллианты. Что вы можете сделать?

— Есть кто-то где-нибудь в мире — скорей всего, на острове, — кто знает ответ. Рано или поздно я его найду.

— Вы считаете, ответ нужно искать на Коралле?

— У меня такое чувство, что он должен быть там.

Вдруг я повернулась к нему.

— Я попытаюсь найти. Когда «Невозмутимая леди» отчалит от берега и мы останемся одни, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы доказать вашу невиновность.

— Значит, вы сами в нее верите? — улыбнулся он.

— Мне кажется, — медленно выговорила я, — вы способны заставить меня поверить всему, чего захотите.

— Странное, однако, утверждение — словно вы мне верите против воли.

— Нет-нет. Именно воля и заставляет меня верить, потому что я этого хочу.

— Анна…

— Да?

Его лицо было совсем рядом. Я любила его — и знала, что он любит меня. В самом деле знала? Не был ли это еще один пример того, как воля заставляет верить в желаемое?

— Я все время думала о вас в Бомбее. Как мне хотелось, чтобы рядом были вы. А Каллум… Он неплохой человек, но…

Я протянула руку — он взял ее. И вдруг тихо высказал ту мысль, которая все время была у него на уме:

— Анна, ничего не делайте сгоряча. Подождите.

— Чего ждать? — вмешался неожиданно появившийся Эдвард. — И почему вы держите друг друга за руки?

— Уместное напоминание, — сказала я. — Нам пора идти мыть руки перед обедом.

И, страшась своих чувств, поспешно скрылась.

На палубе Гарет Гленнинг и Рекс Кредитон играли в шахматы. Шантель не выходила из каюты Моник, которой опять сделалось плохо накануне ночью. Миссис Гринелл, загнав в угол миссис Маллой, без умолку трещала о внучатах.

— Конечно, проказник. Но мальчики есть мальчики, а ему только шесть лет. Я так и сказала, когда прощались: к нашему возвращению в Англию ты будешь настоящий маленький мужчина.

Миссис Маллой бормотала что-то сонное.

На краю палубы Эдвард и Джонни гоняли теннисный шарик на зеленом столе, за сеткой, предохранявшей шары от выпадания за борт, сквозь которую мне удобно было присматривать за ними. Я держала на коленях книгу, но не могла сосредоточиться на чтении. В мыслях была полная сумятица. В ушах раздавалось одно слово: «Подождите».

Он никогда не заговаривал со мной о своей женитьбе, ни разу не упоминал о том, что страдал из-за нее. Только благодаря Шантели я знала, что брак был ужасно неудачным. Шантель выслушивала признания Моник, жила вблизи них, сопровождая больную, бывала в капитанских покоях.

— Удивляюсь, как он не убьет ее, — как-то призналась она. — Или она его. Она намеренно себя заводит. Однажды в моем присутствии схватила нож и кинулась на него. Разумеется, ничего серьезного. Ей не хватило сил даже на полный вдох, не говоря уже о том, чтобы всадить нож в грудь крепкого мужчины. — Шантель сколько угодно могла шутить на эту тему — мне было не до смеха. — Видишь ли, — продолжала она, — его заманили в ловушку и вынудили на ней жениться. Что ему представлялось легкой интрижкой, на поверку обернулось серьезным. Пришлось жениться. Какая-то старуха нянька пригрозила навлечь на него проклятие, если не женится. Моник сама мне рассказывала. Нельзя быть капитаном, если ты проклят.

Я не стала говорить, что уже слышала об этом.

— Был ли уже тогда зачат Эдвард или нет, покрыто мраком неизвестности. Недаром сказано, дорогуша моя: грешишь вдвоем — расплачиваешься поодиночке. По крайней мере, если схватят за руку. Что до бедняжки Моник, то она, как и прежде, обожает своего капитана. Пишет ему пылкие письма. Я только и знаю доставлять их наверх в его каюту. Кроме меня, никому не доверяет. Сколько страсти в этой Моник! Хоть за это мог бы быть к ней добрее. Она долго не протянет.

Я согласилась, что положение было безвыходным, даже трагичным.

— Ничего особого, будь она сильной, здоровой женщиной.

Мне было тяжело слушать рассуждения Шантели. Временами я искренне сожалела, что мы не остались в Англии — обе: и я, и она.

Так я сидела на палубе, слушая перестук шарика по зеленому столу, резкие, то ликующие, то протестующие выкрики мальчиков, скользя невидящим взглядом по странице, то и дело возвращаясь к прочитанному и опять поднимая глаза на резвившихся в воде дельфинов и летучих рыб.

Дул легкий теплый бриз — верно, он и донес до меня с такой ясностью голоса. Они шли от шахматного столика. Никогда я не слышала от Рекса таких сильных выражений.

— Ты… дьявол.

Это могло быть адресовано только Гарету Гленнингу; трудно было представить кого-либо, меньше его смахивавшего на дьявола. «Должно быть, поставил ему мат», — вяло подумала я. Но как резко выразился! Тут донесся смех Гарета: он был дразнящий, насмешливый.

Верно, я прикорнула, и мне почудилось. Просто они играли в любимую игру и слегка повздорили, когда Гарет в очередной раз победил.

«Скоро, — подумала я, встряхнувшись, — мы прибудем в Сидней, и все разом переменится. Почти все сойдут на берег: Рекс, Гленнинги, миссис Маллой… Останемся только Эдвард, Шантель, Моник да я. А когда достигнем Коралла, все опять поменяется, но мне не суждено этого видеть».

На горизонте показался корабль: попутный ветер надувал его паруса. Мальчики кинулись к борту.

— Янки-клипер! — кричал Эдвард.

— Китайский клипер! — перечил ему Джонни.

Так они спорили, позабыв про теннис. Эдвард хвастал перед приятелем превосходством познаний, почерпнутых у самого капитана.

Мимо продефилировала мисс Рандл, подвязав шифоновой лентой к подбородку необыкновенно широкую шляпу, чтобы предохранить цвет лица: неблагодарное, по мнению Шантели, занятие.

— Здравствуйте, мисс Брет. — В самом тоне, каким она выговаривала мое имя, слышался укор. — Ничего не имеете против, если я присяду рядом?

Я имела, однако смолчала.

— О, Господи! — Ее глаза вперились в миссис Маллой. — Каково ей будет расставаться с помощником!

— По-моему, обычные приятельские отношения из тех, что всегда складываются за время долгого морского путешествия.

— По-моему, вы слишком снисходительны, мисс Брет.

Чего я не могла сказать о ней.

— Однако ж… — Она красноречиво хихикнула: недомолвки были ее привычным способом выражаться. — А вы, значит, остаетесь и после того, как мы сойдем.

— Да, ненадолго: пока не прибудем на Коралл.

— В вашем полном распоряжении останется команда — и капитан. Впрочем, не совсем так. Вам-то придется делиться кое с кем еще. Как чувствует себя бедная миссис Стреттон?

— По сведениям сестры Ломан, она в своей каюте.

— Бедняжка! С чем приходится мириться — трудно представить!

— Это вам трудно представить? — с издевкой спросила я.

— Не дай Бог такого мужа! Как улыбался, когда мы здоровались…

— Неужели?

— Прирожденный донжуан. Да, ничего не остается, кроме как пожалеть ее… и всех, кому он пытается кружить голову. Ясное дело, люди сами должны иметь голову на плечах и чуточку скромности. Но что поделаешь… Меня вообще поражают люди. Взять хоть вашу подругу сестру Ломан и ээ… — Она оглянулась на Рекса. — И на что только она надеется?

— Никто никогда не знает наперед, во что могут вылиться дружеские отношения. Иначе это была бы не дружба, а нечто иное…

— Вы, я вижу, на все имеете ответ. Недаром гувернантка. Эти мальчишки… Как орут! Неужели нельзя приструнить? Вот когда я была молодая…

— Старость неизменно уступает молодости, — привела я кстати пришедшую на ум библейскую мудрость, взяв пример с Шантели, которая любила щегольнуть красивой цитатой, хоть и часто перевирала, как, вероятно, случилось на этот раз и со мной.

— Гм, — пробрюзжала она.

— В самом деле янки-клипер! — взвизгнул Эдвард. — Сейчас спрошу капитана.

И, увлекая за собой Джонни, кинулся к мостику.

— Эдвард, — остановила я его, — ты куда?

— К капитану. Хочу посмотреть в эту его замечательную штуку — ну, через которую ясно видно вдаль.

— Ты в нее смотрел? — поддразнивал Джонни.

— Да, один раз, даже два. Правда, смотрел, Анна? В тот раз, когда мы там были вместе. Ну, помните, когда капитан держал вашу руку и просил подождать. Вот когда я смотрел. Я еще спросил капитана, и он ответил, что это янки-клипер.

Мисс Рандл едва сдерживала возбуждение.

— Сейчас нельзя, — сказала я. — Вы ведь в теннис играете. Сначала докончите партию.

— Но…

— При встрече опишешь, что видел, капитану. Возможно, он покажет тебе картинки, и ты узнаешь, какой видел корабль.

— У него там очень много картинок, правда, Анна?

— Правда, — подтвердила я, — и мы как-нибудь попросим его показать их вам обоим. Но вы должны помнить, что он очень занят, отвечает за корабль. Так что отправляйтесь доигрывать партию в теннис, а экскурсию на мостик мы отложим на потом.

Так мы остались на палубе. Встречное судно скрылось за горизонтом, в воде весело резвились дельфины. Рекс с Гаретом сосредоточенно сидели над шахматной доской, миссис Маллой и миссис Гринелл дремали, а мисс Рандл поспешно удалилась. Очевидно, искала кому нашептать о последнем своем разоблачении.