С северо-востока дул сухой и горячий ветер плоскогорий. Джавар был доволен исходом дела, но его мрачный вид пугал Ананда. Выкурив сигару, дядя поднялся с дивана и сказал:

— Поедем!

Вместе с Анандом они сели в машину и через десять минут подъехали к дому господина Саксены. Их встретила хозяйка, свекровь Ешоды.

— Иди, и будь твердым! — строго приказал Джавар племяннику.

Ананд подошел к седой и грозной на вид женщине и, поприветствовав ее, сообщил, что он приехал забрать своего сына.

— Надеюсь, никаких эксцессов не будет? Мы ждем Кишена.

Свекровь молча вошла в дом и сообщила Ешоде, что за Кишеном приехали.

Ешода стала складывать в чемодан вещи и любимые игрушки Кишена.

Мальчик стоял, опустив голову, и хныкал.

— Будь счастлив! — тихо говорила ему Ешода. — И меня не забывай! — Она взяла его за руку.

Но мальчик, схватившись за спинку кресла, упирался.

— Ну все, все, пора идти!

— А куда, мама? — жалобно спросил он, и его глаза заполнились слезами.

— К твоему отцу, малыш! — со скорбью едва выговорила она.

— Ты ведь говорила, что он уехал далеко, мама!

— Но теперь он вернулся. Я потом тебе все объясню, милый! Твой отец ждет тебя! И твоя мама ждет тебя! — нежно и тихо уговаривала она ребенка.

— А разве мама не ты? — сквозь слезы спросил он.

— Пойдем, Кишен, ну! — Она взяла чемодан в руку. — Пойдем вниз, малыш!

Но мальчик сопротивлялся. По его лицу катились слезы.

— Кишен! Сынок! Не нужно плакать! — стала успокаивать его Ешода. Она поцеловала его и погладила по головке.

— Я тебя очень люблю! Вырастешь, сынок, и все сам поймешь, радость моя! — Она поглядела в его глаза с такой нежностью и любовью, что Кишен бросился ей на шею.

— Ты у меня хороший мальчик. Не надо так! Хватит плакать! Пойдем. Я навещу тебя, Кишен! — и она сама разрыдалась. Однако, взяв себя в руки, она тихо продолжала — Я часто буду… я буду часто к тебе приходить! Мне позволят, Кишен! — И они оба заплакали навзрыд.

— Мамочка! Я никуда не пойду, не пойду! — кричал Кишен, весь в слезах.

— Успокойся, мы ведь будем встречаться!

— Я не уйду от тебя! — решительно крикнул мальчик.

— Кишен, как мне жить без тебя? — потеряв последние силы, она опустилась на стул, не переставая плакать.

Ананд терял терпение. Процедура была не из приятных, и он, естественно, нервничал. Тем более, что в машине их ждал дядя. Не медля ни минуты, он вошел в холл. В кресле сидела свекровь, подперев рукой подбородок.

— А где мальчик? — тихо спросил он.

— Я посмотрела: он уже одет, — холодно ответила та. — Пусть попрощаются. Он плачет, а Ешода пытается его успокоить, — у нее на глазах появились слезы.

— Идем, Кишен! — наконец, едва справившись со своими чувствами, сказала Ешода и решительно взяла мальчика за руку.

Они стали медленно спускаться по лестнице.

Свекровь поднялась с кресла.

— Ешода, видишь, вас уже ждут! — она взглядом указала на Ананда, стоявшего у дверей.

— Простите, мы заставили вас ждать. Но ведь это в последний раз! Иди, Кишен, тебя уже ждет твой отец! Будь умницей! Хорошо? — говорила она, с трудом сдерживая слезы. — Я навещу тебя. До свиданья, милый!

— Вы можете ехать! До свидания! — резко сказала Ананду свекровь и быстро скрылась в глубине дома.

Ананд подошел к Кишену, взял чемодан из рук Ешоды и нежно сказал:

— Идем, сынок!

— Нет, нет! — мальчик отпрянул от него, как затравленный зверек. — Не поеду!

— Идем, Кишен! — повторил отец и взял его за руку.

— Не поеду! — снова угрюмо ответил тот.

— Кишен, пойми, — пыталась урезонить его Ешода, вытирая бегущие слезы, — ведь тебя ждут! Ждут!

— Нет! Не хочу! — настаивал он и потом закричал: — Мама!

— Кишен! Кишен! — причитала Ешода. — Пожалуйста, уезжайте быстрее, иначе я не смогу этого выдержать! — просила она Ананда сквозь слезы.

— Я не хочу! — продолжал упираться малыш.

Ананду пришлось применить небольшое усилие, чтобы заставить его передвигаться по направлению к машине.

Джавар открыл дверцу. Кишен с обреченным видом сел рядом с Анандом, который захлопнул дверцу и закрыл замок.

«Мерседес» мягко покатил по гравию. Выехав на дорогу, Ананд развернулся и медленно поехал к дому.

Ешода долго смотрела вслед машине и махала рукой. К ней подошла свекровь и увела ее в дом. Ешода заперлась у себя в комнате, вдоволь наплакалась и тихо запела:

Я мать, и сердце мое —

Не глиняная игрушка.

Где радость моих очей?

Где счастье души моей?

Всевышний! Отныне я —

Несчастнее всех людей!

Зачем ты заставил меня

Дожить до этого дня…

Она смотрела в сад, на залитые солнцем дорожки, где остались следы Кишена…


Джавар, Ананд и Кишен поднялись по мраморным теплым ступеням и вошли в прохладу просторного холла. Сияющая Деваки смотрела на них глазами, полными слез.

— Кишен! — воскликнула она. — Мой мальчик! Сынок! — и присев на корточки, она крепко прижала его к груди. Потом встала, взяв его на руки.

Кишен заплакал.

— Тетя, я хочу вернуться к маме!

Ананд и Джавар вышли в сад.

— Я твоя мама! Ты вернулся домой. Я люблю тебя больше всех на свете! Тебе здесь будет хорошо. Дома тебе будет хорошо, — уговаривала она Кишена, но он плакал навзрыд.

— Ну что ты, не плачь, сыночек мой, — нежно целуя сына, приговаривала Деваки.


На следующий день Джавар, собрав свои вещи, позвонил в аэропорт.

— Один билет до Найроби! Хорошо, — и положил трубку.

«Самолет через четыре часа. Успеваю нормально», — сказал он сам себе, взял чемодан и спустился вниз.

Ананд сидел в кресле, просматривая газету. Увидев чемодан в руке дяди, он поспешно встал.

— Дядя! Вы уезжаете? — удивился он.

— Да! — сухо ответил Джавар.

— Но вы хотели побыть еще неделю!

— Мой долг уже выполнен. Я вернул матери ребенка, без которого она не может жить, — он сел в кресло. — Очень странно… но вдруг мне показалось, что я совершил ошибку! — Он встал, взял чемодан, но затем вновь поставил его на ковер. — Впрочем, это теперь неважно! — и он направился к двери.

Ананд взял чемодан и пошел вслед за ним.

— Я подвезу вас?

— Не надо, Ананд. Я заказал такси. Извинись за меня перед Деваки, что я не попрощался с ней. Ей сейчас не до меня.

Подъехало такси. Племянник распрощался с дядей. Джавар сел рядом с шофером и махнул Ананду рукой. Взревел мотор, и машина унеслась в аэропорт, оставив после себя клубы пыли и синего дыма.


Из детской комнаты, где Деваки играла с Кишеном, читала ему сказки, она повела его в столовую.

— Сейчас надо поесть, Кишен, — и она поставила перед ним тарелку с едой. — Кушай, сынок. Это очень вкусное блюдо. Мама сама готовила.

— Нет! Я не буду! — заупрямился Кишен и рукой отстранил ложку, которую подала ему мать.

— Но ведь мама просит тебя! Надо поесть! — уговаривала она мальчика. Поешь, пожалуйста.

— Я есть не буду! И ты мне не мама! — настойчиво заявлял он, глядя на Деваки исподлобья.

— Но я… твоя мама! — в замешательстве только и могла сказать она, чуть не плача!

— Я тебе не верю! Не верю! — воскликнул он.

— И все-таки поешь хоть немного, а потом пойдем гулять, ладно? — грустно сказала ему мать.

— Нет! Лучше отвези меня к маме! — настаивал Кишен.

* * *

Уже больше недели жил Кишен в родном доме. Но все попытки Деваки и Ананда «привить» его к себе были тщетными. Он постоянно твердил о «своей» маме Ешоде и о доме, где воспитывался пять лет. Он тосковал по дедушке и бабушке, плохо ел и отказывался ходить в школу.

Деваки была полна отчаяния. Она все больше убеждалась в том, что жизнь — реальная, а не жизнь чувств — штука жестокая. И как бы она ни желала, но завоевать любовь сына она не сможет, именно любовь ребенка этого возраста. Когда-нибудь, может быть, став взрослее, он осознает все и полюбит ее, но сейчас — нет. В этом Ананд был совершенно прав. Перекроить душу ребенка при не совсем нормальных обстоятельствах — дело трудное.

Однажды, подойдя к Деваки, Кишен сказал:

— Тетя!

— Да?

— А мы с тобой поедем к маме? Ведь ты обещала.

— Ну конечно, сынок!

— Сегодня, ладно?

Ананд подошел к ним, услышав их разговор.

— Я тебя отвезу, Кишен! — с улыбкой сказал он и поцеловал сына. — Нам ведь надо заехать в магазин игрушек!

— Нет. Мне не нужно игрушек, — грустно сказал мальчик, — мне нужно к маме.

Ананд и Деваки переглянулись. Отец, пожав плечами, взял мальчика за руку и повел к машине. Деваки проводила их.

Когда машина тронулась, она помахала Кишену рукой.

Несмотря ни на что, Деваки стала намного спокойнее. Муки, которые она испытывала сейчас, были уже из разряда житейских, вытекавших из логического сцепления обстоятельств. Об этом они подолгу говорили с Анандом.

«Что ж, — думала Деваки, — может быть, со временем он привыкнет! Важно одно: мы все живы!» — успокоила она себя.


В доме Саксена было тихо, уныло и пусто. Дед захирел и слег. Ешода плакала по ночам и плохо спала. Во сне она видела Кишена и звала его. И даже наяву он постоянно стоял перед ее глазами. Его ручонки тянулись к ней.

Она сидела со свекровью в столовой.