— Я сожалею, Владимир Сергеевич, мы сделали всё, что могли. У вашей жены были разрывы внутренних органов и обширное кровотечение. Удалось спасти только ребёнка. У вас девочка, вполне жизнеспособная для такого срока. Мы вызвали врача из отделения роддома. Это в соседнем здании. Её положили в кувез и увезли. Врач говорит, что ребёнок будет жить. Но я должен вам сказать, ваша дочь родилась с синдромом Дауна. У вашей жены нашли алкоголь в крови и, похоже, она часто пила во время беременности. Вы можете отказаться от ребёнка, для этого нужно обратиться в роддом. Девочку передадут в дом малютки, если другая родня не заберёт.

— Я от неё не откажусь. Какая бы ни была, она моя дочь. Спасибо, доктор, — решительно заявил Володя, слыша, как мать Любы бьётся в истерике.

Доктор сказал, что ей вколют успокоительное, и ушёл.

— Вот так, Гельмут. Защищать Любу в суде не придётся. Сколько я тебе ещё должен? — спросил Полонский, вставая с кровати.

— Я больше ничего не возьму, Володя. У тебя сейчас и без меня расходы: лечение дочери, похороны. Крепись, друг. Я поеду. Наверное, махну ближайшим рейсом в Германию. Нужно отойди от всей этой вашей истории. Надеюсь, по плохому поводу мы больше не увидимся. Всем пока.

Шульц обнял Володю, похлопал по спине и ушёл. Миша сказал, что едет к нему, потому что не хочет оставлять одного.

— Похороны мы возьмём на себя. Позвоним. Езжай домой, Вова, — всхлипывая, промямлил Юрий.

Володя понурил голову и пошёл на выход. Это он пожелал Любе смерти, но пусть его жарят черти в аду, он ни о чём не жалеет.

Глава 84

В роддом Володя попал только на следующий день после смерти жены. Он хотел узнать о состоянии дочери не по телефону, а лично от врачей. В детское отделение его не пустили. Да и вообще дальше маленького холла на первом этаже заходить было нельзя. Тут принимали передачи для рожениц. Володя сел на один из железных стульев, стоявших у стены, и к нему вышла женщина в белом халате. Её волосы были уложены под шапочку, а лицо закрывала маска.

— Здравствуйте. Я детский врач Виноградова Елена Николаевна. Я так понимаю, вы отец не доношенной девочки Полонской, — произнесла врач скрипучим голосом.

— Здравствуйте. Да, я Владимир Сергеевич Полонский. Пусть будет дочка Ольгой. Должно же у неё быть имя? Как она?

— Я думала, будет хуже. Её вчера привезли к нам из хирургии, и она вполне здорова, насколько это возможно на таком сроке. Да, девочка с проблемами, но, к удивлению, весит два килограмма двести грамм. Двадцатилетний опыт в педиатрии позволяет мне предположить, что в случае рождения в срок девочка родилась бы с весом больше трёх килограмм. Кроме синдрома Дауна, у неё, к счастью, нет сопутствующих заболеваний. Думаю, через две недели мы её выпишем домой. Я дам вам рекомендации по уходу и кормлению.

— Нужно что-то особенное? — спросил Володя.

Женщина заложила руки в карманы и вздохнула, глядя на него поверх маски.

— Да, специальные смеси продаются только в аптеке. К тому же придётся кормить маленькими порциями раз двадцать в сутки. Это первый месяц. Потом уменьшить до восьми кормлений. Вам нужно самому ухаживать или нанять няню. Хороший вариант, чтобы ухаживала бабушка. Это пока всё. Позвоните мне в следующий понедельник. Я скажу точно, когда будет выписка. Вот телефон ординаторской, меня позовут, — Елена подала листок из блокнота с рекламой какого-то лекарства и попрощалась.

Володя вышел на улицу, шумно глотнул прохладный весенний воздух и вздохнул. В идеале у ребёнка должна быть мама. Захочет ли Арсения теперь быть с ними? Какая женщина возьмётся воспитывать чужого ребёнка инвалида? Он слышал, что есть приёмные семьи, берущие таких детей из детского дома, но это уникальные люди с душой ангела. Он не станет требовать от Арсении выполнения обещаний и не будет обижаться, если она от них откажется.

Володя сел за руль и подумал, что сейчас не может ей позвонить. Он и Любавиных вчера не оповестил. Вечером он обязательно всё сделает, а сейчас нужно посоветоваться. Он поедет к Кате.

Посетить могилу первой жены казалось жизненно необходимым. Володя купил большой букет роз и направился на кладбище. Там он открыл калитку, налил в вазу воды и поставил цветы. Рядом никого из посетителей скорбного места не было, и он, сев на лавку, тихо заговорил, будто Катя стояла сейчас перед ним:

— Привет. Я сволочь, Кать. Может быть, ты сейчас разочаруешься во мне, но я вчера пожелал смерти человеку. Она была монстром, но всё равно не стоило так поступать. Вот только совесть меня не мучает. Она умерла, а я чувствую облегчение. Будто камень с плеч свалился. А ещё я хочу попросить у тебя прощения. Я снова влюбился. Но она такая, что просто дух захватывает. Она словно ангел, спустившийся ко мне с неба. Я сейчас скажу бред, но у меня порою такое чувство, что она — это ты. Иногда у Арсении вылетают фразы, которые любила говорить ты. И некоторые жесты тоже до боли знакомы. А её отношение к Максиму такое, будто она растит собственного сына. Она готова на всё ради него, и это какой-то сюр, Катя. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, когда замечаю в её характере и поведении твои черты.

Володя взъерошил волосы и посмотрел на выгравированное на мраморе фото. Казалось, что Катя ему улыбается.

— Кать, Люба умерла, но её ребёнок остался жив. Он болен неизлечимо. Я читал в интернете, такие дети даже в школу ходят при благоприятных прогнозах, но всё равно она инвалид на всю жизнь. Я не брошу Олю, буду любить, как и Макса. Вот только останется ли со мной любимая девушка? Я пойму, если уйдёт, но это будет крах всему. Я не могу без неё, как когда-то не мог без тебя. Мне кажется, что она это ты, а я не могу потерять тебя снова. Я несу бред, Катя. Я схожу с ума. Поеду к твоим родителям. Не могу сейчас дома один. Тебе привет от них и от Миши. Я приеду ещё, обещаю.

Володя поднялся и, понурив голову, пошёл прочь: он выговорилсяч и стало немного легче. Теперь действительно стоило съездить к Любавиным. Возможно, забрать сына и маму Валю к себе. Нужно подготовить всё к выписке малышки и лишние женские руки не помешают. Приедет ли Арсения к нему теперь? Может, придётся умолять Катину маму остаться и немного поухаживать за ребёнком?

Когда Володя садился в автомобиль, позвонил Юрий Балабин. Он сообщил, что похороны назначены на завтра в двенадцать дня. Отлично, он успеет съездить к Любавиным и привезти сына домой. Володя безумно соскучился по своему малышу, и пора бы Максимке возвращаться. О работе Володя сейчас не думал. Миша дал ему выходные на решение всех дел.

Через пару часов Володя прибыл к Любавиным. Отец Кати был ещё на работе, а вот Валентина гуляла с внуком. Полонский завёл машину во двор дома, вышел из салона и тут же очутился в объятиях любимых людей. Валентина обняла его плечи, а сын ноги.

— Как же я рада тебя видеть, Володюшка. А почему вид такой? Что случилось?

— Всё расскажу, мам Валь. Только сначала как в сказке, добра молодца нужно накормить и напоить.

— Идём в дом. Мы как раз с Максимушкой обедать собирались. А потом у нашего дитятки по плану дневной сон, вот тогда и поговорим. Смотри-ка, уже зевает, — на последних словах Валентина улыбнулась.

Володя подхватил сына на руки и пошёл в дом, ласково воркуя с малышом. Сначала они зашли в ванную помыть руки, а потом уже на кухню. Володя посадил малыша на стульчик, и Валентина поставила перед ним тарелку. У Максима тут был свой столик и стульчик, сколоченные заботливыми руками дедушки. Володя улыбнулся. Как же было хорошо в этом доме, словно он к настоящим родителям приехал. Его встретили тёплыми объятиями и улыбкой. А ещё Володюшкой его называла только Катина мать. Он в ответ величал её мама Валя, и женщина всегда расплывалась улыбкой на такое обращение. Володя мечтал бы родиться в такой семье как Любавины, пусть бы жил небогато, но зато в любви и ласке.

— Мама где? — неожиданно спросил сын, вырвав из мыслей.

— Надеюсь, что скоро мама к нам вернётся из гостей. Я очень верю в это, сынок, — с грустью сказал Володя.

Он увидел, как Валентина нахмурилась, но ничего не спросила. Володя тоже не стал ничего пояснять. Успеется ещё. Уложит сына спать, тогда всё и расскажет.

Через какое-то время малыш уже лежал на кровати и мирно посапывал. Володя на цыпочках вышел из комнаты и отправился искать тёщу. Валентина разогревала поесть пришедшему со школы сыну. Подойдя к Игорю, Полонский поздоровался за руку как со взрослым. Впрочем, парню уже пятнадцать лет, ещё три года, и в армию идти.

— Как твои дела, Игорь? — спросил Володя заинтересованно.

— Нормально, дядь Вов, — пожал плечами пацан и добавил, посмотрев в окно: — Ма, папка домой идёт. Чего так рано-то?

В дом кряхтя ввалился Дмитрий. Валентина побежала встречать.

— Вовка приехал? А у меня в спину опять вступило. Проклятый радикулит. Ушёл с работы и взял больничный. Намажь мазью, сил нет терпеть, — сказал тесть, словно каркнул, и протянул руку подошедшему Володе. — Привет, зятёк.

— Здравствуй, пап Дим. Я помню о твоём радикулите. Привёз мазь импортную, должна помочь.

— У Володи разговор к нам. Поешь или поговорим? — Валентина сняла ботинки мужа, потом повесила куртку на вешалку.

— Мазь, поговорим, а потом можно поесть. Идёмте в зал, — крякнул Дмитрий и шаркающим шагом продвигаясь вперёд.

Дмитрий с помощью жены разделся до пояса и лёг на диван. Подав Валентине мазь, Володя сел в кресло и стал рассказывать, что произошло.

— Завтра похороны. А ещё дочку скоро забирать из роддома. Она там в отделении для недоношенных детей лежит. Приготовить бы всё нужно для неё, только работа ещё не ждёт. Сына нужно домой забирать. Руки опустились. Сам не знаю что делать. Врачи говорят, что Люба много пила, пока где-то скрывалась. Наверняка и курила как паровоз. Арсения обещала после моего развода выйти за меня замуж и помочь воспитать детей. Захочет ли теперь? — на этом вопросе Володя закончил речь и понурил голову.