Быстро взвесив возможные варианты, я выбрала доброжелательную улыбку.

— А не пора ли нам всем отправляться по домам? — сказала я, покосившись на Венди, которая продолжала тихо всхлипывать. Линдси задумчиво кивнула, словно обдумывая мое предложение, но мне не терпелось уйти. И не только потому, что я мерзла в мокрой блузке. У меня неприятно сосало под ложечкой: головоломка не складывалась так, как я рассчитывала. Надо срочно сбежать подальше от рыданий Венди, материнских забот Линдси, какофонии минувшего дня и хорошенько поразмыслить.

— Отличная мысль, — подхватила Трисия, — а то ты точно подхватишь простуду. Или заведешь кучу новых ухажеров.

Аарон вежливо отвел глаза, а я попыталась представить, насколько прозрачной стала моя блузка.

— Вы отвезете ее домой? — спросила я у Линдси, чтобы хотя бы с ней не портить отношения.

— Мне не впервой, — произнесла она с терпеливой улыбкой.

— Венди… — обратилась было я к плачущей девушке, но она вдруг поднялась, величественно смахивая волосы с заплаканного лица.

— Вы хоть представляете, что натворили? — спросила она и тут же продолжила, не давая мне вставить ни единого слова: — До вашего появления мы как-то со всем справлялись. Мы строили новое будущее, а вы явились и все разрушили.

— Я всего лишь пытаюсь узнать правду. Не хотите ею со мной поделиться, чтобы мы все могли наконец заняться чем-то другим? — отозвалась я, возмущенная ее придирками. Особенно злило меня то, что в чем-то она, пожалуй, права. И все же, когда рушится карточный домик, обвинять следует того, кто его построил, а не того, кто хлопнул дверью.

— Я рассказала вам правду, — настаивала Венди. — Вам известно о моей жизни больше, чем моим друзьям. Довольны? Вы же от этого в восторге, правда? Знание — сила и все в таком роде!

— Я всего лишь хочу понять, что случилось.

— Я этого не делала — вот и все. Зачем мне это нужно? У меня все было, меня моя жизнь устраивала, а теперь совершенно не устраивает. Было бы глупо самой взять и все испортить.

В самую точку, если только она не лжет, а в это мне как-то не верилось. Я оставила ее реплику без ответа.

— Увидимся завтра на гала-представлении, — с деланой улыбкой сказала Линдси и подхватила Венди под руку. — Хочется надеяться, что усилия не были потрачены даром и все пройдет на высоком уровне. — В ее голосе ясно чувствовался холодок. Она пошла к выходу, увлекая за собой Венди, как непослушного ребенка, едва научившегося ходить, а я смотрела ей вслед и думала, не ошибалась ли я на ее счет.

— Вот так вы обычно и проводите время? — с улыбкой поинтересовался Аарон, когда Линдси и Венди скрылись за дверью.

— Что ты, это еще цветочки, — заверила его Кэссиди. — Обычно страдает чужое имущество.

— Значит, моя блузка не в счет? — обиделась я.

Трисия похлопала меня по руке:

— У меня в химчистке есть знакомый. Он просто творит чудеса. Хочешь, отнесу ему твою блузку?

— Сначала я сама попробую привести ее в порядок.

Трисия убрала прядь волос с моего лица.

— Знаешь, дорогая, не хочу тебя обидеть, но выглядишь ты ужасно. Давай мы отвезем тебя домой, приготовим тебе супчик, сделаем массаж…

— Трисия, у нее не грипп, а рабочие проблемы, — уточнила Кэссиди.

— Расслабляющий массаж никогда не помешает, — ответила Трисия.

— Прекрасная мысль, — согласился Аарон.

Конечно, я бы с удовольствием пригласила всех к себе, чтобы продолжить наши посиделки и заодно все обсудить. Но внутреннее беспокойство оказалось сильнее. Кого мы там застанем — или не застанем, когда ввалимся в дом всей компанией? Не важно, в каком Кайл настроении, ему вряд ли захочется общаться с малознакомыми людьми, когда нам есть что обсудить и обдумать. Нет, домой нужно идти одной. Идти и все привести в порядок, причем в первую очередь собственные мысли.

Сославшись на слова Трисии о том, как отвратительно я выгляжу (хотя она выразилась мягче), я сказала, что мы непременно сделаем это в другой раз, а сейчас я отправлюсь домой одна. Я поблагодарила всех троих за то, что они меня поддержали, проводила их до такси и поспешила к себе. В пустую квартиру.

Он сказал, что возвращается на работу, но рабочий день уже давно закончился. Я позвонила ему на мобильный и услышала сигнал голосовой почты. Не оставив сообщения, я перезвонила ему на рабочий телефон. Трубку снял его напарник Бен Липскомб.

— Вечерок сегодня был еще тот, — прогудел он в трубку. У этого верзилы устрашающая внешность, но вряд ли кто-то из моих знакомых наделен более миролюбивым характером.

— Да уж, хорошего мало. А вдобавок еще и Кайл на меня обиделся.

— Слыхал.

От этого замечания стало совсем тошно. Кайл вообще-то не очень распространяется о наших с ним отношениях, и если он что-то сказал Бену, значит, они дали серьезную трещину.

— Могу я с ним поговорить?

— Не сейчас.

Я вздохнула. Сначала мне не терпелось все ему объяснить, поговорить о Линдси, но теперь я понимала, что на самом деле просто хочу извиниться за то, что не была с ним искренней.

— Он не может подойти к телефону или не хочет? — На другом конце молчание затянулось, поэтому пришлось взять инициативу в свои руки: — Извини, я не собиралась ставить тебя в неловкое положение, Бен, хотя, похоже, я становлюсь настоящим специалистом по этой части. Передай ему, что я звонила, ладно?

— Хорошо, передам. Спокойной ночи. Как говорится, утро вечера мудренее — утром жизнь не будет казаться такой мрачной.

Не имея возможности обнять Бена в знак признательности, я просто поблагодарила его и повесила трубку. Раз он желает мне спокойной ночи, значит, намекает, что Кайл не придет. Из-за срочной работы или из-за моего поведения, выяснится позже. А пока нужно сохранять спокойствие. Утром жизнь действительно не будет казаться такой мрачной, особенно если любимый вернется.

Итак, у меня теперь две проблемы: как определить, кто убил Гарта, и как разобраться в своей личной жизни? Пожалуй, есть и третья: с какой из двух первых легче справиться?

17

Дорогая Молли!

Неужели мы обречены обижать тех, кого любим? Ведь они всегда рядом, и поневоле мы забываемся и делаем глупости, которые их ранят. Может, они замечают то, что способно обидеть только их, а другим совершенно безразлично? Или все дело в том, что мы испытываем их любовь на прочность, а это до добра не доводит? И почему бывает так больно, когда они в ответ тоже нас обижают?

Обиженная обидчица


Мой организм не приспособлен к тому, чтобы довольствоваться сном продолжительностью два часа пятнадцать минут. Полагаю, самый оптимальный для меня вариант — восемь часов, хотя столько я сплю лишь во время болезни, на отдыхе или под воздействием снотворного. И все же я стараюсь поспать хотя бы часов шесть, после чего периодически взбадриваю себя дозами кофеина. В тех случаях, когда мне не удается поспать больше четырех часов, мне изменяет чувство юмора, я становлюсь раздражительной и нетерпимой к невинным слабостям окружающих. В такие дни мне лучше не высовываться из дома или по крайней мере весь день скрываться за солнечными очками и чашкой кофе, пока мой мозг пытается выйти из ступора. Но все равно приходится выходить на свет божий, и это всегда заканчивается весьма плачевно.

Я проснулась в совершенно пустой квартире в полной тишине и с ощущением безысходности. Часы показывали семь тридцать. Суровая реальность настойчиво о себе напомнила: пришлось сознаться, что я наломала дров в отношениях с любимым человеком, и признать поражение в схватке с Венди и компанией. А еще предстояло решить, что делать со статьей и как успокоить Эйлин, которая готовится выйти на подиум.

Короче, это был тот самый день, когда стоило остаться дома.

Накануне вечером я не ложилась, пока держалась на ногах. Я даже пыталась разобраться, как мне теперь вести себя с Кайлом, и понять, как Венди удалось заговорить меня до такой степени, что я почти вычеркнула ее из списка подозреваемых. Где-то около трех утра, когда я доедала вторую упаковку подогретого в микроволновке попкорна и в третий раз слушала грустный старый альбом Бонни Рэйт, я все-таки решила, что надо вернуться к статье, на некоторое время забыв о Кайле, потому что, если сначала я попытаюсь наладить отношения с Кайлом, моя работа может снова свести на нет все мои усилия в этом направлении. К тому же я, вероятно, как-то разберусь, что мне делать со статьей, а вот в личной жизни выхода пока не видно.

Когда зазвонил будильник, никаких решений у меня так и не появилось, зато ужасно болела шея. Я встала под горячий, насколько можно было вытерпеть, душ. Водные процедуры помогли от боли в шее, но не заполнили пробелы в моей версии убийства. Влив в себя порцию фраппучино и через силу съев нектарин, я влезла в хлопчатобумажную юбку и батистовую блузку, надеясь, что в результате химической реакции между натуральными тканями у меня появятся силы и желание двигаться дальше. Прежде чем выйти из дома, я позвонила в больницу. Мне сказали, что и Уиллис, и Малкахи отдыхают. Полагаю, «отдыхают» — слово, которое использовал медперсонал, а не сами пациенты.

Я не стала звонить Кайлу еще раз, потому что Бен наверняка ему все передал. Значит, мяч пока находится на другой половине поля, и мне остается только ждать ответного паса. Ожидание, надо сказать, не входит в число моих любимых занятий.

Зато другим нравится ждать.

Перебирая в памяти вчерашние события, я решила еще раз увидеться с Кимберли и понять, почему она сливает информацию и мне, и Питеру. Больше ей не подкупить меня своими родственными чувствами к дядюшке. Ей что-то нужно. Похоже, все, кто имел отношение к Гарту Хендерсону, что-то скрывали, утаивали, искали для себя какую-то выгоду.