Светлана Багрянцева - Родное сердце

Палата дорогой клиники была девственно белой. Владимир Полонский ненавидел эти стены всеми фибрами своей души. Здесь тихо шумел аппарат искусственной вентиляции лёгких. На современном мониторе отстукивало сердечко и виднелись цифры кровеносного давления. Рядом с аппаратом Катя. Его Катя. Катечка. Катюша. Котёночек. Как он только её не называл.

— Где она, моя Кошечка?! Согрей меня, я замёрз! — бывало кричал Володя, заходя в дом с мороза.

— Кошечка сегодня строптивая. Поцарапаю.

Катя мяукала и бежала к нему, изобразив ладонями лапки с коготками. Потом обнимала и целовала холодные с мороза губы.

Катюша всегда была лёгкой на подъём, как тот весенний морской бриз, а ещё благоухающей и красивой, как сирень. Да, именно сирень. Катя считала розы банальными, предпочитая им сирень и полевые цветы. Мужчина вспомнил, как охапками таскал сирень на свидания. Катя заливисто смеялась и говорила, что обожает своего Вовку.

Они были счастливы и мечтали о свадьбе. Думали, любовь преодолеет все преграды, а те были. Володя происходил из богатой семьи. Его мама пришла, мягко говоря, в бешенство от выбора сына. Студентка, приехавшая в их город чуть ли не из богом забытого села, светскую львицу не устраивала. Только Володя был непреклонен. Он влюбился в девушку по уши, разругался с отцом вдрызг, ушёл из семейного бизнеса. Правда, позже отец смилостивился, подарил на свадьбу деньги, на бизнес-проект, о котором мечтал сын.

Кате тогда было всего двадцать два года и она училась на педиатра. Ещё год учёбы, потом два года ординатуры. Молодые решили не спешить с детьми, и Катя забеременела через четыре года после свадьбы, когда Володе было уже тридцать. Всё шло хорошо, Катюша порхала от счастья как бабочка. Володя стал любить её ещё больше. Только свекровь недовольно фыркала, так и не смирившись с выбором сына.

Счастливая жизнь окрасилась в чёрный цвет в один миг. Муж был на работе, а у Кати начались схватки. Будущая мама вызвала скорую помощь, которая приехала довольно быстро. Роженицу уложили на каталку, и машина с воем сирены поехала из коттеджного посёлка в больницу. У лесовоза, проезжавшего по встречной полосе, внезапно отказали тормоза. Большегруз занесло, а водитель скорой не смог увернуться. Удар был такой чудовищной силы, что бок скорой помощи вдавило внутрь. Медсестра погибла. Врач и водитель оказались в реанимации, как и Катя. Водитель лесовоза отделался серьёзными травмами. Врачам каким-то чудом удалось спасти малыша, но не Катю, она впала в кому.

— Катя-я-я. Кошечка моя, как же так? — Володя погладил холодную руку жены, а по щекам потекли слёзы. — Тебе только-только двадцать сем лет исполнилось.

В палату зашёл седовласый пожилой мужчина в голубом костюме врача. Его печальные глаза посмотрели на сгорбившегося на стуле молодого мужчину. Потом Иван Анатольевич подошёл ближе и положил руку на плечо Полонского.

— Что вы решили, Владимир Сергеевич? — спросил Иван печальным голосом.

— Как на такое решиться, Иван Анатольевич? — всхлипнул Полонский.

— Поймите, Владимир Сергеевич, так вы только себя мучаете и её тело. Её мозг умер. Да, сердце работает, но только благодаря аппарату. Не обманывайте себя, если мозг умер — это конец.

— Хорошо, отключайте. Буду договариваться о похоронах.

— Вы должны знать, в своё время Екатерина Дмитриевна подписала вот это соглашение. Она носила его в своём паспорте, — врач протянул бумагу.

Володя безразлично мазнул глазами по листу с официальными печатями. Сейчас уже было всё равно, тем более что подпись любимой он узнал бы из тысячи.

— Когда? — спросил сухо.

— Как только подготовим всё. На это уйдёт не больше часа. У вас есть ещё время посидеть с ней.

— Хорошо, делайте, что должны. Катя была ангелом, обожала животных. Старалась обогреть лаской кого могла. Она мечтала лечить детей, а проработала в профессии только год. Я знаю, что она могла пожертвовать собой даже после смерти, чтобы спасти других.

— Спасибо вам большое за согласие. Вы благородный человек. Крепитесь, пойду готовиться к операции.

Хирург ушёл, а Володю душили слёзы. Он плакал не стесняясь.

— Даже после смерти ты готова подарить себя миру, мой светлый ангел. Если ты смотришь на меня с неба и слышишь, я хочу, чтобы ты знала. Наш сын жив. Я назвал его Максимом, как ты и хотела. Охраняй его с небес, пожалуйста.

Через час любимую увезли. Володя устало потёр руками лицо. Пора было ехать домой и хоть чуток подремать. Он не спал несколько суток и буквально валился с ног, а ещё сегодня родителей Кати встречать на вокзале. Как он им посмотрит в глаза? Обещал беречь любимую всю жизнь. Не смог.

Арсения всегда думала, что ничего хуже чем детский дом быть не может. Ведь она родилась никому не нужной. Кто её мать, так подло бросившая в роддоме, Сеня не знала. Впрочем, девушка не собиралась это выяснять. Если в самом начале жизненного пути мечталось о маме, то теперь она взрослая. Государство обеспечило её всем: однокомнатной квартирой и бесплатным образованием. Арсения не стала дожидаться окончания одиннадцати классов и после девятого поступила в колледж. Учительница младших классов — профессия, о которой она мечтала. Выбор такого образования был прост: после двух лет и десяти месяцев обучения можно смело преподавать. В институт на эту же профессию брали после одиннадцати классов, и потом учись четыре года.

В двадцать один год, когда жизнь наладилась и устоялась, судьба снова заявила о том, что Арсения никому не нужна. После перенесённой пневмонии заболело сердце. Болезнь развивалась стремительно, играючи разрушая всё: мечты, надежды и само существование. Парень, до этого говоривший о любви, даже не расстался как положено. Прислал смс: «Прости, нам с тобой не по пути». Сеня понимала: кому хочется связывать свою жизнь с инвалидом? Из профессии пришлось уйти на пенсию, а через пару месяцев и вовсе лечь в клинику для поддержки организма. Сколько она уже тут, девушка сбилась со счёту. Одно радовало, завтра ей исполнится двадцать два года. До очередного дня рождения дожила, и то хорошо. По щекам потекли слёзы, сдерживать их не было, ни сил, ни желания. В палату зашла молоденькая медсестричка. Евгения была миловидной худенькой хохотушкой с которой Арсения незаметно для себя сдружилась.

— Ты чего расклеилась? Знаешь же, тебе нельзя волноваться, — строго сказала Женя.

— Мне уже можно всё. И плакать, и смеяться, и даже истерику закатывать. Вчера профессор Нечаев поведал: дела плохи. Если в этом месяце я не получу донорское сердце, я…

Арсения замолчала, не в силах выговорить слово «умру». За долгие месяцы, проведённые в этой палате, она успела смириться со всем, и будущая кончина её не пугала. Разумеется, жить хотелось, даже очень, но шансов почти не осталось. Да и не факт, что после операции она будет жить долго и счастливо. Слышала, что были случаи, когда пациенты больше тридцати лет жили с донорским сердцем, но это скорее исключение, чем правило.

— Сень, не расстраивайся, верь в чудеса, — Женя ловко воткнула иглу в вену.

— Для меня первым и последним чудом было моё рождение. Всё, на этом чудеса закончились, — грустно произнесла девушка.

Женя посмотрела на подругу и покачала головой. Как же её было жалко. Такой красавице жить да жить. Длинные чёрные как смоль волосы, миндалевидные карие глаза, тонкий нос, красивые губы. А уж такому стройному телу и длинной шее могли позавидовать многие. Арсения была настоящей восточной красавицей, но слегка смуглая кожа выдавала в ней смесь русской девушки и знойного восточного мужчины. А может быть и наоборот, отец был русским.

— Скоро вернусь, но если что, жми на кнопку, — сказала Женя, настроив капельницу.

Неожиданно в палату ворвался профессор.

— Арсения, у меня отличная новость. Сейчас начнём подготовку к операции. Завтра с утра вам пересадят сердце. Молодая женщина погибла в аварии, а у неё договор на трансплантацию органов. Благодарите её мужа, что не стал оспаривать решение жены, — сказал профессор.

— Как его зовут? А её? Кого благодарить? — спросила девушка тихо.

— Простите, но мы не можем разглашать такую информацию. Евгения, зайди ко мне, дам рекомендации по поводу пациентки.

Врач убежал, Женя обняла подругу и упорхнула за ним. Арсения была в смятении. Стало жалко какую-то неизвестную ей женщину. Она-то никому не нужная, а у той был муж и, возможно, ребёнок. Наверняка, и любящие родители имелись. Почему-то казалось всё несправедливым, будто она специально отобрала жизнь у той, которая была нужной, чтобы сохранить жизнь себе.

Родители и младший брат Кати сидели в столовой и пили чай. Мать всхлипывала, отец утирал ладонью слёзы. Миша шмыгал носом. Валентина Георгиевна родила сына поздно, и парню было всего пятнадцать лет.

— Мы деньги привезли, если нужно, — прошептала Валентина.

— Что вы, Валентина Георгиевна, ничего не нужно. Сейчас должен агент из похоронного бюро приехать. Выберем всё по каталогу. Не хотелось ничего решать без вас. О деньгах не думайте, выбирайте для неё всё самое лучшее, — произнёс Володя грустно.

— Спасибо, Володя, — ответила женщина дрожащим голосом. — Как Максимушка?

— Можно будет увидеть его. Через два дня выпишут. Нужно няню нанять, чтобы днём сидела с ним.

— Если бы мы жили рядом, я бы помогала. Возможно, с работы ушла. Как-то не хочется доверять такую кроху неизвестно кому.

— Проблему нашла. Поживи тут какое-то время, если зять позволит. У тебя отпуск ещё не отгулян. Я предупрежу твоё начальство, заявление отдам. Няня дело не быстрое. Надо хорошую женщину нанять, — высказал своё мнение Дмитрий Иванович.