Недовольная собой, она решила проехать до Мальверня, где находились владения Сесиль Массабо. Она хотела посмотреть на дом вечером, чтобы составить о нем решающее впечатление. Она уже представляла, как лучше обыграть большие строения, окружавшие старую ферму, чтобы придать ансамблю совершенно новый вид. Предложение поступило как нельзя, кстати, и ей следовало бы поблагодарить этого милого нотариуса. К чему заставлять других мужчин платить по счетам Пьера? Не лучше ли ей позвонить ему и высказать, что накипело. Но, если она это сделает, Пьер наверняка воспользуется представившейся возможностью, чтобы мучить ее еще больше. Он до сих пор не смирился с их разрывом, и его уязвленная гордость, видимо, заставляла страдать до такой степени, что он стал злодеем.

Если ты боишься его, он это почувствует за версту и никогда не оставит тебя в покое...

А как ей не бояться, когда она читает выписку из банковского счета, когда сидит вечерами в этой ужасной маленькой хибарке, стоящей на отшибе, когда вокруг нет никого – ни семьи, ни друзей? Пьер, по сути, создал вокруг нее вакуум задолго до того, как она приняла решение покинуть его.

Мотор «опеля-корса» с трудом пыхтел на подъеме. Виржини уныло подумала, что ей даже не на что будет починить машину.

Единственный раз Марсьяль проявил заинтересованность, а Бланш, вместо того чтобы быть на седьмом небе от счастья, совсем наоборот, чувствовала себя на грани паники и разговаривала с ним более чем холодно.

– Если захочешь оставить кольцо себе, ювелир починит его без проблем,– добавил он.– А если надо будет, то и растянет!

Он рассеянно подбрасывал кольцо на ладони, растроганно посматривая на Бланш.

– Нет, милый, я не хочу его носить, и я ни за что на свете не расстанусь со своим.

Она посмотрела на обручальное кольцо с бриллиантами, которое никогда не снимала. Подарок, который он сделал ей после возвращения в Рок тридцать лет назад. Одновременно, чтобы заново скрепить их союз и в знак благодарности за то, что Бланш приняла белобрысого малыша, которого он привел с собой.

– Я положу кольцо в шкатулку,– сказала она, протягивая руку.

Бланш отчетливо помнила тот вечер, когда, потеряв надежду, больная от ярости, она раскусила это кольцо клещами. Она думала, что Марсьяль ушел навсегда, и не хотела больше видеть на пальце раздражающий ее символ.

– А ты говорила мне, что потеряла его,– напомнил Марсьяль с любезной улыбкой.

Он вдруг почувствовал к ней что-то вроде нежности. Он вообразил себе, что она хотела увеличить кольцо, не смея признаться, что располнела, и этот наивный поступок его тронул. Разумеется, он даже не догадывался, с какой ненавистью она кромсала золотой ободок, а потом топтала его, прежде чем бросить в корзину со свадебным платьем. Не в помойное ведро, нет, на это она была не способна, она всегда тщательно хранила все, связанное с Марсьялем.

Марсьяль взял ее протянутую руку и поцеловал кончики пальцев. Бланш бросило в дрожь. Она должна была сдержать себя, чтобы не кинуться ему на шею, не прижаться к нему всем телом. Если бы только он мог догадаться, до чего он был нужен ей! С тех пор как она встретила Жана Вильнёва, днем и ночью ее терзал невыносимый страх, но Марсьяль был последним, кому она могла бы довериться. Обманывать его со временем стало привычкой, и она должна была продолжать.

– Что-то давно я не дарил тебе драгоценностей, сделаю тебе сюрприз на день рождения,– добавил он, опять улыбнувшись ей.

На день рождения? Через четыре месяца? А сколько колец и браслетов он передарит за это время своим любовницам? «Ваш муж балует вас!» – почтительно шепнул ей ювелир с площади Либерте, когда она заходила туда в последний раз поменять в часах батарейку. Марсьяль даже не трудился скрывать это! Мог бы поехать в Брив или Перигё ради своих щедрот. Ведь ему и предлога не нужно, если он собирался отсутствовать целый день. И что, интересно, он выберет для нее, если вообще вспомнит о своем обещании,– что-нибудь скромненькое, подходящее женщине зрелого возраста?

Бланш желчно проводила его взглядом, когда он выходил из комнаты, уже погруженный в другие мысли, где для нее, ясное дело, места не находилось. Почему она продолжала его любить так сильно, так неистово?

– Что было в письме Нильса?

Он повернулся и встал, опершись на косяк с озабоченным видом.

– Ничего, о чем тебе хочется узнать.

– То есть?

– Он жалуется на свою судьбу, ты же его знаешь...

Новая ложь, которая пришла спонтанно. На самом деле, прочитай Марсьяль то, что писал его сын, возможно, он и примирился бы с ним. Письмо было адресовано Бланш, но чаще всего в нем встречалось слово «папа». Нильс обожал отца и своих единокровных братьев, но что он на самом деле испытывал к своей второй матери? Бланш сомневалась в его чувствах, но сама прилагала чудовищные усилия, чтобы все видели, как она любит Нильса. Она ли не холила, не баловала, не баюкала его! Стремясь добиться признательности Марсьяля, она вела себя как святая с его ребенком.

– Я уже спрашивал себя, не поддался ли он влиянию Лоры,– отважился предположить Марсьяль.

Ничего, скоро он смягчится. Он сопротивлялся попытке простить Нильса дольше, чем предполагал, но зато это прощение будет для Нильса, в конечном счете, более значительным.

– Не ищи для него извинений,– сказала она нежно,– подумай лучше о Викторе.

Вопреки тому, что думали другие, Бланш в первую очередь заботилась о собственных сыновьях. А Нильс для нее был всего лишь непрошеным чужаком, которого она всегда ненавидела.

5

Виктор не хотел больше видеть Лору – ему вполне хватило той сцены на вокзале. Безразличие бывшей жены обожгло его льдом. Как следствие, в конце пасхальных каникул он взял Тома билет на самолет и поручил сына одной из бортпроводниц.

Ему тяжело было расставаться с Тома, после того как он ежедневно заботился о нем в течение двух недель. Если каждое расставание будет таким же болезненным, он никогда не перестанет страдать. Единственным утешением было то, что Тома почти не вспоминал Нильса.

Чтобы проводить больше времени с сыном, Виктор работал в офисе все две недели лишь до полудня, и на его письменном столе накопились бумаги. Во вторник утром он просмотрел свое расписание и обнаружил, что в одиннадцать к нему придет Жан Вильнёв, а в час дня надо будет заключить сделку Дьёдонне – Клозель. Его секретарша сообщила, что Виржини дважды пыталась связаться с ним, но говорить с клерком отказалась. Он тут же перезвонил ей, уверенный, что ее беспокоит проблема с деньгами.

Виржини оказалась дома, в ее голосе послышалось облегчение, когда она услышала, кто ей звонит. Вопреки ожиданию, она начала с извинения.

– Я сожалею, что так разговаривала с вами в прошлый раз. Я, наоборот, должна поблагодарить вас, и это правда.

– Неважно,– сказал он суховато.

– Нет, это очень важно, потому что мы договорились с Сесиль Массабо, и в конце месяца я уже представлю ей чертежи.

– Очень рад, что оказался вам полезным. В самом деле... Вы желали еще что-нибудь? – На этот раз он был сама вежливость.

– Да. По поводу ваших... э-э... нотариальных сборов,– услышал он ее вздох.

– Я полагаю, нотариальная контора выслала вам счет.

– Я только на сумму посмотрела. Должна-ли я буду заплатить вам сегодня же?

Ее голос так дрожал от смятения, что Виктор почувствовал волнение.

– Сумма сборов выплачивается в момент подписания акта, таков закон. Я не имею права предоставить вам кредит, даже и за гонорар нотариальной конторы. Если говорить точнее, то это наше жалованье, что и записано в декрете. Но главное, вы должны оплатить налог, взимаемый при переходе права собственности другому лицу, который поступает в налоговые органы.

Он остановился и выждал несколько секунд, однако, Виржини словно в рот воды набрала.

– У вас проблемы?

– Ну, в общем... Нет, я думаю, будет все в порядке. А вы сразу инкассируете чеки?

– Чек на сумму покупки да, потому что мы передадим его мадам Дьёдонне. Что же касается другого, то администрация, а я знаю, что они вечно не торопятся, может подождать недельки две-три, если я «забуду» его в ящике моего письменного стола.

– Это противозаконно?

– Нет, но это нерентабельно для нашей конторы.

Он рассмеялся, чтобы не смутить Виржини еще больше. Он никогда не делал подобных послаблений клиентам и подумал, что бы сказал Максим о его манере вести дела.

– Вы выручаете меня во второй раз! Не знаю, сумею ли я отблагодарить вас,– сказала она еле слышно.

– А я вам напоминаю – рассчитывайте на меня,– пошутил он.

Пригласить ее на ужин – это походило бы на шантаж, и он отказался от этой затеи, хотя и очень хотел этого. Вешая трубку, он вдруг ощутил себя гораздо лучше, чем час назад. Может, это выглядело ребячеством, но он был доволен тем, что помог Виржини. А Лора не преминула бы сказать: «Твоя невыносимая манера всем покровительствовать!» Тем не менее, соседка нравилась ему, и он хотел быть с ней добрым, хотя пару недель назад он думал совсем по-другому.

Погрузившись в работу, Виктор совсем забыл о Жане Вильнёве, когда секретарша доложила о его приходе. Он принял его весьма галантно, но соблюдая дистанцию. Ему было любопытно узнать, что привело его на этот раз. Дело было еще далеко от завершения, и Виктор не мог сообщить Жану ничего нового.

– Знаю, знаю,– вздохнул Вильнёв, усаживаясь,– всему свое время... Но я нуждаюсь в деньгах, а вы дали мне понять, что сможете их разблокировать...

– Совершенно верно,– согласился Виктор,– но и здесь вам надо проявить терпение.

– А почему? Есть какая-то проблема?

– Нет, никакой. А на какую проблему вы, собственно, намекаете?

Вильнёв нервно заерзал в кресле. С самой первой встречи он чувствовал со стороны Виктора какую-то настороженность и опасался его. Может быть, ему больше повезет со старшим, Максимом, который казался более снисходительным, но он не мог выбирать между ними двумя. Во всяком случае, вся контора Казаль стояла на ушах из-за этой истории с потерянным завещанием, и ему следовало быть осторожным.