Однажды утром, когда вся знать, как обычно, явилась во дворец и ожидала выхода царя, оказалось, что никто не знает, где он и что с ним приключилось. Было известно лишь то, что накануне он лег спать на софе, и с тех пор его не видели. Прошло несколько недель, а о царе не было ни слуху ни духу. Все придворные печалились о потере государя. Они окрасили свои лица в желтый цвет, предались скорби и в трауре рассыпали перед троном розы. Везир, особенно любивший своего повелителя, потеряв его, был просто безутешен.

А в то время, когда они так горевали, Ризваншад был на вершине счастья, ибо он находился на острове Шахристан, куда его перенесли по приказу царевны Шахристани. Эта царевна занялась делами государственного управления сразу после того, как ее провозгласили царицей, однако очень скоро она почувствовала, что любовь ее к китайскому императору возрастает с каждым днем. Покоренная его постоянством, она решила исполнить данное ему обещание. Итак, она повелела, чтобы Ризваншада подхватили и перенесли к ней во дворец.

При виде Шахристани Ризваншад воскликнул:

— О божественная царица, неужели мне выпала радость увидеть вас еще раз? Увы! Я не смел обольщаться надеждой на такую благосклонность. Я полагал, что вы забыли меня.

— Нет, — ответила царица, — разлука не оказывает на пери такого действия, как на сынов Адама: она не может поколебать нашу верность.

— О госпожа, хотя я и дитя рода человеческого, — сказал император, — я так же постоянен в любви, как и вы, пери. Ах, царица моя, — продолжал он со вздохом, — с каким нетерпением я жаждал встречи с вами.

— Ах, господин, — произнесла царица, — если ваша любовь выдержала испытание, мы сегодня же соединимся навсегда.

Китайский император поклялся в вечной любви к ней. Потом знатнейшие вельможи царства, а с ними и весь народ собрались перед дворцом. Царица обратилась к ним с такой речью:

— О вы все, пери, великие и малые, вы облекли меня всею полнотой власти, и вот я объявляю о том, что собираюсь выйти замуж за императора Ризваншада. Мой приказ — оказывать ему всемерное уважение, подобающее вашему господину и повелителю.

И, сказав так, она вывела его вперед, чтобы пери поглядели на него. Все рукоплескали ее выбору и не колеблясь решили короновать его царем Шахристана.

А после коронации начались приготовления к свадьбе. Но перед тем, как она свершилась, царица настояла на том, чтобы он пообещал ей выполнить одно условие.

— Это условие, — сказала она, — касается нашего будущего счастья. И если вы когда-либо нарушите это обещание, нас постигнет беда.

— Позвольте мне узнать, что это за условие, госпожа, — спросил император, — только скажите мне, а я готов исполнить все, что вы потребуете.

— Тогда знайте, господин, что я — пери, — говорит она, — а вы — сын рода человеческого. У нас свои законы и обычаи. Одним словом, мы недолго проживем вместе, если вы не будете слепо мне подчиняться во всем.

— Это и есть, госпожа, — говорит Ризваншад, — то суровое испытание, которого, как вы подозреваете, я не смогу выдержать? Поверьте, ваши желания станут моими и других у меня не будет.

— Тогда обещайте, — отвечает царица, — что, если мне случится на ваших глазах сделать что-либо для вас неприятное, вы не станете упрекать меня за это.

— Да, царица моя, — заверил он, — клянусь одобрять все ваши действия, и, если вы сомневаетесь в том, что моя уступчивость равна моей любви, вы навсегда обидите меня.

— Ладно, — ответила Шахристани, — я принимаю вашу клятву. Не думайте, что я когда-нибудь потребую от вас излишней уступчивости: пери делают лишь то, что необходимо.

Тогда царица усадила Ризваншада на золотой трон, а сама села подле него. Вельможи выстроились перед ними в два ряда. Здесь же были и женщины, составлявшие окружение царицы. Вельможи выразили новому царю свое почтение и выполнили церемонии, принятые у существ такого рода. Потом отпраздновали свадьбу, и три дня продолжалось веселье и ликование. Царь был доволен удачей, выпавшей на его долю, и полностью отдался наслаждениям, все свое время проводя в развлечениях. Он даже забыл о своей стране.

Прошло около года. Шахристани родила сына изумительной красоты. Весь народ был объят новой радостью, и царь, в восторге от того, что у него и прекрасной Шахристани родился сын, долго благодарил небо за это благодеяние. Новость застала царя на охоте, но он тут же вернулся во дворец посмотреть на дитя. Он взял его на руки и, нежно поцеловав, отдал царице, сидевшей возле огня. В то же мгновение она бросила ребенка в жадное пламя, и о чудо! и огонь и дитя исчезли!

Это странное происшествие весьма опечалило царя, но как ни прискорбен казался ему этот случай, он не обнаруживал своей грусти, помня о данной им клятве. Он ушел в свою комнату, чтобы отдаться обуявшему его горю, и, проливая слезы, говорил:

— Небо дарует мне сына, а мать бросает его в огонь! Это ли не беда?! Горе мне! Что за мать, лишенная естественного чувства! О жестокосердная! Но довольно, — продолжал он, — я могу обидеть царицу, если скажу ей о своей скорби! Нужно превозмочь себя и думать о том, что царица поступает разумно.

И все же сердце его жестоко упрекало царицу в смерти наследника.

На следующий год царица разрешилась дочкой, еще более красивой, чем сын. Ее назвали Балкис. Императора вновь восхитила прелесть ребенка. Через несколько дней к дворцу подошла большая белая собака с широко разинутой пастью. Увидев ее, Шахристани сказала:

— Поди сюда, возьми это дитя.

Собака тотчас подбежала к колыбели, взяла ее в зубы и ушла.

Ни одно перо не в силах описать, какие чувства вызвала эта сцена в душе императора! Помня о данной им клятве, он удалился в свою комнату и там, соединив воспоминания о печальной участи своего сына с мыслью о жестокости, которой подверглась его дочь, сказал:

— О бесчеловечная Шахристани, вот как ты обращаешься с моими детьми! Твои законы и обычаи мне отвратительны. Нет сомнения, что по вашим законам дети от брака пери с нами, людьми, должны погибнуть. Что ж, я и в этом должен подчиниться ее воле? Нет, несмотря на всю нежность, которую я к ней питаю, я не могу примириться с этими нелепыми порядками.

И все-таки, хотя гибель детей сильно повлияла на императора, у него хватило осторожности скрыть свою печаль от супруги. Однако остров Шахристан сделался ему неприятен, и он решил вернуться в свою страну. И вот однажды он сказал жене:

— Я очень хочу побывать в своей стране, народ которой ждет меня с нетерпением.

— Я думаю, это — верное решение, — сказала царица, — потому что моголы собирают против вас могучую рать. Отправляйтесь и защитите вашу страну, а я скоро навещу вас.

И она тут же приказала, чтобы пери перенесли императора обратно, и он в тот же миг оказался в своем дворце.

Мухсин простерся перед ним ниц со словами:

— Наконец-то небо вернуло вас вашему народу. Ваши подданные отчаялись было увидеть вас вновь. В ваше отсутствие государство доверили мне, но теперь, видя моего господина и повелителя, я покидаю трон, с тем чтобы на него снова взошли вы.

Тогда император поведал Мухсину свои приключения, повергнув его в безмерное удивление.

Вскоре после этого моголы выступили против государства Ризваншада. Когда он получил известие об этом, то немедленно собрался и выступил в поход на врага. Он шел широкой равниной и приблизился к неприятелю на должное расстояние.

Когда император готовился принять командование армией, появилась Шахристани в сопровождении нескольких пери, и они уничтожили все запасы продовольствия, разлили всю запасенную воду, ничего не оставив ни ему, ни его армии — ни крошки хлеба, ни глотка воды. А человека, который был начальником по провиантской части, звали Вали. Вот царица подозвала Вали и сказала ему:

— Пойди к императору и скажи ему, что его супруга, царица, произвела весь этот беспорядок.

Вали послал к Ризваншаду человека с известием о том, что сделала Шахристани. Тот вскричал:

— Даже гибель моих детей можно как-то объяснить и простить скорее, чем это!

Он все еще пылал гневом, когда подошла Шахристани.

— Госпожа, — сказал Ризваншад, — я более не в силах молчать. Вы уже погубили моего сына и мою дочь, а теперь явно покушаетесь на мою жизнь и славу! О неблагодарная, так-то вы платите за мою привязанность к вам! Взгляните же на мою армию, которую вы лишили продовольствия!

— О слабый и неосмотрительный властитель, — ответила царица, — почему только не попридержали вы свой язык? Теперь нас настиг рок, которого я так страшилась! Так знайте, что огонь, куда я бросила вашем сына, — мудрая саламандра, которой я доверила его образование, а собака — пери, которая просила меня доверить ей воспитание вашей дочери. Обе они оправдывают мои надежды и растят царевича и его сестру надлежащим образом. Такова правда, и вы сию минуту получите этому подтверждение.

И она тут же приказала одной из пери принести детей. В то же мгновение они явились, но лишь императору дано было их увидеть. Он был в таком восторге, что даже забыл о том, что все припасы погибли. Ризваншад сжимал в объятиях и целовал то одного, то другого, а Шахристани продолжала:

— А теперь, государь, я должна сказать вам, отчего я уничтожила все ваши припасы. Дело в том, что царь моголов подкупил вашего коварного министра Вали за тысячу золотых монет, и он собирался погубить и вас, и всю вашу армию, отравив и воду и продукты. С помощью этой хитрости ваши военачальники и все вы должны были погибнуть, если бы я не предупредила вашу гибель. Велите ему на наших глазах съесть кусочек оставшейся пищи и посмотрите, что будет.

Император распорядился, чтобы позвали Вали и принесли крошки разбросанной еды. Ему дали уцелевшую коробку сластей, опечатанную этим министром. Император приказал вскрыть ее и дать Вали отведать. Вали притворился, что у него нет аппетита.