До чего же незначительным кажется пистолет, когда он не направлен тебе в лоб.

18

Дорогая Молли!

Как отразится на моей карме праведный поступок, совершенный по неправедной причине? Или то, что делаешь, чтобы угодить любимому человеку, а не потому, что того требует закон, культура или хотя бы организация, в которой работаешь, ничего не стоит? А может, напротив, в этом случае достойный поступок заслуживает двойной награды? Или же то, что требует оправдания, и вовсе не стоило совершать?

Стремящаяся к благой цели


Донован с равной подозрительностью смотрел на меня и на пистолет. Трисия по-прежнему находилась по ту сторону прилавка, пытаясь успокоить страшно разволновавшихся старушек, и мне приходилось в одиночку держать оборону против ее нового приятеля и его впервые появившегося на горизонте напарника, худого сиплого парня по фамилии Новатны, который для своих тридцати с небольшим выглядел слишком потрепанным. Неужели на него так действовало общество коллеги?

И блузку, и пистолет копы уже поместили в специальные пластиковые пакеты и теперь думали, стоит ли вызывать криминалистов для более тщательного осмотра магазина. К их крайнему неудовольствию, в приеме вещей не было никакого порядка. Если вещи не отличались особой ценностью, дарителям выдавали справку с весьма неопределенным текстом, например «Три пакета с одеждой» или «Две коробки с постельными принадлежностями». Мелкие детали оставляли для налоговой службы. Люди заполняли карточки, куда вписывали свои имена, адреса и номера телефонов, но удостоверять эти сведения не требовалось. Как правило, такие справки пригодны скорее для Службы внутренних доходов, чем для Полицейского управления Нью-Йорка.

Еще больше осложняло дело то, как размещались принятые вещи. Как теперь было известно нам с Трисией, пакеты просто складывались вдоль стены, пока в магазине не появлялись более юные и крепкие помощники, способные распаковать, рассортировать и разместить дары по полкам. Так что если даже человек сообщил о себе правду, сложно было решить, какая справка к какому пакету относится.

Утверждение, что я видела Линдси в похожей блузке, ничего не меняло, ведь эта вещь вовсе не была уникальной. А учитывая, что блузку облили духами, на которые у Линдси была аллергия… хотя это она так говорила. Но какими бы неубедительными ни казались мои доводы, я стояла на том, что найденный пистолет — орудие убийства, а убийцу следует как можно скорее передать в руки правосудия.

И тем не менее Донован смотрел на меня, болезненно щурясь:

— Что именно вы здесь делаете?

— То, что должна делать, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало искренне и без негодования. Не скрою, сначала у меня мелькнула другая мысль: заплатить, сколько положено, забрать пакет с блузкой и пистолетом, а дома спокойно разобраться и в пакете, и в собственных мыслях, прежде чем решать, что делать. Но потом я поняла, насколько важна такая улика, как пистолет, ведь именно из этого пистолета стреляли в Гарта. В недавнем прошлом я слишком вольно обращалась с уликами, но теперь узнала, чем это чревато, когда дело оказывается в суде. Не хотелось повторять прежних ошибок.

Но по какой-то причине Донован никак не мог этого уразуметь:

— Объясните, как получилось, что вы нашли орудие убийства здесь, в магазине подержанных вещей, после того как мы два месяца искали его во всех мыслимых местах, но так и не обнаружили?

— Я зашла сюда не за этим, — снова терпеливо и вежливо пояснила я, — просто не хотела, чтобы меня заметила Линдси. Потом я учуяла запах духов и подумала, что это неспроста. Вот и начала рыться в пакетах.

Мне казалось, я излагаю основные события лаконично и в том порядке, в котором они происходили, но Донован заставлял меня повторять мой рассказ снова и снова, пока его напарник не переместился за прилавок, чтобы еще раз поговорить с Трисией и пожилыми дамами.

— Молли, вы меня разыгрываете? — спросил Донован. В его голосе и выражении лица чувствовалась злость.

Его слова меня сильно задели, и я на некоторое время замолчала. Было непонятно, провоцирует он меня или правда в чем-то подозревает, поэтому стоило проявить осторожность.

— Уважаемый мистер Донован, несмотря на то что прежде у нас бывали разногласия, — сказала я профессиональным тоном, — я всегда старалась быть максимально полезной.

— Тогда на что я трачу свое драгоценное время? Вы полагаете, я поверю во все эти сказки, которые вы сочинили на пару с Малкахи?

Это двойное обвинение было еще более оскорбительным: он подозревал меня в том, что я хотела заманить его в ловушку, расставленную вместе с Питером. Впрочем, я предпочла не отвечать ему грубостью на грубость.

— Проверьте пистолет. Если Гарта убили не из него, я принесу извинения, ну а если из него, извиняться придется вам.

— Мне придется разве что отвезти вас в отделение, — еще больше разозлился он и схватил меня за локоть.

— То есть?

— Эту свою абсурдную историю вы подробно изложите в официальном заявлении, чтобы я не выглядел дураком.

— А не лучше ли вам поговорить с Линдси? — сказала я, из последних сил сохраняя самообладание.

— Чтобы вызвать ее на допрос, нужны более серьезные основания, чем эта ваша версия.

Как ни странно, я проявила не свойственную мне покладистость и кивнула:

— Ладно.

Трудно было определить, разозлило ли его мое желание помочь следствию или разочаровало.

— Что ж, тогда пойдемте.

Он внимательно следил за мной, очевидно, считая, что я блефую, но я кивнула в сторону Трисии:

— Могу я сказать подруге, что ухожу?

Он не возражал, но Трисия уже сама спешила к нам:

— Что происходит?

В самых дипломатических выражениях, которые только пришли мне в голову, я обрисовала ситуацию, и Трисия твердо заявила:

— Я еду с вами.

— В этом нет необходимости, — попытался заверить ее Донован. — Вашу подругу ни в чем не обвиняют, я просто хочу получить от нее письменное заявление…

— Я с вами, — повторила Трисия тоном, в котором звенела сталь.

— Что ж, в таком случае поспешим, потому что сегодня вечером мы все присутствуем на гала-представлении. — Я радостно улыбнулась Доновану, но Трисия смотрела на него все так же сурово, и я даже подумала, что ее приглашение вот-вот потеряет силу.

Новатны остался в магазине, чтобы успокоить старушек и завершить осмотр, а мы в сопровождении Донована отправились в полицию. Между прочим, в то же отделение, где работал Кайл. Я гнала от себя эту мысль, но навстречу нам стали попадаться сотрудники, с которыми я познакомилась, когда Кайл приглашал меня на корпоративные вечеринки. Правда, мое появление никого из них не шокировало, а это означало, что Кайл пока не объявил меня персоной нон грата. Однако несколько человек все же остановились и с интересом наблюдали, как мы с Трисией следуем за хмурым Донованом в комнату для допросов, и привлекали их явно не наши наряды.

Все прошло почти гладко. Трисия села рядом со мной и внимательно вслушивалась в каждую реплику Донована, стараясь понять ее истинный смысл. И хотя лицо ее оставалось бесстрастным, я чувствовала ее поддержку.

Мы с Донованом вели себя вполне цивилизованно: выполнили все формальности и внесли ясность во все вопросы. Именно так все и должно происходить в кабинете следователя — сухо и профессионально. И лишь изредка я на пару секунд отвлекалась, пытаясь представить дальнейшие события: придет ли, несмотря ни на что, на гала-представление Донован, будет ли там Линдси и купила ли она новые туфли. Даже излагая, как мне удалось обнаружить орудие преступления, по моему убеждению принадлежавшее Линдси, я сознавала, что моя версия неполна и основана на догадках. И все же чутье подсказывало мне, что она замешана в убийстве. В то же время я понимала, что Донован обязан следовать жестким правилам, потому что догадки и озарения в суде не пройдут.

Когда мы поднялись, чтобы уйти, я собиралась сказать ему что-нибудь приятное о том, как хорошо мы вышли из положения, но то, что произошло в этот момент, начисто перечеркнуло достигнутое. Донован открыл дверь, и тут в помещение заглянул Кайл со словами: «Слыхал, дело приняло любопытный поворот…» Заметив меня, он замолчал, не договорив. Очевидно, тот, кто сказал ему о «любопытном повороте», не упомянул обо мне. У всех возникло неприятное ощущение, которое появляется, когда люди замолкают при твоем появлении, а это может означать лишь одно — разговор, причем не самый лестный, шел именно о тебе.

— Привет, Кайл, — сказала Трисия, как всегда готовая встать на мою защиту.

— Трисия, — произнес Кайл без малейших эмоций.

Страшно хотелось спросить, как у него дела, где он был, когда мы помиримся, но я смогла выдавить из себя только «здравствуй».

Он ответил кивком, который, как и голос, не выдавал никаких эмоций, повернулся к Доновану и спросил:

— Что тут происходит?

— Похоже, любопытный поворот в деле — это я, — пришлось мне пояснить.

Кайл начал теребить свою нижнюю губу, потом взял себя в руки, после чего засунул их в карманы со словами:

— Ничего удивительного.

— Я обнаружила пистолет, который, как мне кажется, связан с убийством Хендерсона, поэтому и позвонила детективу Доновану, — сказала я, чувствуя себя юной участницей соревнований по орфографии, которая облегченно вздыхает, узнав слово, предложенное в полуфинале.

Я не знала, как отреагирует на это Кайл, но совершенно не ожидала увидеть на его лице приятное удивление, скорее вызванное тем, что я поступила правильно, чем тем, что я нашла важнейшую улику.

— Вот умница, — сказал он тихо.

— Давайте-ка дождемся результатов баллистической экспертизы, — подал голос Донован.