На дискотеках она танцевала в общем кругу с подружками-кумушками, а во время медленных танцев пыталась не показать зависть к тем, кто топтался в обнимку. Она внушила себе, что презирает это смешное парное топтание, но у нее даже не было возможности отказом продемонстрировать это презрение, ибо ее никто не приглашал. Успехом у одноклассников пользовались бойкие стройные девчонки, умевшие пользоваться тушью для ресниц, не забывавшие вовремя хохотнуть и завернуть непечатное слово.

Никто не спешил проявлять к Мариночке тот интерес, которого, по ее мнению, она была достойна. Нет, парни-сверстники вовсе не чурались ее. Они охотно беседовали с ней о том, о сем, по привычке списывали задания, обращались с вопросами по учебе. Этим все ограничивалось. Никого не интересовало то, что она хорошая девочка с богатым внутренним миром, в котором бушуют страсти-мордасти…

Невелика оказалась плотность принцев на квадратный километр. Оставалось терпеливо ждать.

В институт Марина поступила играючи. Ее блестящий аттестат сослужил ей неплохую службу в огромном конкурсе на престижный экономический факультет.

Ее захватила не столько учеба, поскольку в самом предмете изучения она ничего увлекательного не находила, сколько совершенно новый уклад студенческой жизни. Домашняя девочка, не видевшая доселе ничего, кроме школьных парт, учебников и библиотечных полок, открыла для себя довольно обособленный, шебутной и неунывающий мирок, где все делалось гуртом, а значит любой мог присоединиться к коллективу.

Экономический факультет технического вуза был настоящим цветничком, где на двадцать девушек попадался один представитель сильной половины человечества, да и тот непременно с каким-нибудь внешним или внутренним изъяном. Правда, Марину это не особенно опечалило. Она охотно принимала участие во всех факультетских мероприятиях, перезнакомилась со множеством ребят и девушек, и довольно быстро нашла себе шумную разношерстную компанию.

А в начале зимы она повстречала его.

Сначала, конечно, Марина даже не подумала о том, что это именно он.

Опаздывая на лекцию, она спешила по длинному притихшему институтскому коридору. Он вышел из какой-то аудитории и, закинув на плечо спортивную сумку пошел навстречу Марине, тоже торопясь по каким-то своим делам.

Бывают мужчины, на которых просто-напросто останавливается взгляд. Причем они вовсе не обязательно красавцы. Просто их невозможно не заметить, не выделить в толпе. В них есть что-то завораживающее.

В том парне цепляющего было в избытке.

У него были странные волосы, светлые, почти белые, а брови и ресницы довольно темные.

Он двигался слегка вразвалочку, чуть покачивая плечами. Это была вкусная походка, от которой не хотелось отводить глаз.

Рукава его джемпера были завернуты до локтя, приглашая оценить красивые сильные руки. Легкая небритость, длинные крепкие ноги, длинная белая челка над темными бровями…

Они прошли друг мимо друга. Марина инстинктивно выпрямилась и приосанилась, но он даже не покосился в ее сторону.

В следующий раз Марина увидела его перед самым Новым годом, когда в актовом зале институтского общежития состоялась предпраздничная дискотека.

Парень был одет с подчеркнутым шиком. Видимо, совершенно не стесняясь того, что его наряд будет разительно отличаться от поседевших джинсов и бывалых свитеров, он надел брюки с безупречными стрелками и полосатую рубашку с галстуком.

Оказалось, что его знали абсолютно все. То и дело его трясли, теребили, звали с разных сторон. Он не танцевал, не дурачился, не участвовал в идиотских конкурсах, потому видимо, что на это у него просто не хватало времени.

Марина присела в уголок, из которого ей хорошо виден был весь зал, и просто наблюдала за ним. Теперь она видела, что он на несколько лет старше ее, что двигается он неторопливо, будто осторожно, но удивительно грациозно, и что улыбается он мало, чаще просто слушает, внимательно изучая собеседника. Ей нравилось исподтишка смотреть на него. Этот объект был достоин ее внимания.

— Маринка, ты куда уставилась? — однокурсница Танюша Мелехина плюхнулась рядом на стул, облизывая пересохшие губы. — Фу, духота… Ты что как завороженная? А, ясно. На Артемушку глаз кладешь?

— Кто это? — смутилась Марина.

— Да вот тот самый, которого ты уже битый час ешь глазами, — ответила Танюша. — Славный хлопчик, ничего не скажешь… Это Артем Николаев, с четвертого курса. На него все девчонки западают.

— С какого он факультета? — равнодушно спросила Марина.

— С нашего.

— Не может быть!

Танюша понимающе хмыкнула:

— Я сначала сама не поверила. Наши недоделанные экономические мужичонки ему в подметки не годятся…

С этим Марина была полностью согласна.

Танюша приехала в Питер откуда-то из глубинки, жила в общежитии и знала все про всех. Она тут же второпях поведала Марине, что Артем Николаев — мечта любой женщины, но что он разборчив и далеко не каждую удостаивает своим вниманием. Уже целые моря девичьих слез растекаются по институту из-за чернобрового блондина. Узнала Марина и то, что Николаев — сын директора какого-то немаленького завода, и что живет он на загородной даче, откуда каждый день ездит в институт на электричке.

— Между прочим, — добавила Танюша, собираясь снова броситься туда, где на головах танцующих плясали беспорядочные пятна от цветомузыкальной установки. — Тут кое-кто из наших собирается к Николаеву на дачу Новый год встречать… Если хочешь присоединиться, то с тебя палка докторской и буханка хлеба.

Марина согласилась, не раздумывая.

Тридцать первого декабря она повстречалась в условленном месте с Танюшей Мелехиной, и подружки вдвоем дотащили до вокзала сумку с закупленной провизией. Там они влились в галдящую толпу знакомых и незнакомых личностей, числом около двух десятков, каждый из которых добросовестно принес порученные ему покупки, и забрались в промерзший вагон электрички.

Через час они прибыли в весьма цивилизованный поселок, где добротные деревенские дома и красивые дачи утопали в сугробах в окружении заснеженных елей и промерзших кустов сирени.

Владения Артема Николаева превзошли все ожидания. Это был большой новый двухэтажный коттедж, настоящая директорская дача. Марина такие только в кино видела. Первый этаж почти полностью был занят холлом с двумя каминами и двумя лестницами на второй этаж. В холле в художественном беспорядке стояли диваны и кресла, образуя маленькие обособленные уютные уголки…

Насладиться этим великолепием Марина не успела. Компания с воплями ввалилась в дом, с восторгом расположилась в холле, загремела музыка, девушки сразу же оккупировали просторную кухню и занялись продуктами.

Артем по-хозяйски подготовился к приему гостей. Посуды, музыки, выпивки и сигарет было вдоволь. Из кухни были вынесены в холл два стола, и к вечеру все было готово. Голодная компания набросилась на салаты и котлеты, разогрелась спиртным и закуролесила, провожая старый год.

Марина тоже выпила. Она нечасто пробовала вино и пила понемногу, потому что пронзительная горечь портила ей аппетит вместо того, чтобы возбуждать его. Но одного бокала какой-то кислятины хватило, чтобы голова у Марины закружилась, а ноги почему-то стали немного заплетаться на ровном месте. Марина сама не заметила, как подчинилась всеобщему сумасшествию.

Сначала она весело отплясывала в холле вместе со всей толпой. Она стараясь держаться поближе к Артему. Но он обращал на Марину не больше внимания, чем на какую-нибудь мебель: осторожно обходил, чтобы не наступить ей на ногу. И это было так досадно!

После того, как часы пробили двенадцать, вся компания, выпив за Новый год, выбежала на улицу. Постреляв немного хлопушками, студенты с визгом и восторгами принялись играть в снежки. Снежный комок, пущеный рукой Николаева, попал Марине прямо в ухо и развалился, залепив полголовы. Было больно, но Марина получила вполне достойную компенсацию: Артем подскочил, прошептал извинения, чмокнул в щеку, сам отряхнул снег с ее плеча… Правда, он тут же забыл и о происшествии, и о его виновнице и бросился в новую атаку. Но к Марине вернулось отличное настроение.

Потом, уставшая и разомлевшая, она долго сушила у камина промокшую косу и опустошала понемногу кем-то заботливо подсунутый бокал с вином.

Осмотревшись, она обнаружила, что холл заметно опустел. Подвыпивший народ парочками разбредался в разные стороны, поднимаясь наверх, и не спешил оттуда возвращаться. Куда-то исчезла и Танюша Мелехина, и все остальные знакомые девчонки. Никто не позвал Марину с собой, и она почувствовала себя обиженной. Ей хотелось снова веселиться вместе со всеми…

Она наскоро заплела еще влажные волосы и, поднявшись с кресла, побрела к лестнице. Ноги плохо ее слушались, однако они быстро подняли ее на второй этаж, где в широкий просторный коридор выходило несколько одинаковых дверей. Все это немного напоминало гостиницу, но гостиницу довольно оживленную и веселую. Отовсюду слышался немного приглушенный дверями хохот и повизгивания, кто-то громко топал, кто-то уронил и разбил бутылку. Марина толкнула первую же попавшуюся дверь, вошла и остановилась замешательстве, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь…

То, что она увидела, ей не понравилось. Посередине маленькой темной комнаты она разглядела Танюшу Мелехину. Подружка стояла спиной к двери. Ее расстегнутая блузка, все еще заправленная в джинсы, свисала сзади до пола, и какой-то парень, лица которого Марина так и не разглядела, обнимал Танюшу и нетерпеливо дергал застежки ее бюстгалтера. Парочка взасос целовалась и была настолько поглощена процессом раздевания, что не сразу отреагировала на открывшуюся дверь. Ощутив все же чужое присутствие, Танюша лениво и возмущенно пискнула, а парень грозно заворчал что-то, и Марина стремительно выскочила, захлопнув за собой дверь.