- Эти туфли ручной работы, - заявил он мне, и надавив на дверь рукой вошел внутрь, игнорируя мое недовольство.

- Ну что же ты, не стесняйся, проходи, - пропела я, но когда его губы пренебрежительно поджались, то пожалела об этом.

- Я уже вошел. Прости что без разрешения, но не хочу, чтобы люди начали меня узнавать, тогда вокруг этого дома будут ночевать фанаты. Тебе ведь этого не надо?

- Нет, - жалко ответила я, и захлопнула дверь. Что за черт! Я и так целый день думаю об этой группе, думаю о том, как это быть их лицом, их новым голосом, петь с этим фашистом, и тут еще препирается он, как напоминание об унижении.

Лэкс явно не был озабочен тем, что пришел без приглашения в чужой дом, он вел себя так, как будто часто приходил сюда и является другом семьи. Кинув свой пиджак на диван, он устроился там же, перекинув ногу на ногу и выжидающе смотря на меня.

Видимо это было приглашение сесть. Нормально, меня приглашают сесть в доме в котором я живу. Сев напротив него, я подумала что это напоминает вчерашний приход Кори и Макса, но кажется я поменялась теперь местом с ними.

- Итак, ты подумала?

- Вроде бы говорилось о трех днях? – склонив голову набок, я рассматривала мыски его ботинок, но мне точно не хотелось смотреть этому человеку в глаза.

- Да, и эти три дня заканчиваются завтра утром к 10 часам, так как я уже уладил все свои дела в Бостоне, мне хотелось бы уже поехать в Ньюпорт.

- В Ньюпорт? – переспросила я, не понимая, что им там делать.

- Да, в Ньюпорте есть дом, который принадлежит нашей группе, там мы проводим отпуск. На самом деле так о нашей поездке думают все, но мы собираемся совмещать отдых с работой.

Ну этот точно может думать лишь о работе. Смотря на напыщенного павлина который сидел передо мной, я не могла себе представить его в шортах и футболке, играющего на пляже в волейбол. Только где-нибудь на фешн-вечеринке или же на показе мод, в обнимку с тощей, холодной мымрой. От чего при этой мысли мне стало смешно.

- Я написал уже несколько песен, и хочу написать все остальные для альбома, и там мне работается лучше. – тут он замолк, что заставило меня глянуть на него. Парень явно был в затруднительном состоянии, он понимал, что ему следует передо мной извинится, но не мог это произнести. – То что было вчера не относится именно к тебе как к личности, то же самое было и со всеми, потому я здесь не для того чтобы извиняться или же умолять тебя вступить в группу. Твой голос мне нравится, ты уверенно играешь, и видно, что у тебя была неплохая школа – но ты сырой материал. Если хочешь стать кем-то, то тебе к нам, я сделаю из тебя звезду. Вот это, - он вытащил из кармана пиджака диск, и потряс ним в воздухе, прежде чем положить на столик, - та песня, что ты пела вчера. Здесь минусовка сделанная под тебя и твой голос, если ты хочешь петь нечто такое, то что пишу я, то ты еще к 10 утра будешь возле студии. Нет, тогда я боюсь, что никто не сможет сделать из тебя певицу, так как ты слишком многого хочешь. Так не бывает – нет легких путей в этом бизнесе, так и знай.

- Минусовка написанная под меня? Под мой голос? – я невольно протянула руку и взяла диск, так как только эти слова остались значимыми в голове из всех сказанных.

Он надменно растянул губы в улыбке, очевидно понимая мои чувства в данный момент. Это тоже самое если бы Дебюсси написал для меня сонату.

- Да, мне понравилось, как ты ее исполняла, но некоторые места были не идеальными, я сделал ее теперь идеальной – можешь проверить.

Я даже не дослушала, что он сказал, а кинулась к своему старому синтезатору, купленному для меня дядей еще лет 5 назад, и поставила диск. У меня дрожали руки, когда фонограмма заиграла, и я тут же поняла, о каких недочетах он говорил – вступление у него было мягче и с переходом перед началом слов, а за тем и припев был немного изменен, и мне там не нужно было в конце брать так высоко. Прослушав фонограмму несколько раз, и совершенно забыв о самом композиторе, я просто уставилась в одну точку, и прокручивала в голове, как все это будет звучать, если соберутся все парни из группы и здесь будет не одно пианино. В предвкушении я даже закрыла глаза и радостно завопила, но мою радость прервало недовольное фырканье. Едва не застонав от досады я повернулась к источнику того злополучного звука.

Конечно же Лэкс не остался сидеть на месте, а ходил по комнате и теперь рассматривал фото Мелли и ее мужа, а также мои фотки. Но он явно потешался из-за моей радости.

- Итак, ты согласна? – он говорил скорее утвердительно, словно и не спрашивал меня, а приказывал.

Но меня покоробил не тон его голоса, а то, что он все же хочет получить ответ сегодня, и я не могла быть такой жалкой, чтобы снова сказать, что у меня ведь есть еще в запасе время. Я сидела между двух огней – с одной стороны был диск с фонограммой, а с другой стоял он – тот кто унизил меня, не считал должным извиняться, и обещал еще большие нагрузки в ближайшие 6 недель. Но я вдруг так близко подошла к тому, чтобы осуществить свою мечту, стать той, кем мечтала быть с 8 лет. Как я радовалась мечтам, в которых я уезжала прочь из глухой Монтаны, чтобы стать известной певицей! Дядя никогда меня не понимал, и все же поддерживал, что я ему скажу, когда вернусь, и все еще буду никем? Разве такой шанс еще появится?

Я понимала что Лэкс слишком гордый чтобы признать это, но мой голос ему необходим, да мне и не нужно было чтобы он тут рыдая умолял петь его песни и вступить в его группу. Все о чем я думала, так смогу ли я выдержать все? Смогу ли выдержать прикасания фанатов, их внимание, тесное общение с парнями в группе – я так устала от людей, и от одной этой мысли меня просто начинало тошнить. Возможно за 6 недель я привыкну к обществу парней, и постепенно мне станет легче общаться с другими людьми? Этот плохой год нужно закончить.

Я с недоверием посмотрела на Лэкса, потому что смотря на него, я понимала что меня ждет – это будет все вместе: радость от того, что я буду петь, я буду выступать и горе, потому что он будет лепить из меня другую Эшли.

- Обещаю, что больше не заставлю тебя раздеваться передо мной. Но фотосессии будут почти такими же – народ требует сексуальности, и ты должна ее им давать. Возможно, что тебе придется обнимать и целоваться с нами в клипах и еще, наверняка с твоим появлением тебе будут приписывать романтические отношения с кем-то из нас – так вот, тебе придется играть все это. Все напоказ. Ближайшие 2 года, пока будет действовать контракт ты не будешь той, какой являешься на людях. Компренде?

- Твои слова меня не убеждают а только пугают, - тяжело сглотнув отозвалась я.

          Впервые за то время, что я говорю с ним, лицо Лэкса стало почти человечным.

- Я говорю тебе все как есть, и хочу чтобы ты была готова. Есть та сторона, которую видят люди – это когда ты улыбаешься и у тебя все хорошо, а есть та сторона, которую будем видеть лишь мы – когда после трехдневной съемки клипа, ты будешь отсыпаться 32 часа. Когда перед концертом ты ничего не сможешь съесть, а после, тебя потащат на вечеринку, чтобы это отметить, и тебя будет мутить от колы и мартини. Когда ты будешь выворачиваться на изнанку, чтобы стать самой желанной и красивой для фанатов и зрителей, и будешь привыкать к тому, что тебя будут ненавидеть за такую близость к нам. Хочешь стать звездой, готовься каждый день окунаться в  грязь, и тонуть в поте. Но ведь это лучше, чем оставаться никем?

Он не утешал меня, это однозначно, но то что Лэкс постарался сочувствовать, было довольно ошеломляюще.

- А что нужно взять с собой? – тонким голосом пропищала я, понимая, что говоря эти слова, уже соглашаюсь.

- Одежду практически не бери – у тебя будет все новое, ты поменяешь имидж. Бери только то, что тебе дорого и более всего необходимо. Когда за тобой заехать?

- Можно с утра?

У меня был такой несчастный вид, что мне даже стало стыдно за себя, словно у меня не было выхода, и Лэкс заставил принять такое решение. Но ведь я сама выбираю эту дорогу, не так ли? Я не хочу оставаться никем – если останусь, то проиграю, и случай из прошлой жизни будет пустым уроком мне.

- Хорошо. Мы подпишем контракт с утра. Так как ты согласна, я должен задать тебе несколько вопросов, это уже становится у нас традицией, и к тому же плохой.

Я насторожилась, а он протопал ко мне, и опершись на стену возле меня заговорил:

- Парень?

- Нет.

- Сексуальный партнер?

Лицо стало пунцовым, а голос дрогнул:

- Нет.

- Ты собираешься, каким либо способом забеременеть в следующие два года?

- Нет. И что это за вопрос такой?

- Спроси у Кори, она на него тоже отвечала «нет». Итог ты знаешь сама.

- Думаю в этом нужно обвинять Макса, а не ее.

- Если бы я не был с тобой согласен, то не говорил бы об этом так спокойно. Потому я надеюсь, что ты не испортишь мои планы, залетев случайно. А то что у тебя никого нет еще лучше, не будет ревнивцев желающих проломить кому-нибудь из нас голову. – он стал задумчивым, и еще раз оглянул комнату.

- И как понимаю, у тебя и друзей то нет. Плохо для тебя, хорошо для нас.

-  Угу, спасибо за сочувствие, - промямлила я, все еще не имея сил дать ему достойный ехидный ответ, какой могла бы дать Кори. В некоторой степени я опасалась его – он казался человеком спокойным, но и в то же время со странными моральными качествами, кто знает, что ему сейчас стрельнет в голову. И он однозначно был неприятным типом.

- Сочувствие будешь получать от Кори, от меня же мудрость и силы стать тем, кем ты хочешь. Так что без сантиментов, с завтрашнего дня ты уже не будешь девочкой-подростком, а станешь лицом нашей группы.