Джавар встал и спокойным железным тоном сказал старой чете:

— Мне жаль, что я принес горе в ваш дом, но для меня важна истина! Я знаю, что Кишен — мой внук!

Свекровь, удивленно раскрыв глаза и поправив край сари пухлой рукой, грубо сказала:

— Вы с ума сошли, любезный!

— Что же получается! Кишен ваш внук, да? — недоумевал господин Саксена. — А мы кто такие? Если я не дедушка, то кто я? — он акцентировал свое возмущение на последней фразе.

— Я только что объяснил Ешоде: Ананд отдал Кишена Ешоде ради спасения ее жизни, а ваш внук умер при родах, — жестко констатировал Джавахарлал.

— Своего ребенка никто не отдаст! — резонно заметила свекровь. — Это любой скажет.

— Но в жизни бывает всякое! — мудро возразил Джавар, окинув взглядом ее седину. — Но теперь нам надо вернуть ребенка матери.

— Я не желаю больше слушать вас! — грубо оборвала его Ешода, что нанесло удар самолюбию Джавара. Кровь ариев вскипела в нем, но жизненный опыт держал его в надежных берегах.

— Я уйду отсюда, — сказал он, глядя на Ешоду тяжелым взглядом, похожим на непробиваемую броню.

Ешода опустила глаза.

— Но прежде вы вернете мне ребенка!

Наступила короткая пауза.

Наконец, господин Саксена нашелся:

— Никакой вы не дедушка! Кишен — мой внук!

— Видно, вы и вправду сумасшедший! — вновь повторила свое свекровь. — А больше вы ничего не собираетесь от нас требовать?

— Что-о? — грозно придвинулся к ней Джавар.

Она дрогнула и перешла на более мягкие выражения:

— Ведь это же бесчеловечно! Как же так? Мы не сможем без Кишена жить!

— Я все понимаю, — строго сказал Джавар, — но его мать тоже не может без него жить!

Господин Саксена почувствовал, что разговор пошел в пользу истца и, собравшись с духом, закричал:

— Вон отсюда! Я вызову полицию, если вы не уберетесь из моего дома! — Его лицо побелело, изо рта брызнула слюна.

— Ах, так! — воскликнул старый охотник Африканского континента. — Ну, вы еще раскаетесь в своей грубости! Я передам дело в суд, и, поверьте мне, выиграю я, а не вы! — С этими словами он круто повернулся и покинул дом господина Саксены.

Глава вторая

Здание окружного суда из красного кирпича выглядело неприветливо. У его подъезда в два ряда стояли несколько десятков автомобилей разных марок.

«Мерседес» остановился, шумно шурша толстыми протекторами, и из него вышли Джавар и Деваки. Ананд припарковал машину в крайнем ряду и вышел из нее.

Небольшой зал заседаний, стены которого были облицованы гималайским дубом, был полон. Шум вентиляторов смешивался с возбужденными голосами людей.

— Встать, суд идет! — послышался голос секретаря.

Судья в темной длинной тоге и двое присяжных заняли свои места. Судья стукнул деревянным молотком, объявляя, что заседание суда открыто. Прокурор зачитал заявление Джавахарлала Натха о родительских правах его племянника с супругой на Кишена Саксена. Адвокаты, представляющие интересы обеих сторон, произнесли короткие речи.

Еще накануне суда по инициативе и под жестким контролем Джавара Ананд пригласил на суд доктора из Агры, который принимал у Ешоды роды. До этого дядя сам побывал в Агре и на месте катастрофы и лично разговаривал с этим доктором.

После адвокатов слово предоставили Джавару, как главному истцу по делу. Он тоже кратно изложил содержание своего заявления и главные, существенные претензии к семье Саксена.

— То есть вы утверждаете, господин Натх, что Кишен не родной сын Ешоды? — подчеркнул судья главную мысль истца, чтобы было ясно и прокурору, и присяжным заседателям, и вообще суду…

— Да, — коротко ответил Джавахарлал.

— И то, что он сын господина Ананда? — уточнил судья.

— Да, — так же кратко ответил истец.

— Ваша честь! — обратился к судье адвокат противной стороны. — Позвольте спросить уважаемого господина Натха, почему же он столько лет молчал о том, что Кишен является сыном господина Ананда? Это, ваша честь, не совсем понятно.

— Спасибо, садитесь! — сухо поблагодарил судья и повернул голову к Джавару.

— Ваша честь, поверьте, раньше я не знал этого. Здесь уже говорилось, что Деваки, попав в ту катастрофу, исчезла. Но спустя несколько лет она вдруг вернулась домой, к своему мужу, ваша честь! И первый ее вопрос был: «Где наш сын?». А что мог сказать ей мой племянник? Он давно отдал ребенка Ешоде.

— Это все, ваша честь! У меня пока нет вопросов к истцу, — сказал защитник семьи Саксены.

— А чем вы можете, господин Натх, это подтвердить? Может быть, у вас есть свидетели? — спросил судья.

— Есть у меня свидетель, ваша честь! — громко сказал Джавар и погладил бороду смуглой рукой. — Это доктор Рамеш Чандер. Он подтвердит мои слова. Он мне все и рассказал. Я ездил в больницу и на место событий.

— Свидетель Рамеш Чандер! — пригласил секретарь.

В зал вошел высокий мужчина средних лет в очках. Он дал клятву говорить только правду и был готов к вопросам.

— Итак, доктор Рамеш Чандер, что вы скажете по существу дела? — спросил судья, аккуратно промокнув росинки пота на лбу белоснежным платком.

— Я знаю и помню эту трагическую историю! — решительно заявил доктор. — Роды принимал я.

— И вы можете свидетельствовать, что мальчик — не сын Ешоды? — иллюстрируя повтором мысль доктора, спросил судья. — Что вы скажете?

— Нет!.. В общем, он сын господина Ананда! — уверенно ответил доктор, но с расстановкой. По-человечески его можно было понять, ибо от его слов зависели судьбы людей.

— А что произошло с ребенком госпожи Ешоды? — подключился защитник Джавара.

Доктор поправил очки указательным пальцем, посмотрел на адвоката и произнес грустно:

— Ребенок родился мертвым!

— Это все, ваша честь, — сказал адвокат Джавара, выудив из свидетеля то, что ему было нужно в данной мизансцене, как говорят режиссеры.

— Отдать чужого ребенка Ешоде, не сказав ей об этом, — преступно! — густым басом, негромко, но внушительно произнес судья.

На несколько мгновений в зале воцарилась тишина, и только шум лопастей вентиляторов нарушал ее.

— Я не совершил преступления, — с твердой уверенностью ответил доктор. — Я просто выполнил свой долг долг врача, который заключается в том, чтобы спасти пациента любой ценой. Ваша честь, мне, как медицинскому работнику, сразу стало ясно, что госпожу Ешоду может спасти лишь чувство материнской привязанности.

— Есть свидетели, готовые подтвердить ваши показания? — бесстрастно спросил судья.

— Да! Вы можете, ваша честь, спросить об этом господина Ананда!

— Господин Ананд! — обратился к нему судья. — Прошу! — и указал пальцем на освободившееся свидетельское место.

Ананд положил руку на толстый том Гражданского кодекса и произнес:

— Я клянусь говорить правду и ничего, кроме правды.

— Господин Ананд! — начал судья. — Прежде всего ответьте суду на один вопрос: вы являетесь отцом Кишена или… госпожа Ешода действительно является его матерью?

— Да! — ответил Ананд, попав в нехитрую юридическую ловушку.

— То есть доктор дал суду ложные показания? — ловко уточнил судья.

— Нет! — очень тихо ответил Ананд.

— Ваши слова непонятны! — артистично воскликнул судья. — Хорошо, я повторю свой вопрос: ответьте, кто является матерью Кишена?

— Матерью?.. А кого ребенок называет своей матерью? Да, безусловно, ту женщину, которая выносила его во чреве своем и родила в муках… Но разве не мать та, которая посвятила ему свою жизнь, согрев силой своей любви? Женщина, которую ребенок любит? — пустился в нравственные философствования Ананд. — Ваша честь, вы должны понять… Да, Кишен — мой сын. Он мне дорог, поэтому я не могу ломать его судьбу!

Адвокат Джавара, учуяв помутнение юридической волны, вскочил с места, подняв правую руку.

Судья кивнул.

— Ваша честь! Господин Ананд совершенно прав. То, что госпожа Ешода воспитывала Кишена, бесспорно. Но так же бесспорно и то, что она не является матерью Кишена. Не только господин доктор Чандер, но и господин Ананд подтвердили этот факт! Кишен является сыном господина Ананда, ваша честь! — вбил надежный процессуальный «гвоздь» адвокат.

— Нет! — раздался из зала истошный крик. — Это ложь! Это неправда!

— Госпожа Ешода, пожалуйста! — обратился к ней судья.

Ешода, обливаясь слезами, подошла к кафедре свидетелей.

— Как мне убедить вас, ваша честь?! — начала она, вытирая платком слезы. — У меня нет свидетелей. Но Кишен мой сын. Да, ваша честь, материнское сердце говорит мне это! А в нем, в Кишене, вся моя жизнь. Не отнимайте его у меня! Я без него умру!.. — она прервала свою речь — речь страдающего и любящего материнского сердца, и рыдания сдавили ей горло. Она едва не лишилась чувств. Секретарь поставил перед ней тонкий стакан с водой. Ешода отпила глоток.

Зал был тронут. Стояла мертвая тишина.

— Пожалейте бедную мать! — протянув обе руки к судьям, умоляла она снова. — Не отнимайте Кишена! Пощадите меня, Ваша честь. Не отнимайте сына у матери! Это слишком жестоко! — закончила она трагическим голосом и зарыдала.

— Суд удаляется на совещание, — произнес судья традиционную фразу, вставая со стула.

Через несколько минут голос секретаря возвестил:

— Встать! Суд идет!

Грохот откидных кресел заполнил зал заседания.

Судьи стукнули молотком. Шум улегся.

— Рассмотрев все факты данного дела, — начал судья, — суд постановил: «Передать ребенка отцу — господину Ананду!» А госпоже Ешоде суд выражает глубокое соболезнование.