И только когда добрался до Лейбл-кроссинг, он смог наконец вздохнуть свободнее. Здесь каждый считал своим долгом выскочить ему навстречу с приветствиями и банкой пива, хлопнуть по плечу и предложить убежище в своем доме. Однако Раджу нужно было только одно — собственная ванна, и он шел напрямик к мастерской, не обращая внимания на толпу, которая увязалась за ним и увеличивалась с каждой минутой.

— Эй, Радж! — крикнул кто-то, когда он уже поднимался на свое крыльцо. — А что все-таки с тем парнем случилось?

— Его загрыз тигр, настоящий, — устало бросил через плечо Радж и скрылся в доме.

— Ха, тигр! — недоверчиво крикнул один из стариков, славившийся на Лейбл-кроссинг своим умом. — Полиция его и загрызла, а теперь нам говорят, что тигр. Я вот знавал одного, так того тоже…

И он уселся тут же на мостовой, чтобы поведать собравшимся очередную из своих баек, а те пораженно слушали, забыв про оставленную работу и с благодарностью припадая к источнику его мудрости.

Глава сорок первая

— Мама, ты дома? — крикнул Апу, войдя в вагончик.

Он бы очень обрадовался, если бы Кавери как раз сейчас отсутствовала, потому что ему надо было срочно кое-что рассчитать. Однако она оказалась дома — сидела за столом с газетой. Апу вопросительно посмотрел на нее, опасаясь, не будет ли у него проблем в связи с тем, что она могла там вычитать. Но Кавери радостно улыбнулась ему навстречу:

— Вернулся, дорогой, где ты был?

— В кино ходил, — легко соврал Апу, привыкший делать это без всяких угрызений совести.

И правда, не говорить же ей, что два часа прогуливался рядом с домом Сатья Мурти, выясняя устройство сигнализации, уже кое-что придумал и теперь старается уточнить, что конкретно ему понадобится, чтобы попасть внутрь.

— Ты знаешь, я окончательно убедилась, что тот, которого загрыз тигр — ты помнишь, я тебе рассказывала, — тоже принимал участие в убийстве твоего отца.

— Да что ты говоришь? — широко раскрыл «удивленные» глаза. — Это точно?

— Правда, я не запомнила тогда его фамилии, но видишь, тут написано, что в те годы он был главой Земельного совета, вот здесь, в некрологе, — мать сунула Апу газету, и он пробежал глазами несколько строк.

— Убийца арестован с поличным, — повторил он вслух то, что его действительно взволновало. — Кто же это?

— Вот и я думаю, кто это может быть? — нервно сжимая руки, поднялась с места и зашагала по комнате Кавери. — Уже двоих убрал из этой четверки — того мукомола и этого Налла Нингама. Разве это может быть случайностью? Ты знаешь, я так рада, что это не ты, — неожиданно сказала мать и, подойдя к Апу, обняла его. — Когда я услышала про то, что там был тигр, я подумала про твою дружбу с Джабу и…

— Брось, мама, разве я гожусь на такие дела, — Апу вытер слезы, побежавшие по лицу Кавери. — Я думал сначала, ты знаешь… Но потом… Мне это не под силу, просто не под силу… Но этот парень, он молодец!

— Не говори так, мальчик, он убийца, на нем грех, — покачала головой мать. — Он будет отвечать за это, хотя, конечно, и не так, как те. Но пусть тебя минует чаша сия.

— Считай, что уже миновала, — весело произнес Апу. — Кстати, тебя Шарма ищет, что-то там у них со слонихой стряслось…

— Да? Я и забыла, давно надо быть в зверинце, — спохватилась Кавери и, наскоро накрыв ему на стол, побежала в цирк.

Апу еще раз перечитал статью и, обхватив руками голову, надолго задумался. Значит, они схватили и посадили вместо него какого-то парня. Вот не повезло бедняге. Его обвиняют не только в последнем, но в обоих убийствах. Не иначе, как эта преступная компания — Тхарма Лингам и Сатья Мурти — подставили в качестве обвиняемого какого-то своего недруга, просто чтобы свести счеты. А полиция и рада стараться, выслуживается перед такими важными господами. Ну ничего, пусть парень посидит, пока он разберется с адвокатом, а то еще и третье преступление навесят на несчастного. А потом нужно будет помочь ему выбраться оттуда, доказательство какое-нибудь полиции представить, что он ни при чем, или алиби.

Апу не сомневался, что сумеет защитить невиновного и не допустить, чтобы за его дела пришлось отвечать кому-то другому. Но сейчас у него была более срочная работа — организовать проникновение в дом адвоката, который всерьез готовился к встрече с ним. Приходилось торопиться, пока Сатья Мурти не придумал еще чего-нибудь — то, что он не остановится, было ясно.

Апу решил пробраться в дом ночью, так как днем особняк был полон слуг. В ночные часы, как ему удалось выяснить, кроме хозяев, там оставался только дворецкий.

Нечего было и думать попасть туда с улицы, так как все приготовления стали бы сразу заметны из проезжающих автомобилей. Но с тыльной стороны к дому примыкал соседский сад, заросший и глухой. И здесь адвокатский забор увенчивали ряды проволоки и сигнализация, но не было липших глаз, поэтому стоило попытаться.

Апу не рассматривал сейчас возможность нападения где-нибудь в другом месте. Для этого пришлось бы ждать слишком долго, пока Сатья Мурти не расслабится немного, не вернется к прежнему образу жизни. Теперь же он строго придерживался маршрута дом — суд — дом, и кроме этого никуда не ездил, почти ни с кем не общался за исключением редких и неожиданных случаев, которые слишком трудно было предвидеть. Конечно, всегда есть возможность выстрелить по машине или в окно дома, но Апу это не устраивало. Ему недостаточно просто убить адвоката, ему было необходимо, чтобы тот знал, кто и за что вершит над ним суд. Тем более заманчивым становилось проникновение в дом, который Сатья Мурти считал своей неприступной крепостью. Задача, конечно, не из легких, но Апу никогда не искал простых решений. А сейчас речь шла о самом важном в его жизни событии. Адвокат должен почувствовать, что возмездию нет дела до его мелких, трусливых ухищрений, призванных спасти шкуру мистера Сатья Мурти. Оно настигает везде, невзирая на количество сигнализационных систем, охрану или бронированную пижаму. Оно придет в его дом, как когда-то вошли преступление и смерть в тихую жизнь родителей Апу.

Что такое забор и проволока для циркового артиста? Он перелетит через них. Правда, вместо крыльев придется использовать куда более тяжелое устройство: подкидную доску — шесть скрепленных между собой реек на шарнирной оси, которая ставится на металлическую стойку. Действует эта штука, как система рычага. Апу встанет на один ее конец, и, когда на второй надавит какая-нибудь тяжесть, доска подбросит его вверх. Останется спикировать во двор адвоката и сказать ему ласково «Доброй ночи!». Нужно только решить, что именно должно надавить на другой конец доски. Но это не так уж и важно, главное придумано, а детали можно уточнить на месте.

Гораздо сложнее выбраться ночью из собственного дома, чем проникнуть в чужой. Кавери не из тех, кто проспит отлучку сына. Ее подозрения и без того не развеяны, хотя и не находят подтверждений. Придется поломать голову над тем, как не встревожить ее и не навести на нежелательные сопоставления после того, как станет известно о новом убийстве.

Апу погадал немного и отправился к господину Шарме в надежде воплотить в жизнь то, что только что придумал. Хозяин цирка сидел в своей палатке и что-то старательно подсчитывал, Подперев щеку языком, как первоклассник.

— Вот, — кивнул он на бумаги, приглашая Апу полюбоваться итогами своих расчетов вместе с ним, — одни убытки. С тех пор, как ты покинул манеж, мы едва сводим концы с концами.

— Ах оставьте, хозяин, — усмехнулся Апу. — Все совсем не так, как вы стараетесь меня уверить. Цирк полон каждый вечер, а вы, кроме того, ввели еще два дневных представления в неделю. Откуда взяться убыткам?

— Убытки для меня — это недополученная прибыль. Мы ввели бы не два, а пять представлений, если бы не твои капризы! — раздраженно возразил Шарма. — Ты мог бы хоть что-нибудь сделать для цирка, ведь это твой дом.

— Да, это мой дом на колесах, сегодня здесь — завтра там, — вздохнул Апу. — Я как раз хотел доказать вам, что не намерен сидеть сложа руки и тоже хочу помочь цирку правда, не выходя на арену. Давайте я съезжу в шапито господина Шриниваса и отвезу маленьких обезьянок, которых вы им обещали. А взамен привезу пони, как договаривались. Хотите?

— Давай, — обрадовался Шарма. — Мне не хочется отрывать ради этого людей от работы, им и так достается. Можешь сделать это сегодня?

Апу чуть не подпрыгнул от радости, так ему все здорово удалось. Однако он счел не лишним слегка поломаться.

— Ну, — протянул он, — только не сегодня. Я как раз, собирался с Рамой и Джаем в кино, и мне бы не хотелось… А впрочем, — быстро переменил он тон, заметив, что Шарма готов с ним согласиться, — ладно уж, чтобы вы не думали, что я совсем забыл о вас. Еду сегодня вечером.

— Зачем же вечером? — удивился хозяин. — Путь туда неблизкий, до темноты не вернешься. Поезжай сейчас!

— Вот вы говорите, что я не проявляю заботы о своих друзьях, а ведь я предпочитаю не спать, но не везти бедных новорожденных зверюшек по такому солнцу. Им же это вредно, куда вреднее, чем нам с вами, господин Шарма. Как же вы, дорогой хозяин, так легкомысленно относитесь к их здоровью? Ведь, кроме прочего, это еще и деньги, — Апу даже встал со стула, чтобы речь его звучала более выразительно.

На хозяина она произвела даже большее впечатление, чем он рассчитывал. Шарма тоже поднялся и пошел навстречу Апу, шмыгая носом.

— Мальчик мой, — сказал он, прижимая Апу к груди и одновременно вытирая слезы. — Как ты добр и заботлив. Я несправедлив к тебе, ты слишком хорош для нас, слишком великодушен…

Апу вышел из палатки в мрачном настроении, несмотря на то, что все так отлично складывалось. Он был отвратителен сам себе: обманывать старого доверчивого хозяина, любящего и так высоко ценящего его, обманывать мать, кривляться, манипулировать ими — это оказалось даже труднее, чем убивать. Боги, как он живет, что делает, какие грехи берет на свою душу! А ведь за это не упрекнешь несправедливую судьбу, как за свои ноги. Это — дело его собственной воли, его выбор!