авторов Коллектив - Роковая ночь

Чтобы отблагодарить Али за те услуги, которые он оказал Абу-л-Касему, халиф отослал свои распоряжения на имя Али. Он назначил его управлять Басрой. Рассудив, что преступление Абу-л-Фатха слишком чудовищно, чтобы его можно было простить, Харун велел заточить его пожизненно в темной башне. Когда жители Багдада узнали, что жизнь этому предателю вымолил тот, кто был им обманут, они превознесли его до небес. Через несколько дней Абу-л-Касем вернулся в Басру со своей возлюбленной Дарданой. Их сопровождал большой отряд халифской гвардии.

Китайский император Ризваншад отправился как-то на охоту и заметил пятнистую лань бело-голубой масти. На ее ногах были золотые обручи, спина была покрыта желтым атласом с серебряной вышивкой. Император пустил своего коня во весь опор, пытаясь настичь ее. Он надеялся, что лань от него не уйдет. Однако она неслась так быстро, что оторвалась от погони. Он было совсем отчаялся к ней подобраться, как вдруг увидел ее подле источника. Она отдыхала от бега. Император бросился к ней, но напрасно: заметив его приближение, лань легко вскочила, прыгнула в воду и погрузилась в нее с головой.

Император тут же спрыгнул с коня и принялся старательно разыскивать добычу, но безуспешно. Он весьма удивился, и вся его свита с везиром во главе была поражена не меньше. В глубокой задумчивости император сказал, что не может поверить в то, что это обычная лань. Он решил, что скорее этот облик приняла пери, чтобы позабавиться и обмануть охотников. Придворные согласились с ним.

Ризваншад устремил взгляд к источнику и вздохнул.

— Я решил, — сказал он, — провести здесь ночь. Любопытство побуждает меня проследить за этой пери. Надеюсь, что увижу ее, как только она выйдет из воды.

И он отослал всю свою свиту, за исключением везира. Они прилегли на траве и разговаривали о белой лани. С наступлением ночи император, утомленный охотой, захотел спать.

— Мухсин, — сказал он везиру, — пока я буду отдыхать, не спускай глаз с источника и, если что-нибудь случится, разбуди меня.

Но усталый везир тоже задремал и вскоре заснул крепким сном. Случилось так, что оба они проснулись одновременно при звуках чудесной мелодии, зазвучавшей неподалеку. Они вскочили, огляделись и увидели замечательный, красиво освещенный дворец.

— Что бы это значило, Мухсин? — прошептал император.

— Государь, — ответил везир, — это что-то сверхъестественное. По воле небес мы покинули источник! Быть может, этот дворец — ловушка, возведенная каким-то колдуном, чтобы завлечь ваше величество?

— Будь что будет, — сказал император, — не бойся, идем во дворец.

Видя, что его повелитель нисколько не испугался, Мухсин больше не произнес ни слова. Вдвоем они подошли к дворцу и увидели, что ворота открыты. Они вступили в большой зал с фарфоровым полом, где находилось несколько возвышений, убранных золотой парчой. Всюду чувствовался аромат изысканных благовоний. Никого не найдя там, они двинулись в следующий зал, где на золотом троне, усыпанном драгоценностями, сидела девушка небывалой красоты. Ей прислуживали пятьдесят-шестьдесят молодых женщин. Некоторые из них пели, другие играли на лютнях. Их одежды были из розовой тафты, сплошь расшитой жемчугом.

Хотя Ризваншада и восхитила музыка, но красота девушки подействовала на него сильнее. Когда служанки увидели императора, пение прекратилось. Поклонившись, Ризваншад вышел на середину зала и обратился к девушке с такими словами:

— О прекрасная царевна! Повелительница сердец! Один облик твой обратил в раба меня, независимого монарха Китая! Могу ли я умолять столь восхитительную пери, чья красота неотразима, открыть мне свое имя?

Улыбаясь, девушка ответила:

— Я — лань, побеждающая львов, я — та, которую ты нынче преследовал.

— Но госпожа, — сказал император, — что следует мне думать об этом превращении? Как мне убедить себя в том, что видимое мною сейчас — не обман зрения?

— Господин, это — мой обычный облик, и я могу изменять его по своему желанию. Я показываюсь мужчинам и исчезаю из виду. Я могу принимать любое обличье, какое захочу. Это преимущество мне даровало небо с самого моего рождения.

Сказав это, она спустилась с трона, приблизилась к императору, взяла его за руку и повела его с везиром в верхнюю комнату, к столу, уставленному изысканнейшими лакомствами. Там она усадила императора и везира, сама же присела между ними. Мухсин подозревал недоброе, но император был настолько покорен красотой девушки, что потерял способность рассуждать. Он умолял ее отведать кушаний вместе с ними, но она отказалась с такими словами:

— Для меня и для моих служанок достаточно запаха еды или благовоний.

Когда император и его везир окончили трапезу, две девушки поднесли им по агатовой чаше, наполненной пурпурным вином. Стоило только его выпить, как чаши вновь наполнялись до краев. Они поднесли вина и девушке, но она не стала пить, а только вдохнула запах. Это подействовало на нее так же, как вино на ее гостей. Разгоряченный вином, император наговорил ей тысячу страстных слов. Девушка ответила:

— О господин, хотя вы по сравнению со мной существо куда более низкого ранга, я ничего не могу поделать: я полюбила вас. И чтобы вы могли оценить свою победу над моим сердцем, я скажу вам, кто я такая. В этом море есть остров, называемый Шахристан, там живут пери и правит царь по имени Манучихр. Я — его единственная дочь, и зовут меня Шахристани. Вот уже три месяца, как я покинула двор моего отца для того, чтобы просто посмотреть страны, населенные сыновьями Адама. Я люблю путешествовать и уже повидала весь мир. Как раз в то время, когда я возвращалась, я случайно увидела на охоте вас. Я пристально посмотрела на вас и почувствовала смятение. Грудь моя стеснилась, я глубоко вздохнула и вопреки рассудку сделалась вашей пленницей. Сердечная нежность к вам заполнила меня без остатка, и отныне я стремилась только к тому, чтобы вызвать ваше расположение. Поэтому я и приняла облик белой лани. Вы погнались за мной, и, когда я бросилась в источник, вы не могли вообразить, с каким удовольствием я наблюдала, как вы разглядываете воду. Я решила, что это — доброе предзнаменование. Когда же я узнала, что вы решили остаться здесь на всю ночь, я была очень рада вашему волнению. Пока вы спали, я создала этот дворец, чтобы принять вас. Пери, которые служат мне, выстроили его в одно мгновение.

Она еще не кончила говорить, как вошла девушка, исполненная смятения. Царевна, читая в ее взгляде скорбную весть, разразилась слезами. Китайский император, до глубины души опечаленный ее горем, хотел поскорее узнать его причину. В этот момент вошедшая девушка приблизилась к царевне и сказала:

— О госпожа! Вы ведь знаете, что пери смертны, хотя их жизнь и длиннее, чем у сынов Адама. Вы потеряли своего царственного отца! Спешите же принять клятву верности от ваших новых подданных. Мой отец — великий везир — послал меня за вами, чтобы вы явились незамедлительно.

— Довольно, Маймуна, — ответила царевна. — Я отблагодарю твоего отца за его рвение и сейчас же отправлюсь с тобой. Прощайте же, император, — сказала она Ризваншаду и протянула ему руку, которую он горячо поцеловал. Она же прибавила:

— Я должна покинуть вас, но верьте — придет день, и снова мы увидимся с вами.

Сказав так, она исчезла.

Погасли тонкие свечи, озарявшие дворец, наступила темнота. Император и его везир оставались на том же месте до рассвета, который принес им новую неожиданность. Они полагали, что все еще находятся во дворце, но увидели вокруг лишь пустыню. Нигде не было заметно признаков жилья.

— Мухсин, — произнес император, озираясь, — неужели все происшедшее пригрезилось нам?

— Нет, нет, — возразил везир, — девушка, которую мы видели, какая-то злая колдунья, принявшая вид прекрасной пери, чтобы внушить вам любовь. И все те девушки — служанки — тоже джинны, подвластные ее колдовским чарам.

Но императору девушка приглянулась, и он не хотел, чтобы его переубеждали. Он вернулся в свой дворец, сохраняя о ней живое и нежное воспоминание. Ему никак не удавалось забыть о ней. Он даже стал избегать всяких развлечений. Лишь охота доставляла ему удовольствие, ибо он надеялся снова увидеть белую лань и потому каждый раз старался побывать на том самом месте, где встретил ее впервые.

По прошествии года любовь его к этой девушке не иссякла, и он начал было опасаться, что пленен призраком. Тогда он решил отправиться в путешествие, надеясь, что новые встречи незаметно заслонят образ Шахристани и он забудет ее. Ризваншад передал управление государством везиру и однажды ночью сел на прекрасного коня, седло и сбруя которого были покрыты золотом и украшены рубинами и изумрудами. Он облачился в пышное одеяние и опоясался большим мечом в ножнах, усыпанных алмазами.

Ризваншад пересек свою страну и приблизился к границам Тибета, направляясь к столице этого государства. После короткого двухдневного путешествия он подъехал к ней и остановился ненадолго под деревом. Едва он спешился, чтобы отдохнуть, как под другим деревом, совсем близко, увидел девушку, по виду лет восемнадцати. Она лежала на земле, подложив руку под голову. По выражению ее лица он понял, что с ней произошло какое-то несчастье. Хотя одежда ее была рваной и позволяла видеть ее наготу, легко было догадаться, что она была знатной девушкой. Ризваншад подошел к ней, предложил свою помощь и спросил, кто она. Девушка ответила:

— Я — царская дочь и жена царя, однако я — не та, за кого себя выдаю, я — царевна, но я — не я.

Император не знал, что ему делать с девушкой. Он подумал, что она потеряла рассудок.

— Госпожа, — сказал он, — придите в себя. Я помогу вам, насколько это в моей власти.

— Господин, — ответила она, — нет ничего удивительного в том, что вы смотрите на меня как на безумную. Мои слова могут показаться вам лишенными смысла, но вы извините меня и поймете, когда узнаете о моих несчастьях, которые я поведаю вам в благодарность за ваше участие.