Светлана Багрянцева - Родное сердце

— Ах, спасибо, что заметили. Это за тот месяц, что недополучили. Я исправлю потом корректором, — на лице пожилой женщины появилась слащавая улыбка. — Идите, сдайте кровь. Сегодня моя дочь работает.

— Буду рада повидаться с Полиной. У неё волшебные руки. Хорошего дня, — Арсения сгребла лекарства в сумку и поспешила на выход.

К процедурному кабинету вела очередь из трёх человек, но так мало из-за того, что забор крови происходил в любое время дня. Арсения улыбнулась — удастся довольно быстро вернуться в дом Полонского. Она отсутствовала всего ничего, а уже соскучилась по малышу и его папе.

Дорога домой заняла больше времени: попали в пробку. Сеня прикрыла глаза и задумалась. Она бы солгала, если бы сказала, что не хочет Володю как мужчину. Более того, сердце Кати постоянно рвалось к нему. После того инцидента в спальне Полонский больше не приставал так нагло, но всё равно старался коснуться руки или провести по щеке кончиками пальцев. А ещё у него был при этом особенный взгляд. Он вовсе не смотрел масляными глазами, раздевая взглядом, Володя как будто любовался ею. В такие моменты хотелось плюнуть на все моральные устои и отдаться. Пусть потом он её бросит, но хотя бы будет что вспомнить. К тому же Люба грозит ей расправой, так уж лучше пострадать за дело, чем напрасно.

Они с Володей уже четыре дня жили без Любы, но Арсения гнала от себя эти мысли. Отбивать мужа у жены неправильно, даже если она такая сучка.

Арсения уехала, а Володя уже начал скучать и, похоже, не он один. Максимка ходил по гостиной, возя машинку на верёвочке и время от времени спрашивал тонким голоском: «Де мама?»

— Мама скоро приедет, сынок. Она уехала ненадолго, — улыбаясь, говорил Володя.

Он и сам не понимал, зачем поощряет то, что сын называет чужую тётю мамой. По сути, он должен называть так мачеху, но из Любы, как выяснилось, даже мачехи не получилось. А вот Арсения была бы идеальной матерью и женой. Володя подумал, что хочет её, но не как похотливый самец — завалил, трахнул и забыл. Это было что-то большее. Он хотел её безраздельно, чтобы жить с ней, улыбаясь и радуясь жизни вместе. За эти короткие четыре дня, что Балабина отсутствовала, Володя сумел прикипеть душой к няне своего малыша. Он ожил с Арсенией, воспрял духом, возродился как подснежник весной. Целый год на него давила невосполнимая утрата Кати. Он потерял себя в этом огромном мире скорби. И вот появилась она, как добрая фея из сказок, и снова раскрасила его мир в цвета радуги.

Наконец-то Арсения появилась. Малыш будто почувствовал и с громким криком «Мама!» ринулся в холл. Володя пошёл следом. Он с улыбкой наблюдал, как девушка разделась, потом обняла малыша. Следом из Максимке вручили вислоухого пса, раскинувшего лапы в стороны. Он был ростом с малыша.

— Бабака! Папа, бабка! — заверещал радостно сын.

— Красивая собака. Из тех игрушек, на которых можно поваляться. Она дорогая, зачем тратились? — строго спросил Володя.

— Ох, не ругайтесь. Тех денег, что вы мне дали, больше чем достаточно. Хотелось порадовать ребёнка, — улыбнулась девушка, идя к лестнице. — Малыш, я переоденусь и приду. Поиграй пока с папой.

— В любом случае, спасибо за подарок, Арсения, — сказал Володя ей вслед.

— Маса, бабака. Мама… — малыш показал игрушку подошедшей к ним Марии и не знал, как продолжить.

— Хочешь сказать, что мама купила? Да, она очень хорошая, — Мария потрепала малыша по голове. — Арсения очень талантливая. Она всего за три недели сумела разговорить малыша. Он не все слова правильно говорит, но многое уже знает.

— Согласен. Максимка называет её мамой и, честно говоря, мне трудно понять, с чего он это взял. Но запрещать я ему тоже не могу, не хочется расстраивать. Вы что-то хотели, Мария?

— Да. Что приготовить на ужин?

— Эм… Готовьте, что хотите. В вашем прекрасном исполнении я буду есть всё. Покормите Арсению обедом, она ещё не ела. Пойду посмотрю новости. Идём, сын.

Володя снова зашёл в гостиную, включил новости и наблюдал, как сын играет с плюшевым зверем, сидя на ковре. Он что-то лепетал своему новому другу на ломаном детском языке. Володя счастливо улыбнулся, на миг представив, что нет никакой Любы, а только они с Арсенией и Максимкой. Но Балабина как чувствовала и позвонила в этот момент.

— Привет, Люба, — недовольно буркнул, он принимая вызов.

— Привет. Четыре дня Во-овка. Четыре дня, ик, ты мне не звонил. Мы тебе не нужны, да? Тебе эта сучка черноволосая нужна, да? Знаю, ты сейчас на ней валяешься или она на тебе, — заплетающимся языком произнесла жена.

— Что за чушь ты несёшь, у меня нет любовницы, — сказал Володя, а потом догадался, в каком состоянии жена и заорал: — Ты что там творишь?! Ты там пьёшь, что ли?! Подумай о ребёнке, безмозглая, у тебя же выкидыш может случиться!

— Да. Ик. Я пью виски. И мне похеру. Мы же с малышом тебе не нужны, так зачем его рожать?!

— Прекращай пить. Ты не права, мне нужен мой ребёнок, — уже более спокойно ответил Полонский.

— Правда?! Только он, а я побоку?! Я сделала всё, чтобы ты был со мной! Окружила теплотой и заботой в поездке! Что ещё тебе надо, любимый, а?! Учти, если ты со мной разведёшься, наш ребёнок сдохнет! Я убью его собственными руками! — снова закричала Люба и отключилась.

Володя выронил из рук телефон и зажал голову ладонями.

— Боже, во что я влип? По ней же палата в психушке плачет, — простонал он обречённо.

Люба выплыла из пьяного угара и поплелась в холодильник за минералкой. По дороге запнулась о пустую бутылку виски и мазнула взглядом пепельницу, где окурки высились коричневой коркой. Хорошо хоть догадалась заказать шикарный номер для курящих. Тихо жужжала вентиляция, выдувая воздух на улицу, поэтому сигаретами практически не пахло. Люба сморщилась, курить захотелось жутко, ещё и после минералки затошнило.

Утро пришлось провести над унитазом, а затем в тёплой расслабляющей ванне, с шапкой ароматной пены и бокалом дорого вина в качестве опохмела.

Расслаблено лёжа на специальной подушке, она вспомнила о недавнем разговоре с мужем. Вчера в пьяном угаре зачем-то позвонила ему и наговорила гадостей. Володя орал, что Люба может скинуть ребёнка. Ей бы и хотелось, но после вчерашнего пришло чёткое понимание, что как только она примет заготовленные таблетки, вызывающие роды, Вовка с ней сразу разведётся и уйдёт к черноволосой сучаре. Нет, такой радости она им не доставит, родит Полонскому его подросший сперматозоид. И плевать, что после всех возлияний и разгула тот может родиться инвалидом. Не ей же с ним возиться. Спихнёт на няньку, и дело с концом. Только на этот раз выберет помощницу поуродливей или какую-то старую клячу.

Да, она нажралась как свинтус, но не чувствовала за собой вины. Это Вовка виноват во всём, а не она. Позвонила Элина и поведала, что сын выгнал новую няньку. Информация была бы донесена раньше, только вот бабка несколько дней молчала, а потом только решила признаться. Сам Володя звонки матери сбрасывал, не желая общаться.

Необходимо во что бы то ни стало убрать эту Сеню из дома. Вовка только её и так будет всегда. Внезапно пришла мысль, что пока существует Катькин ублюдок, Вовка будет нанимать красивеньких служанок для него. Ждать, пока выкормыш подрастёт, ещё долго. Люба не умела и не желала ждать. Пора избавляться от няньки и сосунка, и она даже знает, как это сделать.

Пришла пора выйти на работу. Володя договорился с Мишей, что отдохнёт только до четверга. Друг без него неплохо справлялся, но это не повод, чтобы филонить, тем более что чувствовал он себя прекрасно. Ещё один аргумент за выход на работу это Арсения. Полонский больше не мог находиться рядом с ней. Он вовсе не святой и хотел её как сумасшедший. Ещё немного, и он настоит на своём, затащив её в постель.

Арсения повода для такого не давала, но ему-то не пятнадцать лет. Володя видел все её взгляды украдкой. Слышал эти грустные вздохи. Она его хотела, так же как и он её, но наличие в его жизни жены останавливало Арсению от шага к нему навстречу.

Жена… С этой девицей ещё предстояло разобраться, поэтому Полонский позвонил Юрию Балабину и заявил, чтобы его ждали вечером в гости.

Татьяна приказала накрыть ужин на троих, но Володя отказался. Разговор не способствовал тому, чтобы насладиться едой. Да, он перенервничал ещё днём: искал какой-то файл на телефоне и обнаружил запись. Оказалось, что в его телефоне начал барахлить датчик приближения или он неосторожно нажал щекой на телефоне запись. Впрочем, почему у него сохранился вчерашний разговор с Любой, не важно, главное, что он был. Володя скопировал всё на флешку, чтобы не потерять.

А ещё пришло писмо с курьером, оно было весьма странным. Без каких либо надписей на конверте. Внутри лежал один лист напечатанный на принтере.

«Не переживайте, я не шантажист. Мне от вас ничего не надо. Просто хочу, чтобы вы знали. Ваша жена и её семья многое скрывают от вас. Перед свадьбой Любовь Юрьевна заставила главного бухгалтера выдать ей крупную сумму в полмиллиона. Деньги — не её зарплата, а те, что предназначались больным детям. Её отец узнал об этом и вложил недостающую сумму. Кроме того, они скрыли от вас болезнь дочери. У меня есть доказательства этому, но я пока их приберегу. Хотел опубликовать это в газете, но узнал, что вы шефствуете над детским домом, пожалел именно вас. Удачи, ваш друг».

После такого письма Володя и вовсе насторожился, поэтому на настойчивое предложение отужинать ответил резко:

— Отстаньте со своей едой, не до этого. Где мы можем поговорить?

Тесть глянул в сторону гостиной, а потом пошёл туда. Татьяна семенила рядом с мужем, а Володя отправился за ними. Роскошный особняк Балабиных поражал дорогой мебелью, картинами и напольными вазами. Было видно, что над обстановкой трудились именитые дизайнеры, а ремонт явно не гастарбайтеры делали. К тому же кругом была идеальная чистота, что слегка нервировало. Перед зажжённым камином стоял стеклянный столик и четыре кресла. Володя сел в то, что поближе к огню, и почувствовал приятное тепло. Родители жены уселись напротив и вперили в него удивлённые глаза.