Уинтер Реншоу - Ройал

Сигнал позади заставляет меня нажать ногой на газ, и я направляюсь вперед, вниз по улице Деми.

На крыльце ее дома горят огни, ее машина припаркована на подъездной дорожке, задние фонари светятся красным, а затем гаснут в темноте.

Черт.

Я останавливаюсь ниже по улице и жду, пока она выйдет из «Субару» и направится внутрь. По прогнозу погоды на сегодня передавали большой снегопад. Жаль, что она не может оставить свою машину в гараже, ведь я знаю, что весь гараж заставлен «игрушками» Брукса.

Часть меня хочет уехать и вернуться в другой раз. Дать ей больше пространства. Я не должен был показываться прошлой ночью, но я не мог стоять в стороне и смотреть, как она страдает.

Только не снова.

Все было терпимо, когда я думал, что она счастлива. Деми, по крайней мере, много улыбалась, как я мог судить. Я проверял ее странички в социальных сетях время от времени. Казалось, она достаточно любит этого Брукса. Я оставался в стороне, полагая, что она навсегда останется с ним.

А потом я узнал, каким гребаным мудаком был Брукс Эбботт на самом деле.

Деми заслуживает лучшего.

Я должен был вмешаться.

Я просто не знал, что Брукс заплатит за ошибки своей жизнью.

Ударив по рулю, я провожу ладонями по волосам и направляюсь к ее дому. К тому времени, как я стучу в ее дверь, перед глазами начинает мутнеть, и мне становится тяжело дышать.

— Я знала, что ты вернешься, — говорит Деми, открывая дверь. Я задерживаю дыхание, когда вижу ее лицо и успокаивающие голубые глаза. — Но не знала, что это произойдет так скоро.

Я стою у входной двери в серых рабочих брюках, замасленных ботинках и простой белой футболке. Пахну машинным маслом и растворителем для краски. Я выгляжу как дерьмо.

— Можно войти? — спрашиваю я.

Деми прижимается щекой к двери, в то время как ее плечи поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох.

— Да, — она открывает дверь шире, — но только потому, что мне нужны ответы на некоторые вопросы.

— Ожидания могут быть опасными.

— Не такими опасными, как возвращение в мою жизнь, Ройал.

Я ухмыляюсь. Я заслужил это.

Я снимаю ботинки и смотрю на ее нетронутую гостиную. Никогда в жизни я не буду ходить здесь в своей рабочей одежде.

— Ты принес штаны Брукса? — Деми приподнимает бровь.

— Неа. Выбросил их.

У нее отвисает челюсть.

— Зачем ты это сделал?

— Есть причины.

Она скрещивает руки на груди, пока мы продолжаем стоять друг напротив друга в прихожей.

— Думаю, мы можем пройти на кухню, — она направляется к столу в уголок для завтрака, к единственной мебели в этой комнате не белого цвета. — Я не знаю, это борьба за территорию или еще что, но ты не можешь просто выкидывать чужие вещи.

— Борьба за территорию? Я что — собака?

— Я не это имела в виду.

Мы сидим друг напротив друга, разделенные несколькими вазами по центру, наполненными живыми цветами ярких оттенков, которые оживляют все вокруг. Я перемещаю их в сторону, чтобы беспрепятственно видеть ее лицо.

— Хорошо, — вздыхает Деми. — У тебя есть мое внимание. А теперь скажи мне, Ройал. Почему ты, черт возьми, ушел семь лет назад и не возвращался?

Я переигрывал события того уик-энда тысячу раз, каждый раз спрашивая себя, как бы я поступил, будь все иначе.

В то время я считал, что поступаю правильно.

Я думал, что помогаю кому-то, кто отчаянно нуждался в моей помощи.

И никогда не ожидал, что все это взорвется прямо перед лицом, создавая какой-то эффект бабочки, полностью изменяя траекторию нашего будущего.

— Мы были бы сейчас женаты, — размышляю я, проводя пальцами по деревянной столешнице.

— Извини?

— Держу пари, что мы были бы сейчас женаты, — повторяю я.

Деми закатывает глаза.

— Возможно, но ты ушел. Решил бросить меня, так что…

Я качаю головой.

— Вовсе нет, Деми. Я всегда хотел быть с тобой.

Все еще хочу.

Ее глаза стекленеют. Она смотрит через мое плечо, не желая поддерживать со мной зрительный контакт.

— Да, хорошо, но это не прокатит со мной, — говорит она. — Должен, хотел, мог. Все твои слова — пустой звук.

— Я не ожидаю, что ты простишь меня.

— Тогда почему ты здесь?

— Это не так просто.

Деми бьет кулаком по столу.

— Нет, это просто. Это так просто. Черт побери тебя, Ройал.

— Сейчас ты точно разговариваешь не как воспитатель детского сада.

Она прищуривается.

— Я никогда не говорила тебе, чем занимаюсь.

— Это не так трудно узнать.

— Что еще ты знаешь обо мне?

Я мог бы сказать ей, что знаю о том, что иногда она ходит смотреть на звездопады, как когда-то это делали мы. Я мог бы сказать, что вижу ее по утрам каждую субботу, когда она идет по кафе «Хайленд» и заказывает себе карамельный макиато с дополнительными взбитыми сливками. Мог бы сказать, что видел ее, бесцельно ездившую по тем улицам, которые напоминают о нас. И я мог бы назвать их по порядку: Фриман-авеню, Эллери-драйв, бульвар Хейс, Файрст-стрит, Вайлет-ройд…

— Не так много, — отвечаю я.

— Как долго ты следил за мной?

— Не долго, — лгу я.

Деми поднимается.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я ее.

— Я закончила, — говорит она. — Если ты не собираешься быть честным, я не позволю тебе тратить мое время.

Она уходит.

Просто так.

Я следую за ней и хватаю ее за запястье. Деми набирает полные легкие воздуха, застигнутая врасплох, и я притягиваю ее к себе.

— Я хочу рассказать тебе, Деми. Хочу рассказать тебе чертовски многое. Хочу рассказать тебе все, — я смотрю в ее кристально-голубые глаза, скучая по тому взгляду, каким она смотрела на меня, когда мы были счастливы. Перед тем как все изменилось. Когда мы были детьми, а впереди нас ждала целая жизнь.

— Так расскажи мне, — ее грудь вздымается и опадает. Деми пахнет больничной палатой, и это отрезвляюще напоминает, что она провела свой день рядом с ним.

— Мне нужно больше времени.

Деми сжимает челюсть, а затем выдает:

— Больше времени? Ты издеваешься, Ройал? Семи лет было недостаточно? — она выдергивает запястье из моей руки. — Пожалуйста, уходи. Мы закончили.

Деми

Мне приходится закусить изнутри губу, чтобы не наброситься на него. Все, чего я хочу — это кричать на него за потраченное мной время, за расточительство последних семи лет, за то, что он появился как какой-то доблестный рыцарь с хреновых времен.

Ройал медлит у двери, обувая свои грязные рабочие ботинки. От него пахнет автомастерской, и ногти черные. А когда-то он собирался пойти в колледж с Дереком, закончить юридическую школу, а затем работать у моего отца.

— Я не надеюсь, что ты простишь меня, — говорит он.

Я не могу смотреть на него.

— Во всяком случае, пока, — добавляет он. — Я просто прошу тебя позволить мне хотя бы попытаться изменить это.

— Ты не сможешь.

— Деми, — он приближается ко мне. Я отворачиваюсь. Это ребячество, я знаю. — Ты не можешь даже представить, сколько ночей я лежал без сна, думая о тебе. О нас. О прошлом, — я сосредотачиваюсь на рассыпанной соли на полу в прихожей. Должно быть, я рассыпала ее, когда посыпала лед на ступенях, чтобы тот быстрее растаял.

— Если бы я мог вернуть время вспять, — продолжает Ройал, — то поступил бы иначе. Я никогда бы не ушел той ночью. Я был уверен, что поступаю правильно.

— У тебя кто-то был? — задаю я самый тяжелый из всех мучивших меня вопросов. Это, должно быть, единственная вразумительная причина его поступка. Мое сломанное, подростковое сердце может принять только такое объяснение его уходу: он полюбил кого-то больше, чем меня.

— Боже, нет, — Ройал берет мое лицо своими испачканными руками и поворачивает к себе. — Никогда.

Наши взгляды встречаются.

— Я не понимаю, — я убираю его руки от моего лица. — Почему ты не можешь просто рассказать мне?

Ройал смотрит на меня, нервно улыбаясь, отчего на правой щеке появляется ямочка — та, которую я целовала, когда мы были моложе.

— Возможно, я боюсь, — говорит он, вздохнув и расправляя грудь, словно я нуждаюсь в каком-либо напоминании о том, что он теперь мужчина.

— Боишься чего?

— Боюсь, что ты будешь смотреть на меня по-другому. Думать обо мне по-другому.

— Я любила тебя больше, чем ты мог бы себе представить, — говорю я. — Не было ничего, что ты мог бы тогда совершить, чтобы изменить мое отношение к тебе. Я была чертовски сильно влюблена в тебя.

Ройал невесело улыбается.

— Я хочу рассказать тебе, Деми. Ты заслуживаешь знать. Я в долгу перед тобой, — слова вырываются потоком, и он облизывает нижнюю губу. — Но я не готов, так же, как и ты.

Я выдаю саркастическое «Ха!» и делаю шаг в сторону, опуская руки по бокам.

— Тогда ладно, — говорю я. — Если это все, что я когда-нибудь услышу на свой вопрос, пусть так и будет, мы закончили. Я не могу заставить тебя говорить, так что не буду и пытаться, не буду тратить свое время.

— Закончили? — он приподнимает одну бровь. — Закончили — это означает, что мы закончили навсегда. Значит, мы больше никогда не увидимся друг с другом.

— Именно.

Я не ждала семь проклятых лет, чтобы он появился в моем доме и отказывался дать мне ответы, которые я заслуживаю услышать. Все эти годы в моем воображении он представлялся мне неким идеалом. Я вспоминала его, нашу юность, беззаботные деньки и бессонные ночи, полные любви. Я мечтала жить с ним долго и счастливо и о подобной ерунде, о которой мечтают все девочки. Он был прохладным ветерком в жаркий день. Зависимостью, от которой мне не излечиться.