Она шмыгнула носом и благодарно улыбнулась. Вдруг она озабоченно принюхалась воздух:

— Ваня, у нас мясо не сгорит?

— Так, я на кухню, а ты вытри сопли и успокойся, — скомандовал Иван и помчался спасать обед.

Он успел практически в последний момент, выхватил противень из духовки, добавил молока, высыпал и размешал хлопья. Обед будет готов через каких-то десять минут.

* * *

Автомобилей у подъезда стояло немного, что и неудивительно: наши люди на поминки ходят пешком. Однако Артем сразу узнал парадно-выходной «Мерседес» Сергея Панина, не новый, но нежно любимый хозяином. А по розовому зайчику в клетчатом переднике, что висел у лобового стекла новенькой белой «Вольво», Артем Николаев опознал новое приобретение своей бывшей супруги Светланы. Зайчик в переднике кочевал из одной ее машины в другую, и не иначе как Света в очередной раз повысила свое благосостояние, раз ее неизменный автомобильный талисман поменял прописку.

Артем торопливо поднялся наверх, понимая, что спешка его все равно бесполезна. Новость, которую он узнал всего полтора часа назад, совершенно выбила его из колеи. У всякого человека, если он, конечно, не круглый безродный сиротинушка, время от времени мрут родственники. Но одно дело потерять тяжело больного патриарха семейства, к смерти которого бывают готовы. И несколько иначе себя чувствуешь, когда слышишь сообщение, что умер твой двоюродный брат, здоровый и полный сил молодой мужчина всего каких-то двадцати четырех лет от роду.

Артем чувствовал себя совсем паршиво, поняв, что опоздал не только на похороны, но и на поминки. Жалел он, конечно, отнюдь не об упущенном удовольствии: похороны Артем ненавидел с детства, а к возможности нализаться на халяву был абсолютно равнодушен. Но сегодня за свое опоздание ему было по-настоящему неловко. Артем любил своих двоюродных братьев. Он с детства был дружен и с Сергеем, и с Володей. И сейчас Артем переживал, что не сумел оказаться под рукой у Сергея тогда, когда, возможно, мог бы пригодиться.

На площадке шестого этажа дверь квартиры была распахнута настежь и приперта помойным ведром, почти заполненным окурками. Около двери стояли двое совершенно незнакомых Артему парней без пиджаков и со сдвинутыми на сторону галстуками, и один что-то пьяно доказывал второму, пытаясь жестикулировать. Они оба вскользь оглядели Артема, но нисколько им не заинтересовались.

Войдя в квартиру, он понял, что и впрямь опоздал. В большой комнате были накрыты столы, но выглядели они уже порядком разоренными. Везде стояли пустые или полупустые водочные бутылки, а гости, человек тридцать, разбившись на мелкие компании, расползлись по углам и лениво общались между собой, не обращая внимание на остальных. Кое-кто уже собирался домой и топтался в коридоре, разыскивая в ворохе курток и пальто свою одежду.

На Артема и тут никто не обратил внимания. Ни одного знакомого лица в комнате не оказалось. Артем направился в кухню, ориентируясь на громкое звякание посуды. Хозяйничать там могли только свои люди.

Своих людей было двое.

Две женщины в фартуках, надетых поверх строгих черных платьев, молча стояли над ведром и машинально стряхивали в него объедки с тарелок. Темноволосая смуглая Наденька, жена Сергея, вскинула голову на звук шагов и печально улыбнулась Артему:

— Здравствуй, Артемушка… Куда ты пропал?

— Я только что из аэропорта, — виновато отозвался Артем. — Прослушал автоответчик и сюда…

Вторая женщина, стоявшая спиной, обернулась, и Артем с изумлением обнаружил в ней собственную бывшую супругу.

— Тебя не узнать, Светка, — усмехнулся он, оглядывая женскую фигуру, аппетитно обтянутую черным бархатом.

— Богатой буду, — процедила он угрюмо.

— Да ты и так вроде не бедна… А где остальные? Где тетя Зоя? -

— встревожился Артем.

— Зоя Васильевна в больнице. Инсульт, — вздохнула Надя, продолжая заниматься тарелками. — Состояние тяжелое…

— Бог мой… — Артем закусил губы. — Давно?

— Вчера утром по «скорой» отправили.

— Кто с ней?

— Твой отец поехал… Я тебе сейчас тарелку чистую дам, — засуетилась Надя. — Иди, Артемушка, поешь…

— Да что, я сюда есть пришел?! — возмутился Артем. — Где Сережа?

— В спальне сидит, — с досадой отозвалась Надя. Похоже, что поведение мужа шло вразрез с ее понятиями о том, как ближайшему родственнику покойного следует вести себя на поминках. — Как с кладбища приехали, так и засел там. Ты уж расшевели его, Артемушка. Прямо стыдно: сидит, водкой давится, а гостей поблагодарить не вышел ни разу…

Артем только вздохнул.

Наденька не была такой уж бессердечной женщиной, но жизнь начисто лишила ее сентиментальности. Перед глазами Артема разворачивался странный парадокс: чем состоятельнее становился Сергей, чем больше достатка прибывало в семью, тем суровее, сосредоточеннее и ожесточеннее становилась тирания энергичной Надюши. Она происходила из той породы провинциалов, которые называют самую большую комнату в квартире залой. Стоило Артему впервые услышать из уст Наденьки слово «зала», как все остальные вопросы у него отпали сами собой.

Зала в квартире Сергея была храмом. Домочадцы редко заходили туда, чтобы не топтать палас, не прикасались к книжным шкафам, чтобы не заляпать полировку, и не сидели в креслах, дабы своими презренными телесами не губить красоту. Словом, Наденьке было не стыдно перед людьми. Об этом и мечтала простая советская радиомонтажница, выходя замуж за механика из автосервиса.

Работящая, ответственная, заботливая мать и верная жена, он была вознаграждена исполнением своей скромной мечты. И даже сверх того. Оборотистый и упорный Сергей стал «крутиться». Кручение набирало обороты, и за последние десять лет Сергей Панин из трудяги-автомеханика, ковыряющегося в машинах, постепенно превратился в хозяина автосалона и автомастерской, где в чужих иномарках ковырялись десятка два наемных хлопцев. Наденька гордилась этим до слез. Но превращение Наденьки из простой советской жены в современную домохозяйку, жену небедного бизнесмена и мать двух талантливых отличников-гимназистов имело свои тяжелые последствия. Теперь Надежда стремилась к всестороннему совершенствованию как бытия вообще, так и своих близких в частности. Нынешнее положение своего семейства Наденька считала, по-видимому, высоким и весьма обязывающим. Со страхом обнаруживала она значительное несоответствие между тем, как должны вести себя люди высокого положения, и тем, на что семейство Паниных было способно в силу своего среднего образования и недворянского воспитания. К счастью, до известного мольеровского сюжета дело не дошло, но Наденька застыдила и задергала мужа и детей до такой степени, что Сергей в ее присутствии предпочитал молчать и не перечить.

Сейчас она, похоже, думала лишь о том, чтобы гостям хватило водки и закуски, и искренне беспокоилась о том, как отреагируют они на отсутствие в их компании ближайшего родственника покойного.

— Наденька, его же понять можно… — вступился Артем за Сергея. — Тяжело Сереге…

— Ай, Артем! — с еще большим раздражением отмахнулась Надя. — Ну что значит «тяжело»? Это мне тяжело: полсотни ртов напоить, накормить… А ему отчего тяжело? Он что, могилу своими руками копал?.. Вести себя не умеет…

Артем не стал с ней спорить, благо было это совершенно бесполезно. Иногда он искренне жалел Сергея. Артем всячески убеждал себя, что презирать Наденьку негоже, и кажется наконец убедил. Но выносить ее общество он все равно не мог. Он отправился к брату, который сегодня нашел в себе достаточно сил, чтобы наплевать на упреки жены и уединениться.

В просторной спальне было чудовищно накурено. На стуле у дивана стояли два стаканчика, ополовиненная литровая бутылка водки и переполненная пепельница. Сам Сергей нещадно дымил, сидя на широкой кровати. Вывернутый наизнанку пиджак был брошен рядом, галстук валялся на полу.

Сергей вскинул голову, молча кивнул, протянул руку, привлек Артема к себе, усадил его рядом, затянулся табачным дымом:

— Я уж и не ждал тебя.

— Прости, раньше я никак не смог. Самолет задержали…

— Я знаю, не оправдывайся.

— Как ты?

Полное лицо Сергея перекосила кривая усмешка:

— Сносно… Никого видеть не хочу. Девочки молодцы, хозяйничают там, поят всю эту банду. Избавили меня. Даже Надюша сегодня нудит поменьше… Мать вот тоже… Два дня еще держалась, а потом бряк, и все… — Сергей мрачно отмахнулся и стряхнул пепел. — В сознание пришла, но говорить не может. Парализована. Спасибо дяде, он в больнице все устроил, пока я похоронами занимался… — Сергей жадно затянулся несколько раз, провел ладонью по лбу, задумался о чем-то. — Хорошо, что ты пришел, Артем. Может, хоть ты меня напоить сможешь. А то я что-то лью в себя, лью, а ни в одном глазу…

Артем искоса оглядел сникшего брата, его землистое лицо, набрякшие веки. За ту пару месяцев, что прошли с их последней встречи, Сергей словно на несколько лет постарел. Но хотя от него крепко несло свежевыпитой водочкой, пьяным Сергей действительно не выглядел. Глаза его казались ясными и трезвыми.

— Что косишься? — хмуро взглянул Сергей. — Плохо выгляжу?

Артем молча положил руку ему на колено, потрепал легонько. Ему хотелось выспросить подробности случившегося, но момент показался неподходящим.

Сергей взялся за бутылку, немного плеснул в стаканы, передал один Артему.

Вроде бы в таких случаях полагалось что-то говорить. Артем уже рот открыл, но Сергей угрюмо покачал головой:

— Выпей и все. Ни к чему Володе наши поминальные речи…

Он одним махом опрокинул в рот свой стакан и, отставив его на стул, подождал, пока брат выпьет. С минуту оба сидели молча.

— Ну как такое может быть, а? Так, Артемка, не бывает, — тихо пожаловался Сергей. — Это все не по-людски. На той неделе он к нам на обед заезжал, а теперь, видишь, за упокой пьем. Бред…