У Гошки похолодела спина, едва он понял, что сейчас услышал. За попытку взять деньги Сергей избил бы его до полусмерти. За то, что Гошка сейчас уже услышал, Варченко не выпустит его отсюда живым.

— Кирилл, ты пойми… — начал Бузуков. — Я сам не ожидал…

— Не ожидал? Да из-за тебя я в дерьме с ног до головы! — вполголоса проревел Варченко и вскочил с кресла. — На хрен мне такие твои услуги? Ты учти, за такое можно лишиться не только лицензии, но и головы!

— Да ты что, в конце концов?! Считаешь, я так исполнителя проинструктировал? Просто этот идиот перестарался, только и всего! — Бузуков решительно взмахнул рукой. — А угрожать мне не надо, слышишь?!..

— Я тебе не угрожаю. Ты сам себе труп организовал! Сам, своими руками! Ладно бы еще по моему заказу! Но я тебе труп Владимира Панина не заказывал. Ты его на себя сам повесил, своими ручонками корявыми!..

— Агентство в этом деле не замешано. Исполнитель был со стороны.

— Ну, это уже не мое дело, — покачал головой Варченко. — Со стороны, не со стороны, сам с этим разбирайся. Мне всего лишь нужна папка Панина. Там бумаги, которые на вес золота…

Гошке было видно, как Бузуков приподнялся, расстегнул свой плащ и вынул из за пазухи аккуратную тонкую черную папочку.

— На, получи.

Варченко тут же положил ее на стол и раскрыл. Там внутри лежало всего несколько листиков, и те были лишь чистыми бланками, белой писчей бумагой и копиркой.

— Это что, все? — злобно спросил Варченко.

— Клянусь мамой, не вынимал оттуда ни одной бумажки, — равнодушно процедил Бузуков. — Мне, как ты понимаешь, это ни к чему.

— Мило… — Варченко вскочил и засунул руки в карманы. Его лицо стало совсем угрюмым. — Просто здорово… Убили человека за дюжину чистых бланков и без всякой для себя пользы. Куда же Панин дел эти документы? В его квартире их нет. Не иначе у бабы своей спрятал… Слышишь, Михаил? Проверить бы надо.

— Уволь, Кирилл, делать налет на восьмикомнатную коммуналку я не стану, -

— подал голос Бузуков. — Квартира не остается безлюдной даже на полчаса. Глупо рисковать я не собираюсь.

— Позволь мне решать, что глупо, а что умно! — прошипел Варченко.

— Да неужели? Кирилл, ты вообще кем себя вообразил? Бизнес твой грошовый не стоит того, чтобы перетряхивать все Сосново… — раздраженно развел руками Бузуков. — Черт знает что…

— Я тебя нанимаю, Бузуков! Нанимаю и плачу тебе! Если я делаю глупый заказ, то это моя глупость. А если ты плохо исполняешь его, то это уже твоя глупость!

Бузуков поднялся, подошел к Варченко и проговорил спокойно, но очень твердо:

— Ты, Кирилл, много для меня сделал, не спорю. Но и я для тебя не меньше. И в дерьме сейчас не ты один, а мы оба. И босс твой толстопузый. И кое-кто из местной верхушечки. Так что давай не ссориться. Ты, конечно, парень умный, но для Соснова, пожалуй, слишком умный. Масштаб не выдерживаешь. Замашки у тебя, знаешь ли, как у столичного мафиози. Не перемудри, а то из-за твоих с Паниным игр весь район на уши встанет…

Неизвестно, что ответил бы ему Варченко, но тут взгляд Михаила Бузукова упал в дальний угол, и Гошке показалось, что пару секунд они с Бузуковым пристально смотрели друг другу в глаза.

— Что такое? — недовольно одернул Бузукова Варченко.

— Ничего, — буркнул Бузуков, и Гошка готов был уже почувствовать облегчение, как Бузуков рванулся к сейфу…

Его рука вцепилась в воротник Гошки. Не давая пареньку опомниться,

Бузуков несколько раз с размаху ударил его головой о стену сейфа, а затем выдернул Гошку из угла. Из-за вспыхнувшей боли Гошка не сразу раслышал, о чем Бузуков и Варченко взахлеб заспорили над ним.

— А ты дурак, Кирюша! Чем меня распекать тут хоть бы проверил, почему дверь-то не заперта!.. — ворчал Бузуков. — На вот тебе, получи подарок…

— Ах ты, сучонок! — Варченко подскочил и неловко, неумело, но достаточно сильно ткнул несколько раз Гошку кулаком под ребра.

Видимо, недовольный таким непрофессионализмом Бузуков добавил Гошке несколько крепких ударов по ушам и в челюсть. Из треснувшей губы хлынула кровь, заслониться от побоев было нечем, и Гошка просто посильнее зажмурился.

— Так и знал, что этим кончится! Давно надо было от этого щенка отделаться, да все руки не доходили!… - пропыхтел Варченко. — Вот кого твоим хлопцам давно следовало придавить! Сергей только благодарен был бы! Ну так или иначе, башку-то ему отвернуть все равно придется…

— Подумай, Кирилл, стоит ли? — лениво пробормотал Бузуков, заламывая Гошке руку.

— Да ты что?! Если Панин узнает, что я причастен к смерти Владимира, нам обоим с тобой на этом свете не жить, это я тебе говорю определенно! А вот если этого щенка через пару месяцев где-нибудь в люке найдут, Палыч плакать о нем не будет!..

— Ну как скажешь, — пожал плечами Бузуков. — Скажешь — похлопочем.

— Тогда, пожалуй, сейчас и похлопочем, — решил Варченко, нервно потирая лоб. — Отъедем втроем, вдвоем вернемся, и все будет нормалек…

Гошка молча стоял, не в силах шевельнуться. Из железной хватки Бузукова ему было не вырваться: он и раньше слышал, что Бузуков очень даже умелый костолом, а нынче пришлось в этом убедиться на своей шкуре.

Тут взгляд Гошки упал на черную папочку на столе. Из-за сейфа Гошке плохо было видно, но теперь он хорошо разглядел эту гладкую клеенчатую папку на молнии. И усмешка невольно перекосила его разбитые губы.

— Ну че лыбишься, урод? — злобно бросил Варченко.

— А то, Кирюха, что дует тебя твой подельник, — прохрипел Гошка. — Во все дырки дует, а ты, Кирюха, кайф ловишь…

— Счас как дам! — рявкнул Бузуков, заворачивая руку Гошки чуть ли не к самой макушке.

— Дует он тебя, Кирюха… — снова проговорил Гошка, и страх его неожиданно отступил. — Папочка-то не та…

— То есть как не та? — нахмурился Варченко.

— Не Володькина это папка. У него тоже была черная. Но не из гладкого заменителя, а из тисненой кожи… И не только на молнии, а еще и с клапаном на кнопочке…

Варченко схватил папку, помял, осмотрел со всех сторон, швырнул обратно на стол и повернулся к Бузукову:

— Михаил, это как понимать?

— Кого ты слушаешь, Варченко?! — возмутился Бузуков. — Да он тебе сейчас еще не такие байки сочинит, чтобы шкуру свою спасти..

— А ты, Кирюха, Сергею своему Палычу звякни… — прохрипел Гошка. — Спроси, какую он брату Володе папочку дарил. Уж он-то тебе байки сочинять не будет…

Варченко озадаченно заморгал, переводя взгляд с лица Бузукова на папку и обратно.

— Значит, ты, Михаил, решил из меня идиота сделать… — злобно пробормотал он, сжимая кулаки.

Вдруг за окном совсем рядом раздался громкий звон разбивающегося стекла, и отчаянно заверещала автомобильная сигнализация. Практически в ту же секунду что-то тяжелое ударилось в пластиковые жалюзи, закрывавшие окно кабинета с внешней стороны. Удар оказался настолько силен, что стекло не спасли даже жалюзи. Оно обрушилось внутрь кабинета, засыпав осколками Бузукова, Гошку и стол.

Варченко заметался, бросился к окну, раздвинул чешуйки жалюзи, глянул на улицу и прокричав Бузукову, чтобы не смел сходить с места, сам понесся на зов любимой тачки.

Следом за ним по коридору пронеслись охранники. Один отворил дверь кабинета и вбежал внутрь.

— Целы? — выкрикнул он, оглядывая усеянный стеклом кабинет. Его взгляд уперся в Бузукова. Похоже, охранника несколько удивило то, что Бузуков заламывает Гошке руки.

Гошка почувствовал, что хватка Бузукова слабеет.

— Да целы мы, целы, — раздраженно брякнул Бузуков.

Но охранник, нахмурившись, не сводил глаз с окровавленного лица хозяйского братца. И Бузуков нехотя, но все же отпустил Гошку совсем.

Рванувшись, Гошка выскочил из кабинета в коридор и побежал. Оказавшись на улице, сразу же свернул к дому и, нырнув в густые кусты волчьих ягод, побежал вдоль длинной панельной стены.

Выбравшись из кустов на углу квартала, он рванулся к остановке, к которой как раз подъезжал желтенький автобус.

Георгий упал прямо в дверях, на ступеньках, и чьи-то слабые руки вцепились в куртку на его спине и попытались помочь. Едва собрав силы, Гошка преодолел эти чертовы автобусные ступени и на коленях вполз в самый угол пустой задней площадки, упал, приподнялся и сел, привалившись к стенке.

— Гоша, Гошенька…

Он открыл глаза и увидел сидящую перед ним на корточках Алену.

— Я едва догнала тебя! — тревожно выдохнула она. — Господи, ты же весь в крови…

Гошка провел рукой по липкому подбородку:

— И верно. Черт… сейчас меня высадят…

— Двенадцатый час. Автобус пустой. Не высадят… Не бойся, я с тобой буду.

— Аленка, — Гошка облизнул верхнюю губу и осторожно подвигал подбородком. Говорить становилось все больнее. — Аленка, это ты там погром учинила?

— Ага, я, — кивнула она. — Тачкам и камня хватило. А в окно я бутылку из-под шампанского запустила. Да не пустую, а с песочком. Тяжелая, зараза, чуть руку не вывихнула…

Гошка засмеялся и потерял сознание.

* * *

Марина посмотрела в зеркало и еще раз на всякий случай провела ладонью под глазами. Все высохло. Ничего не заметно.

Осторожно заглянув за шкаф, она убедилась, что сын спокойно спит.

Сняв с крючка полотенце, Марина перекинула его через плечо, положила в карман халата мыльницу, щетку и тюбик с пастой и вышла в коридор.

Было уже довольно поздно, и Марина надеялась, что в такой час уже не найдется много желающих поплескаться в убогой запущенной ванне. Она частенько засиживалась допоздна, чтобы спокойно принять душ. А сегодня ей особенно было необходимо прийти в себя.

Марина сделала несколько шагов по коридору, как вдруг из дальней комнаты вышла толстая тетка с тазом, полным белья, и с торжествующим видом скрылась в ванной комнате.