Третьему офицеру, капитану, удалось доскакать до усадебного дома Фэлена. Родди услышала его громкий возмущенный окрик, когда выходила из кареты. Фэлен, не обратив на капитана никакого внимания, подвел жену к крыльцу и поднялся вместе с ней по поросшим мхом ступеням. Офицер снова окрикнул их, но на этот раз его голос дрогнул. Остановившись, Фэлен медленно обернулся.

Под офицером затанцевала лошадь, и он натянул поводья, чтобы удержать ее на месте.

— Армстронг! Логан! — крикнул капитан, оглянувшись назад.

Однако никто не ответил ему. Из дома доносилась музыка, а кругом клубился туман. Капитан выругался и, пришпорив упирающуюся лошадь, подъехал к крыльцу.

— Назовите ваше имя, сэр, — потребовал он.

Фэлен улыбнулся. Клок тумана, озаренный струящимся из окон светом, висел над его головой.

— У меня их много, — промолвил он и протянул капитану руку. — Не хотите ли войти вместе с нами?

Капитан, помедлив, спешился, чтобы подняться по ступеням крыльца. Но как только он оказался на земле, его лошадь словно взбесилась. Она встала на дыбы и, вырвав из рук офицера поводья, бросилась прочь от дома. Через несколько мгновений животное скрылось в тумане. При этом кони, запряженные в карету, стояли смирно, застыв на месте, словно мраморные изваяния.

Фэлен с улыбкой наблюдал за этой сценой. Проводив взглядом свою лошадь, ошеломленный капитан повернулся лицом к крыльцу. И тут дар снова вернулся к Родди. Она почувствовала злость и досаду, которые сейчас испытывал офицер. Он взбежал по ступеням крыльца и преградил дорогу Фэлену и Родди.

— Именем короля я требую, назовите себя! — вскричал он. Фэлен засмеялся.

— Называйте меня Восточным Ветром, — сказал он. — А мою леди — Пламенем.

Капитан нахмурился.

— Что за чушь вы несете? — возмутился он.

— Я говорю о восточном, демоническом ветре, который поднялся сегодня ночью, — промолвил Фэлен, растягивая слова в такт доносившейся из дома музыке.

Капитан невольно посмотрел на восток, где туман уже начинал рассеиваться.

— Пойдемте с нами, — снова пригласил Фэлен капитана и, взяв Родди под руку, направился в дом.

Прикосновение мужа вернуло Родди к реальности. Стены здания поросли лишайником. В арочном дверном проеме мелькали тени тех, кто танцевал под старинную музыку. Помещение было освещено бледным призрачным светом горевших в канделябрах свечей. По углам залегли густые тени. Если бы Фэлен не держал ее крепко под руку, Родди ни за что на свете не переступила бы порог этого дома, в котором собралась странная компания. Гости в белых париках, с сильно напудренными лицами и подведенными кроваво-красной помадой губами, поражали воображение. Они были одеты в элегантные наряды, мода на которые прошла лет пятьдесят назад.

Родди, как и потрясенный капитан, во все глаза смотрела на кружащиеся вокруг них пары. Фэлен поклонился и шепотом приказал жене сделать реверанс. Она повиновалась. Неподалеку от них вверх уходили три пролета лестницы, а там, где должны были висеть портьеры, вилась засохшая виноградная лоза. Мороз пробежал по коже Родди, когда она увидела свисавшие со стен полосы полуистлевшего обивочного шелка, которые колебались, словно волосы утопленниц, когда мимо проплывали танцующие пары.

Фэлен закружил Родди в танце, и она изо всех сил старалась не утратить чувство действительности. Она пыталась внушить себе, что окружающая ее обстановка является иллюзией, созданной ночью, туманом и воображением. Один из джентльменов с застывшей на лице улыбкой молча подал капитану бокал с вином, и тот сделал судорожный глоток, надеясь успокоиться и прийти в себя. Родди ощутила на своем языке терпкий вкус вина. Затем какая-то дама дотронулась холодными пальцами до руки офицера, и по телу Родди пробежал озноб от этого прикосновения.

Стены зала начали ходить ходуном. У Родди кружилась голова. Красный мундир капитана стал расплываться у нее перед глазами. Родди споткнулась на ровном месте, и Фэлен едва успел подхватить ее. Она повисла у него на шее, и только это спасло ее от падения. А капитан между тем стал очень медленно — как в дурном сне — опускаться на пол и наконец рухнул к ногам танцующих. Последнее, что запомнила Родди, прежде чем лишилась чувств, был его красный мундир, похожий на лужу крови.

Очнувшись, Родди почувствовала, что в лицо ей дует холодный ветер. Тело не слушалось ее. Как она ни старалась, ей не удавалось открыть глаза. Родди хотела пошевелить пальцами, но они тоже не повиновались ей.

— Она приходит в себя, — произнес голос, похожий на прикосновение холодного ветра к ее щеке.

Родди пыталась открыть глаза, чтобы увидеть, что же происходит вокруг.

— Тише, тише… — услышала она вдруг и почувствовала теплое дыхание на своем виске. — Успокойтесь, любовь моя…

Ей хотелось повиноваться этому голосу, и Родди замерла, подчиняясь ему. Постепенно ее мысли начали приходить в порядок. Родди с трудом открыла глаза, но яркий свет ослепил ее, и она снова закрыла их.

— Отдохните, моя девочка, — услышала она. — Полежите в моих объятиях.

— Нет, пусть она просыпается, милорд, — возразил второй голос. — Так будет лучше.

Родди хотела пошевелиться, но ее тело пронзила острая боль, и она издала жалобный стон.

— У вас ломит все тело? Ну, конечно же, оно будет болеть, ведь вы всю ночь пролежали на холодном голом полу.

Родди снова открыла глаза и увидела сидевшего неподалеку от нее старика с пустыми голубыми глазами. Он улыбался. Родди слегка расправила плечи и перевела взгляд на того, кто сжимал ее в своих крепких объятиях.

Через некоторое время Родди подняла голову и огляделась вокруг. Они лежали на небольшой, огороженной с двух сторон низким парапетом площадке. Родди казалось, что небо находилось совсем близко от них. С третьей стороны площадки был обрыв, а с четвертой вниз шла лестница. Отсюда поверх полуразрушенных стен усадебного здания был хорошо виден сельский пейзаж, простирающиеся вокруг поля и холмы. Внизу, у подножия лестницы, Родди увидела лежащего на полу капитана.

Он приподнялся на локтях, и, глядя на него, Родди припомнила, что произошло вчера на балу. Дар снова покинул ее. Однако вчера именно способность сливаться с другим человеком чуть не погубила ее. Она не могла отделить себя от капитана и, когда тому стало плохо, тоже потеряла сознание. Родди внимательно наблюдала за тем, как офицер в красном мундире сел и стал растерянно озираться вокруг.

— Вы подсыпали ему в вино какое-то снотворное снадобье, — промолвила она, обращаясь к мужу.

— Тише, — прошептал Фэлен, зажав ей рот рукой.

Она кивнула, и он убрал руку. Сенах все так же сидел, уставившись невидящим взором в пространство. На его морщинистом смуглом лице играла безмятежная улыбка. Родди представила, что сейчас чувствовал капитан, очнувшись в странном незнакомом месте. Лучи утреннего солнца ярко освещали потрескавшийся мрамор пола, на котором ночью танцевали призраки. Черная птица села на широкий подоконник окна без рамы и начала с гортанными криками чистить свое блестящее оперение.

Капитан потерял сознание ночью, посреди кошмара, а очнулся ясным утром. Солнечный свет разогнал все страшные видения. Ему не сразу удалось встать. Поднявшись наконец на ноги, он вдруг зашатался и упал на одно колено. Собравшись с силами, капитан сделал вторую попытку, и она оказалась удачной. Следя за ним сверху, Родди с каждой минутой проникалась все большим сочувствием и симпатией к этому человеку. Выпрямившись, он стал растерянно озираться по сторонам.

Должно быть, память постепенно возвращалась к нему. Капитан вышел через арочный дверной проем на крыльцо и спустился по ступенькам. Фэлен и Родди видели, как на подъездной, ведущей к дому дороге он встал на колени и стал внимательно осматривать почву.

— Он ищет следы от колес экипажа, — прошептал Фэлен. — Но капитан ничего не найдет, кроме отпечатков копыт своей лошади. Они очень приметные, у нее нет подковы на одной ноге.

Родди бросила на мужа удивленный взгляд, в ее глазах читался немой вопрос. Фэлен погладил ее по голове.

— К радости нашего героя, борца за свободу, операция увенчалась успехом, — сказал он. — Перед рассветом я видел, как в горах зажегся сигнальный костер. А это значит, что оружие Джеффа благополучно переправлено к повстанцам.

Капитан тем временем встал и с расстроенным, недоумевающим видом потер ладонями лицо. Тяжело вздохнув, он зашагал в сторону моря.

Фэлен и Родди, долго молчали. Но когда она уже решила, что может наконец задать мужу мучившие ее вопросы, Фэлен разжал свои объятия.

— Собирайтесь, — сказал он. — Мы немедленно отправляемся в путь. Позавтракаем в дороге.

Знакомство с имением Фэлена получилось довольно странным. Впрочем, все это было вполне в духе графа Иверага. Занявшая весь день поездка сквозь туман, сказочная ночь в руинах усадебного дома, а затем в течение недели путешествие по дикой местности с ночевками под открытым небом. И когда наконец три усталые малорослые лошадки вступили в Килларни, Родди с облегчением вздохнула. Хотя ей все же было жаль расставаться с суровыми скалами и долинами, в которых клубился туман.

Из Килларни они выехали с комфортом, в экипаже с хорошими рессорами. Родди сидела, укрывшись мягким шерстяным пледом. Это путешествие, которое должно было стать официальным въездом графа и графини в свое имение, Фэлен назвал «английским». И Родди поняла, что он имел в виду. Горы и заливы, мимо которых они проезжали теперь, превратились в отстраненную картинку, милые акварельные пейзажи. В них больше не чувствовалось суровости. Солдаты милиционной армии с большим почтением относились к ним. Граф и графиня останавливались по дороге у кордонов, и военные с готовностью показывали им местные достопримечательности — древние надгробия, каменные столбы с непонятными знаками и таинственные пещеры.

Выйдя из кареты, Родди прогулялась в сопровождении мужа и солдат. Отсюда хорошо был виден холм с расположенным на нем остовом усадебного дома.