авторов Коллектив - Роковая ночь

Я — единственная дочь царя найманов. Когда он умер, то с общего согласия моих подданных меня провозгласили царицей, хотя мне было всего четыре года. До моего совершеннолетия управление находилось в руках везира Али ибн Хайтана, который был женат на моей кормилице. Он обучал меня искусству управления страной, и, когда я почти овладела им, судьба, которая жалует венцы и отбирает их по своему усмотрению, сбросила меня с трона на самое дно жизни. Дело в том, что мой дядя с отцовской стороны, царевич Муваффак, которого все считали убитым в сражении с моголами, явился в страну найманов. Некоторые из вельмож, ранее стоявшие на моей стороне, поддержали его притязания и подняли мятеж. Весь мой народ поддался соблазну и провозгласил Муваффака царем.

Взойдя на престол, Муваффак решил первым делом схватить меня и убить. Но везир Али и его жена сумели увезти меня. Тайными тропами они вывели меня из Албазина к границам царства Тибет. Мы поселились в столице, где везир выдал себя за индийского художника. Меня же считали его дочерью. Он был большим мастером в искусстве рисования, которому выучился в юности, и скоро добился успеха. Несмотря на то что у нас были с собой драгоценности и мы могли окружить себя роскошью, мы довольствовались более скромной жизнью, как если бы у нас были только те деньги, которые зарабатывал Али. Мы боялись попасться на глаза соглядатаям Муваффака и вновь подвергнуться преследованию.

Так мы прожили два года. Понемногу я забывала свое былое величие и привыкала к безвестности. Я стала смотреть на себя как на дочь простого человека, а если иногда и вспоминала о том высоком положении, которое некогда занимала, то это было как воспоминание о грузе, который спал с меня. Я простила своей судьбе то, что она освободила меня от забот, неизменно сопутствующих государственной власти, и наслаждалась покоем. Если бы небо пожелало, чтобы все оставшиеся дни я провела в подобной счастливой безмятежности! Но мой удел был не таков. Приговор судьбы неотвратим, и столь же бессмысленно стараться избежать его, сколь и невозможно его предугадать.

Везир так хорошо нарисовал несколько картин, что вызвал восхищение всех, кто их видел. О них услышал царь и пришел сам посмотреть на них. То, что он увидел, доставило ему такое удовольствие, а разговор с Али так увлек, что он остался у нас на некоторое время. Пока они беседовали, я вошла в комнату, где они сидели, влекомая любопытством, не думая, что царь может обратить внимание на дочь художника. Но я ошиблась. Он пристально поглядел на меня, продолжая беседу с везиром, а я скоро вышла. На следующий день он снова пришел, и каждый день стал навещать нас под предлогом осмотра рисунков Али. Царь непременно хотел осмотреть все комнаты нашего дома и никогда не пропускал той, в которой находилась я. Он ничего не говорил мне, хотя по тому жару, каким горели его глаза, я полностью распознала чувства, овладевшие его сердцем.

Во время очередного визита он предложил везиру большое жалованье и место в своем дворце. Царь сделал вид, будто им руководило намерение пригласить ко двору столь редкостного художника. Но Али разгадал причину этого предложения и представил себе его последствия.

— Я вижу, — сказал он, — что царь Тибета полюбил тебя, госпожа моя. Не мои рисунки, а эта страсть побудила его сделать нам такое предложение. Мы должны переселиться во дворец, где каждый день он будет проявлять свою любовь. Но помни о своем происхождении и не покоряйся ему на позорных условиях. Сопротивляйся его ласкам, покуда он не разделит с тобой корону. Если же он рассчитывает на другое, то мы сумеем ему воспротивиться.

Я пообещала везиру следовать его совету, но никак не обнаружила перед ним, что еще раньше заметила любовь царя, и тем более ни слова не сказала о том впечатлении, которое произвело на меня это открытие. Царь был молод, красив и строен, и вопреки моему желанию меня одолела такая же страсть, какую и я внушала ему.

Я решила скрывать свое чувство, боясь, что царь хочет лишь испытать мою добродетель, но он избавил меня от этой тревоги. Вскоре после моего появления во дворце он объявил о своей любви ко мне и высказал это в столь почтительной форме, как я только могла того пожелать.

— С той минуты, как я увидел вас, — сказал он, — я был очарован вами. Уже тогда вы завладели всеми моими помыслами. Я не могу существовать без вас. Но как бы сильно ни было мое стремление к вам, не подумайте, что я стану обращаться с вами, как с невольницей! Мое обращение с вами будет столь же уважительным, как если бы вы были китайской царевной, и в доказательство моей любви я сделаю вас царицей Тибета.

Я поблагодарила его за честь, которую он собирался оказать мне, и рассказала ему свою историю, которая его очень растрогала.

— Дорогая царевна, — говорит он, — небеса предначертали мне честь отомстить за тебя. Это очевидно! Предатель Муваффак жестоко поплатится за насилие. Согласись сегодня же выйти за меня замуж, и завтра я отправлю послов, чтобы они объявили войну Муваффаку.

Я снова стала благодарить его и призналась, что если мои глаза ему понравились, то и его собственные оказались для меня небезразличны. Он был в восторге от этого признания, с жаром поцеловал мою руку и поклялся в вечной любви. В тот же день он женился на мне, и нашу свадьбу с большой радостью праздновал весь город.

На следующее утро царь выполнил свое обещание и сразу же отправил послов в страну найманов. Прибыв ко двору Муваффака, они заявили, что царь, их повелитель, женился на мне, и потребовали, чтобы Муваффак вернул мне мое царство. Если же он откажется, то они объявят ему войну. Муваффак пренебрег этим, и тогда по всему царству Тибет был разослан приказ всем мужчинам собираться на войну.

Вскоре собралось многочисленное войско. Но когда оно уже было готово выступить в поход против найманов, оттуда прибыли избранные народом посланники, которые сообщили, что дядя мой умер, и заверили царя Тибета в своем повиновении ему. Тогда царь распустил свое войско и решил отправить к найманам Али, чтобы он управлял от моего имени. Али был уже накануне отъезда, но случилось происшествие столь невероятное, что и вообразить невозможно; в результате путешествие пришлось отложить.

Однажды вечером я пошла в свои покои и села на софу, чтобы прочитать главу из Корана. Закончив чтение, я поднялась и направилась к царю, который уже лег спать. Внезапно я увидела перед собой ужасный призрак, тут же исчезнувший. Я завизжала от страха и разбудила царя, который, прибежав ко мне, спросил, в чем дело. Запинаясь, я сказала, поскольку его присутствие меня подбодрило, что это… была игра воображения, возбужденного чтением. Помолчав, царь ответил:

— Я удивлен больше, чем ты, ибо не могу понять, как это ты можешь находиться одновременно в моей спальне на моем ложе и в этом покое.

— Не понимаю вас, государь, — сказала я.

— Ну что ж, — продолжал он, — тогда пойдем к нашему ложу, и ты увидишь самое удивительное в мире зрелище.

Подойдя к изголовью постели, я увидела девушку, походившую на меня невероятно.

— О небо! — вскричала я. — Что это за чудо?

— Ах обманщица, — возразила девушка, — что это за бесстыдство! Что же это ты задумала, злая колдунья? Неужели ты думаешь, что моего царственного мужа можно обмануть твоими уловками? Мой муж прекрасно видит, что ты — всего лишь негодяйка.

И, обратившись к царю, она прибавила:

— Вели, чтобы эту бесчестную тварь схватили и бросили в темницу. Пусть завтра же ее сожгут во искупление ее преступных целей.

Если полное сходство этой женщины со мной удивило меня, то ее бессовестные речи поразили еще больше. Вместо того чтобы ответить ей тем же, я расплакалась и потом сказала царю:

— Государь, я надеялась, что после того, как я соединила свою судьбу с вашей, мои несчастья кончились. Но увы! Какой-то демон, завидуя моему счастью, принял мой образ и, решив занять мое место, преуспел в этом. Посмотрите на меня хорошенько. Если ваша жена еще дорога вам, вы, наверное, сможете отличить ее от любой самозванки. Призываю небо в свидетели того, что я — царица найманов.

Тогда девушка, лежавшая в постели, прервала меня:

— Ты лжешь, — сказала она, — ты — злодейка, и это видно по твоему поведению.

— Остановитесь, — приказал нам царь, — мне трудно узнать свою жену. Одна из вас пытается меня обмануть. Боюсь, что при моей теперешней неуверенности я не смогу наказать обманщицу и месть моя падет на невинную.

Поскольку царь сомневался, он послал за главным евнухом и велел ему поместить нас в разные комнаты, где мы провели всю ночь. Наутро царь послал за Али и его женой и сказал им, что произошло. Они пожелали увидеть нас обеих вместе, не сомневаясь, что смогут узнать меня. Но, осмотрев нас внимательно, они не смогли распознать подлинную царицу. Более того, моя кормилица вспомнила, что у меня на колене была родинка, но, осмотрев нас обеих, обнаружила, что обе мы помечены одинаково. Тогда она начала спрашивать нас по отдельности. Самозванка отвечала на вопросы так же, как я, но моей няне казалось, что мои ответы точнее, и она решила в мою пользу. Однако от ее решения проку было мало, потому что царь созвал везиров, и они рассудили, что настоящей царицей была та, которая пребывала на царском ложе. А меня сочли колдуньей и велели сжечь у позорного столба.

Царь был против этого жестокого предложения, потому что боялся по ошибке убить свою жену. Он велел сорвать с меня одежды, надеть на меня тряпье и прогнать из города. Я побрела, поддерживаемая милостыней тех, кто сочувствовал мне.

Такова моя история, и я надеюсь, что вы не подумаете, будто я лишилась рассудка, когда я говорю:

— Я — дочь и жена царя, и все же я — не то, что говорю, потому что я царевна и не являюсь ею.